- Легко рассуждаете, братья. В жизни-то все не так просто получается.
- Будешь в одиночку воевать с недругами - все не просто, - наставительно сказал Глеб. - А почувствуешь локоть друзей, сообщников - все станет проще.
- С нами и с Божьей помощью и одолеешь недругов, - сказал Борис в заключение.
Глава 13. НОВАЯ ЕПАРХИЯ
Покидая Ярославль, братья Васильковичи решили сделать местным боярам, многочисленной родне княгини-матери деликатное предупреждение. Чтоб не зарывались.
Бояре собрались в большой палате, той самой, где проходило свадебное пиршество. Начал князь Борис Василькович:
- Позвольте, други мои, сказать вам благодарственное слово. Свадьба прошла достойно, щедро.
- Старались, как могли, - самодовольно произнес самый старый дядя Ксении, который почитался за старшину боярского рода.
- А теперь, мои дорогие, выслушайте и доброе предупреждение. Есть хорошая русская пословица - каждый сверчок знай свой шесток. Теперь ваш князь и господин Федор Ростиславич. Его власть над Ярославем подтвердил великий баскак Амраган. Слово Амрагана равноценно ханскому ярлыку.
- Поднять руку на вашего законного князя - значит поднять руку на человека великого хана, - добавил Глеб. Бояре хмуро молчали, не ожидая такого оборота разговора.
- В Ярославле свои вековые традиции. Мы напомнили князю о них и высказали пожелание считаться с нами, - запальчиво выкрикнул молодой боярин, брат княгини Ксении.
- О каких традициях вы говорите? - перебил его Глеб. - Возомнили себя новгородским вече, а князя безвольным наместником. Не бывать этому. Князь всему голова, хозяин княжества, а вы его подданные, такие же, как и все остальные.
- И не забывайте, други мои, - добавил Борис. - Ярославль один из уделов Ростовской земли. Мы с братом всегда найдем возможность прийти на помощь вашему князю, коли столкнется он со смутой или неповиновением. Если надо, пошлем войско. Помните, мой братец Глеб Василькович женат на ордынке, ханской дочери. В семье хана, стало быть, свой человек. Так что ссориться с нами не советую.
- Круто берете Васильковичи, - недобрым тоном произнес старый дядюшка княгини Ксении.
- Хотим доброго взаимопонимания с вами, бояре, - сказал спокойно Борис. - Оттого и напоминаем - каждый знай свое место.
Князь Федор Ростиславич присутствовал на встрече сватов с боярами, слушал разговор, помалкивал. И лишь когда бояре разошлись, он сказал братьям Васильковичам недоверчиво:
- Не слишком ли круто?
- В самый раз, Федюшка, - успокоил его Борис. - Если возникнет какое осложнение, зови нас. Поможем.
- И, главное, наращивай свое войско. Подбирай для него верных людей, - добавил Глеб…
С братом Борисом Глеб поделился намерением посетить Ростов.
- Хотел бы навестить владыку. Говоришь, совсем плох?
- Плох.
Они поехали до Ростова вместе. Там их ожидала новость: у епископа Кирилла был гость из Киева, игумен Афанасий, посланец Киевского митрополита, тоже Кирилл, глава русской православной церкви.
- Подвел, подвел я своего киевского тезку, - сокрушался владыка, встречая князей Бориса и Глеба. Исхудавший, бескровный, он лежал в постели. Рядом сидел монах в дорожной рясе.
- Вот ведь какая история получилась… - слабым голосом начал владыка и, не договорив, умолк. Каждое слово давалось ему с трудом и стоило больших физических и нравственных усилий.
- Не утруждай себя, - остановил его Афанасий. - Я объясню князьям… Митрополит надеялся, что владыка сможет отправиться в Сарай на торжественное открытие епархии. Наш владыка Кирилл рукоположил во епископы Сарайской епархии своего надежного человека, Митрофана. Он сейчас находится в пути.
- Вот ведь какая история получилась… - повторил ту же фразу Кирилл. - Ноги отнялись. Словно прирос к постели. Не то что до Сарая, до нужника не доберусь.
- Отдохни, владыка. Не утруждай себя, - остановил его Афанасий. - Велено мне было сопровождать тебя в Орду. Вижу, что это невозможно при твоих хворях. Поплыву один.
- Поговори, Афанасьюшка, с князем Глебом. Он бывал в Орде, долго жил там, к тому же женат на ордынке, ханской родственнице. Он тебе много расскажет полезного.
Кирилл закрыл глаза, давая понять, что хотел бы отдохнуть.
Братья Васильковичи с игуменом Афанасием тихо вышли в просторную комнату, служившую приемной, и здесь продолжили разговор.
- Я знаю, что об открытии в Орде православной епархии говорил Александр Ярославич, - вспомнил князь Глеб. - Хан выслушал доводы Невского, не отказал, но долго тянул с разрешением.
- Это нам известно, - ответил Афанасий. - Недавно хан Берке дал свое милостивейшее согласие на открытие епархии. Нас интересует, каково вообще отношение ханского окружения к нашей церкви, к ее служителям.
- Большой вопрос. Отвечать на него можно долго, - протянул Глеб.
- Вот и ответь не спеша.
