После долгих мытарств Смиту удалось добиться лишь одного: права копать только там, где прежде работал Лэйярд.
Центром своих изысканий Смит сделал скромную комнату, в которой Лэйярд впервые наткнулся на остатки ниневийской библиотеки. Он решил основательно исследовать все помещения, расположенные вокруг нее в радиусе 30–40 метров.
Несмотря на ограниченность времени и средств, Смит задумал полностью очистить все комнаты, залы, проходы и коридоры, которые находились внутри мысленно очерченной им двухсотметровой окружности.
Покоренные приносят в дань слона и обезьян. Деталь Черного обелиска.
Это была огромная работа. Ведь предшественники Смита копали обычно только вокруг стен, оставляя нетронутыми огромные массы земли внутри помещений.
Ему предстояло поднять на-гора много тысяч кубометров земли, камня и щебня. Но не просто поднять и свалить в груды, а тщательно проверить каждую горсть земли, каждый камешек, каждый осколок кирпича, чтобы ни один обломок глиняных книг не затерялся в этих грудах.
Шестьсот хорошо проинструктированных рабочих были разбиты на группы и расставлены по участкам. И работа закипела.
Уже было извлечено бесконечное количество камней и подняты на поверхность тысячи и тысячи корзин с грунтом, а находок еще не было. Но Смит не отчаивался. Он знал, что таблички погребены под самыми нижними слоями грунта.
Пласт за пластом снимался затвердевший земляной покров, — и вот показался пол, усыпанный глиняными табличками. Их было сотни, тысячи…
С одного взгляда определял Смит характер каждой «книги». И чего здесь только не было! В сумме своей эти таблички представляли своеобразную энциклопедию, свод знаний древних ассирийцев.
Вот он держит в своих руках обломок таблички и читает на нем
«Когда вверху небеса
еще не были названы,
И внизу земля
не имела названия.
Изначальный Апсý —
их родитель,
Муммý и Тиáмат,
родившая всех,
Воды свои
совместно мешали…»[6]
Какое удивительное сходство с библейской легендой о сотворении мира!
А вот другая табличка:
«Царю, моему господину, говорит твой раб Авель-Иштар…
…Что касается лунного затмения, о котором царь, мой господин, писал мне, [то] в городах Аккад, Борсиппа и Ниппур были произведены наблюдения… И затмение было… Я сообщаю царю, моему господину, то, что я видел своими собственными глазами…»
А нельзя ли установить дату этого затмения? Это помогло бы уточнить ассирийскую хронологию.
А вот и третья табличка. На ней имеются следующие строки:
«…Девицу Анадалати,
Дочь Сайараду,
Она продала, а Ахитилли,
Придворная женщина, купила ее из рук
Далийи за цену
В пол мины серебра». [Около 250 граммов.]
Не слишком большая цена за человека!
Долго стоял Смит над драгоценными табличками, не в силах от них оторваться.
Было в его находках одно странное обстоятельство: обломки одной и той же таблички он порой находил в разных помещениях, изолированных друг от друга. «Что за чертовщина, — думал Смит! — Какая нечистая сила разнесла их по разным комнатам?»
Поразмыслив, он понял, в чем тут дело. Библиотека Ашшурбанипала прежде находилась не там, где она была найдена, а во втором этаже. Когда дворец горел, стеллажи с «книгами» рухнули, таблички разбились, и их осколки разлетелись в разные стороны. Потом, когда обвалились междуэтажные перекрытия, вся библиотека грохнулась вниз, и части одной и той же таблички оказались в разных комнатах.
Это предположение Смита впоследствии полностью подтвердилось. Как теперь установлено, ассирийцы имели обыкновение хранить свои глиняные книги в верхних этажах, чтобы не подвергать их порче от сырости.
Данник с обезьянками. Деталь Черного обелиска.
Недолго пришлось Джорджу Смиту вести свои раскопки и на этот раз. Местные власти всё время чинили ему препятствия. Против него и его людей выдвигались самые нелепые обвинения, вынуждавшие его не раз прерывать свои работы. Характерен, например, такой случай.
