Место высасывало из людей силу. Не только из Марины. Из всех. Поэтому и байкеры со своими шмарами были тут вялые, сонные и замученные. На вопросы отвечали односложно и невпопад, смотрели в сторону, избегая прямого взгляда, и никто, ровным счетом никто не знал, где сейчас Шаман и когда он вернется в лагерь.
Сама природа была изможденной, потрепанной и уставшей. То, что Марина приняла за утро, оказалось ранним вечером. По крайней мере, в лагере уже пообедали — это она смогла выяснить, а вот вопросы насчет точного времени (часов у Марины не было, а мобильник разрядился) вызывали у байкеров странную реакцию: они вздрагивали и втягивали голову в плечи.
Солнце за дымкой даже не просвечивало, небо было равномерно серого цвета, но постепенно начинало темнеть, и Марина решила, что сейчас около пяти вечера. Если она и ошиблась, то ненамного. Вскоре небо почернело, и на лагерь опустились сумерки, сделав его еще более мрачным и негостеприимным.
Когда приехал Шаман, началось движение. Байкеры, понукаемые вожаком (а иногда — в буквальном смысле слова из-под пинка) натаскали дров, полили их бензином (Марину в очередной раз передернуло от неприятных воспоминаний), и развели огромный костер, вокруг которого и собрались все обитатели лагеря. Шаман лично сунул Марине в руки открытую банку тушенки и алюминиевую ложку, а сам принялся есть с ножа, отрезая ломти от куска ветчины в вакуумной упаковке.
У Марины неожиданно проснулся зверский аппетит. Она быстро прикончила тушенку, настолько жирную и вредную, что в обычной, прошлой, жизни Марину бы стошнило, и все-таки вытащила свой кварц.
В отблесках костра кристалл мерцал тускло-желтым.
— Итак, — сказал Шаман, дожевав мясо и воткнув нож в землю. — Игра началась.
Байкеры встретили это заявление гробовым молчанием.
— Мы потеряли Ниппеля, — продолжил Шаман. — Он закрыл собой глиф.
Из темноты вынырнула девица с флягой, протянулись руки с алюминиевыми кружками и пластиковыми стаканчиками. Запахло самогоном.
— Помянем, — сказал Шаман.
В той же угрюмой тишине байкеры выпили. Марина воздержалась, улучив момент, чтобы разглядеть Шамана. Тот был совсем не старый: лет сорок, не больше, но длинная грива полуседых волос, вислые усы и трехдневная щетина на шершавом, обветренном лице делали его похожим на этакого могучего старца, вождя племени. Кем он, собственно говоря, и являлся. Росту в Шамане было под два метра, и широкие плечи распирали тесную косуху.
— Вопрос, — сказал один из байкеров, придвигаясь ближе к костру.
— Да? — откликнулся Шаман.
— Удалось? — спросил байкер, субтильного вида мужчина с блестящей лысиной от лба и до макушки. Реденькие остатки волос он отрастил до плеч, из-за чего смахивал на киношного Горлума.
— Нет, — угрюмо покачал головой Шаман. — Мы начертали три запирающих глифа. Они — пять открывающих. Игра началась.
— Выходит, мы уже проиграли?
— Нет, Самурай. Это только начало. Мы еще себя покажем. Завтра поедешь со мной к Чопперу. Он знает, что делать дальше. А сейчас — всем спать. Караульных поставить не забудьте.
Байкеры безропотно зашевелились, расползаясь по палаткам и обсуждая кому в какую смену заступать на дежурство.
Да уж, удивилась Марина, порядочек в лагере был скорее военный, чем подобающий сынам анархии. Пока она искала, куда бы пристроить пустую банку, над ней навис сам Шаман.
— Ты, — сказал он своим низким баритоном. — Пойдешь со мной. Спальник забери, будешь жить в моей палатке.
Он протянул ей широкую ладонь, и Марина, поражаясь самой себе, послушно взялась за нее, чувствуя, как внизу живота разливается сладкая истома.
2
— Ну, и где ваш ополченец? — спросил Вязгин раздраженно.
— Опаздывает, — ответила Ника как можно более спокойным тоном.
За последние два дня Влад, прежде невозмутимый, как удав, стал слегка дерганым. Оно и понятно — Радомского закрыли всерьез, супруга его угодила в психушку с нервным срывом, помимо уголовного вдруг всплыла еще пара старых дел по налогам, а в офис нагрянули сразу три комиссии: пожарная, ревизионная и по охране труда. Начинался рейдерский захват в классическом исполнении, а Вязгин, спонтанно оказавшийся у руля, вынужден был тратить время на какую-то чепуху. Именно так он прокомментировал (цедя слова сквозь зубы) свое состояние, когда Ника поинтересовалась причинами его нервозности.
— Да будет вам, дядя Влад, — сказал Ромчик беззаботно. — Первый раз, что ли? Прорвемся…
— Да уж, — съехидничал Вязгин. — Мы прорвемся. Мы пахали: я и трактор…
Ромчик сник, зато вмешался Женька.
— Эта чепуха может оказаться важней всех ваших налоговых, ментовок и рейдеров вместе взятых!
Вязгин демонстративно вздохнул и обвел всех присутствующих долгим пристальным взглядом.