- Хан проводит политику веротерпимости, хотя он и его близкие родственники исповедуют мусульманство. Православным не препятствует. Среди ханского окружения есть отдельные влиятельные люди, принявшие православие, но пока таких немного. Если Сарай-Берке посещает какой-либо русский князь со свитой, в которой имеется священник, ставится церковь-времянка, в ней совершаются обряды.
Глеб вспомнил и рассказал, как князь Александр Ярославич приказал поставить в своем лагере юрту, в которой разместилась походная церковь. В ней, кстати, происходило крещение княгини Феодоры и венчание ее с белозерским князем. Иногда на богослужения собиралось немало богомольцев. Это были не только спутники Александра Яросла-вича, но и русские купцы, оказавшиеся в ордынской столице, русские полоняне. Малая юрта не вмещала всех молящихся, многие толпились на воле, вокруг. А теперь еще среди богомольцев будут и ордынцы, принявшие православие, так называемые «выкресты». Их будет все больше и больше.
- Ты полагаешь, князь, отношение ханской власти к епархии будет дружелюбным?
- Что дружелюбным, затрудняюсь сказать. Но уверен, что терпимым. Александр Ярославич уверен, что епархия принесет ханской власти свои выгоды.
- Какие же это выгоды?
- При посредничестве епархии возможны связи Золотой Орды с Византией.
- Любопытно. А с ярыми противниками православия мы столкнемся?
- Как только Магометова вера пустила корни в Золотой Орде и стала распространяться среди ордынцев, стали высказываться крайние взгляды. Некоторые объявили ислам единственно правильной верой и стали призывать к гонениям на приверженцев всех других религий. Официальная ханская власть не поддерживает их и придерживается веротерпимости.
- Сейчас придерживается, пока жив хан Берке. А мы можем поручиться, что, когда придет к власти новый хан, он не станет симпатизировать лишь последователям Магометовой веры?
- Затрудняюсь ответить на твой вопрос, игумен. Не знаю, кто будет нашим следующим ханом, будет ли он таким же, как и Берке.
- Вот и я не знаю, князь.
- Где же ты видишь выход?
- В активном укреплении наших позиций в Орде, в строительстве храмов на их земле, в вовлечении в лоно церкви Христовой всех тех, кто тянется к нам.
Князь Глеб поделился с игуменом Афанасием своим намерением вновь послать в Сарай-Берке своего человека для выкупа полонян. Пусть трудятся на белозерской земле.
- Не взял бы меня твой человек, чтобы я оказался в ордынской столице? - попросил игумен Афанасий.
- Конечно, возьмет. Почтет за честь; - ответил ему Глеб. После разговора с игуменом Глеб вызвал к себе Власия Григорьева.
- Поплывешь снова в Сарай-Берке выкупать полонян.
- Прямо сейчас, из Ростова?
- Какой прыткий. Нет, не из Ростова. Сперва вернемся на Белоозеро. Повидаешься с родными, снарядишь два дощаника, получишь от меня деньги и поплывешь.
- Не мало два дощаника?
- Нет, на этот раз хватит двух. Выбирай полонян помоложе, сведующих в ремеслах. Наберешь человек с полсотни.
- Можно и поболе.
- Пока Фатулла, ирод окаянный, в Ростовской земле ба-скачит, придется прибедняться. Пустишь потом слушок, что хотел бы, мол, князь Глеб и поболе людишек выкупить, да пуста его казна. У новгородских купцов деньжонок подзанял да и снарядил два дощаника. На большее не хватило. Если когда-нибудь допрос баскак тебе учинит, говори ему то же самое. С грабителями и разбойниками только так и обходиться следует.
Перед отъездом из Ростова Глеб вместе с Феодорой посетил больного владыку Кирилла. На этот раз владыка, встав с постели и опираясь на палку, пытался ходить по келье, превозмогая боль. Слова Глеба он воспринимал как-то безучастно и только, когда белозерский князь с женой решили уходить, видя, что разговора не получилось, сказал:
- Деток рожайте. Не тяните с этим…
В келье было душно, воздух был спертым. Пахло свечным воском, настоем каких-то трав. Глеб пожелал владыке выздоровления, хотя и не очень верил в это.
Игумен Афанасий оказался человеком общительным, разговорчивым. Он рассказал Глебу о своих делах, митрополите Кирилле, тезке ростовского владыки…
Митрополит Кирилл возглавлял Киевскую митрополию после почти столетнего пребывания в митрополичьем качестве чужеземцев-греков. На Руси этот период назывался «грековластьем». Известный историк русской церкви А. В. Карташев так объясняет эту перемену: «Вероятно, эта уступка русскому национализму прежде всего объясняется простой боязнью греков идти на Русь опустошенную и угнетенную азиатскими завоевателями».
Близкий к князю галицкому Даниилу Романовичу, Кирилл (бывший до этого игуменом или архимандритом), обязанный этому князю своим выдвижением, был утвержден Константинопольским патриархом в роли митрополита Киевского примерно в 1248 году. В отличие от своих предшественников-греков, почти безвыездно остававшихся в кафедральном Киеве, новый митрополит оказался человеком непоседливым. Он часто появлялся во Владимире и других городах Северо-Восточной Руси. Как пишет А. В. Карташев: «Киев после св