— Девушка и два школьника, — резюмировал он, вытаскивая сигареты и закуривая. — Штурмовой отряд. Подумать только, еще позавчера я мог просто позвонить начальнику областного управления, чтобы тот предоставил мне взвод ОМОНа для поисков пропавшего Ромчика. Не говоря уже о такой мелочи, как перехват GPS. А сегодня эта сука не берет трубку. Проститутки они все…
— А давайте без ругани, — предложила Ника. — Дети все-таки…
— Вот именно — дети. Дети играют в игры. Я-то что тут делаю?
— То же, что и я, — сказала Ника. — Кажется, мы все хотим разобраться в происходящем.
Вязгин глубоко затянулся и, прищурившись, выпустил дым через ноздри.
— Два ребенка и девушка, — повторил он.
— Вы забыли еще Белкина в инвалидном кресле, — подсказала Ника. — Наш мозговой центр. И страйкболиста Славика, вот и он, кстати, познакомьтесь.
Славик, пыхтя под весом рюкзака, вылез из троллейбуса и подошел к «штурмовому отряду».
— Здрасьте, — выдохнул он. — Извините за опоздание…
Одет он был — как на войну. В принципе, сколько его Ника видела, он всегда так одевался (она подозревала, что на работу Славик был вынужден ходить в костюме и галстуке — дресскод! — поэтому в свободное время отрывался в стиле «милитари» по полной), но сегодня Славик выбрал утяжеленный вариант. Поверх рыжего, в крупный пиксель, камуфляжа, он надел черный разгрузочный жилет с десятком плотно набитых карманов, на бедро нацепил пустую тактическую кобуру, а за спиной у него был небольшой, но объемный и тяжелый даже на вид рюкзак с прицепленной отдельно аптечкой.
— Добрый день, — поздоровался Вязгин, окинув Славика скептическим взглядом.
Сам Вязгин был одет в серые джинсы и черную курточку, больше всего похожую на спецовку. Славик смотрел на него с восхищением, которое постепенно уступало место то ли смущению, то ли разочарованию. Ромчик успел в общих чертах обрисовать Славику, кто такой Вязгин, где он служил, что умеет и почему его следует позвать с собой, и Славик, похоже, заочно сотворил себе кумира.
Кумир же (а Вязгин действительно был всем тем, чем Славик хотел казаться) к появлению военизированного поклонника отнесся более чем прохладно.
— Ну что, мы уже можем идти? — спросил Влад, загасив окурок и держа его между мизинцем и безымянным пальцем. Любой житомирянин, не задумываясь, выбросил бы «бычок» прямо на асфальт, но Вязгин бережно отнесет его к ближайшей урне, даже если таковой и нет в пределах прямой видимости. Эту привычку Ника подметила и одобрила, не разобравшись только, что лежало в ее основе: интеллигентное воспитание или военная потребность не оставлять следов?..
— Можем, — сказала она. — Жень, показывай дорогу.
Дороги, как в той поговорке, не было — осталось одно направление. Жидкая грязь под ногами застыла обманчивой корочкой, едва ступив на которую, Ника провалилась по щиколотку. Кранты сапожкам, подумала она и мысленно выругалась. Надо было все-таки выкроить время и купить нормальную рабочую обувь. Кроссовки, например. Или берцы. Вон, Женька с Ромкой как вышивают в говнодавах. Про Славика и говорить нечего, там вообще вездеходы на «вибраме», да с «гортексом», да по цене самолета… А Вязгин, самый бывалый, сразу оделся так, чтобы было не жалко испачкать.
Пока вся компания чавкала по грязи мимо приземистых покосившихся домиков и пустой, без единой машины, заправки (там забыли выключить с ночи неоновые лампы, мертвенно-бледные в утреннем тумане), огородов, оврагов, свалки мусора возле перевернутого бака (здесь Вязгин наконец-то избавился от окурка) и запертого на висячий замок колодца, Ника решила устроить мини-опрос.
— И все-таки, — спросила она Женьку с Ромчиком. — Кто такой этот Чоппер?
— А черт его знает, — ответил Женька.
— Кузнец, — предположил Ромчик. — И слесарь.
— В общем, на все руки мастер, — подытожил Женька.
Они говорили строго по очереди, не перебивая друг друга, и четко чувствуя, когда товарищ закончит фразу. Такое бывает у супругов, проживших лет этак двадцать в браке, но почти никогда — у подростков. Тех обычно распирает от желания поделиться информацией, если таковая имеется (или даже если нет), и говорят они наперебой, взахлеб — либо молчат, как рыбы. Но Ромчик с Женькой, что называется, спелись.
— Он байкерам мотоциклы делает, — объяснил Женька. — Может с нуля, с рамы. А может переделать. Причем любые делает, хочешь — трайки, хочешь — рэтбайки, или там софтейлы…
— Стоп-стоп-стоп, — сказала Ника. — Давай по-русски.
— Да, — засмеялся Славик, — В мое время подростки дрочили на порнуху, а не на «Дискавери»…
Клеврет густо покраснел.
— Ладно, проехали, — отмахнулась Ника. — Вы-то как на него вышли? Вы же вроде не байкеры.
— Через истфех, — сообщил Ромчик. — Один крендель рассказал на полигоне. Этот Чоппер еще и доспехи делает. У него все: и инструмент, и материал. Приносишь фотку, он называет срок и цену. Дорого, правда, мне бастард в полторы сотни обошелся, а перчатки — в полтинник. Баксов.
— Угу, — поддержал Женька, — а мне комплект — нагрудник, наплечники и шлемак — в двести. Надо будет, кстати, у него узнать, как там мой заказ… Все, пришли. Это здесь.