Однажды к Смиту явился владелец одного из земельных участков, расположенных на Куюнджикском холме, и потребовал 250 фунтов стерлингов за разрушение могилы.
Смит резонно возразил, что, во-первых, деньги за этот участок уже уплачены и, во-вторых, никаких могил он не разрушал. Тем не менее, чтобы не таскаться по судам и не терять времени, он согласился дать турку 10 фунтов, лишь бы отвязаться от него. Но истец заупрямился. Пришлось отправиться в суд.
Покоренные несут дань. Деталь Черного обелиска.
Следствием было установлено, что всё обвинение высосано из пальца.
Каково же было решение суда? Оно гласило: Смит прав, никаких денег он платить не должен. Но… так как сам Смит соглашался дать 10 фунтов, то пусть даст 12!
Поняв, что придиркам не будет конца, Джордж Смит решил приостановить раскопки и вернуться в Англию. К тому же подходили к концу скудные ресурсы, отпущенные ему Британским музеем. Но не так-то просто было выбраться из Мосула. Паша требовал половину всех найденных табличек и вещей. Без колебаний Смит отдал турецким властям чудесную вазу, целый ряд прекрасных скульптур, большую статую и многое другое, но наотрез отказался делить с ними таблички.
Почти месяц Смита не выпускали из Мосула, пока, наконец, из Константинополя не пришло разрешение на вывоз найденных им древностей. Более того, ему разрешили копать еще в течение шести недель. Но Смит не смог воспользоваться этим: кончились деньги.
Добрый крылатый гений. Деталь вышивки на царской одежде.
Результаты второй экспедиции Смита были очень удачными. За непродолжительное время — неполных два месяца — он собрал богатейшую коллекцию глиняных табличек. Собрал, несмотря на беспрерывные помехи со стороны турецких властей и крайне неблагоприятные метеорологические условия. В этой южной стране, где не знают зимы, тогда свирепствовали метели и бураны. Склоны холмов покрылись ледяной коркой, и рабочие Смита сильно страдали от холода и морозов.
Большое значение имеют найденные Смитом отрывки из синхронистической истории Ассирии и Вавилонии. В ней год за годом повествуется о важнейших событиях из жизни этих двух народов. Древний летописец сопоставляет эти события (синхронизм означает одновременность действия), и это помогло ассириологам уточнить многие исторические даты.
Очень ценна для изучения развития клинописи табличка с объяснением идеограмм главных ассирийских и вавилонских городов (идеограмма — условный знак, обозначающий целое слово).
Дело в том, что в Ассирии и Вавилонии названия стран, рек и городов, имена царей читались не так, как писались. Например, город Вавилон звучал как «Бабили», а писался «Бабдингирраки». Река Евфрат по-ассирийски — «Пурату», а пишется «Удкибнунки». Говорили «Ниппур» (город вблизи Вавилона), а писали «Аненлильки». Как видно, между произношением слова и его начертанием нет ничего общего.
Это объясняется следующим образом.
Когда вавилоняне заимствовали у шумерийцев клинопись, они продолжали писать названия стран, рек и городов по-шумерийски, а произносили их по-своему, то есть по-вавилонски. Это всё равно, если бы немец написал «Ленинград», а стал бы читать «Ленинштадт». Слово «Бабили», так же, как слово «Бабдингирраки» означает по-русски «Врата бога».
К интересным находкам Смита относится также уже известная нам легенда об аккадском царе Саргоне Древнем.
Мы упомянули о трех табличках из коллекции Смита. Но ведь он собрал около трех тысяч «глиняных книг» самого разнообразного содержания. О многих из них будет рассказано в следующих главах.
Книга, в которой Смит описал свои экспедиции, имела необыкновенный успех. В короткое время она была семь раз переиздана.
Но у Смита от славы не закружилась голова.
Он знал, что тысячи и тысячи табличек из библиотеки Ашшурбанипала лежат еще погребенными в Куюнджикском холме.
Эта мысль не давала ему покоя.
По его настоянию была организована третья экспедиция в Куюнджик. Она оказалась для Смита последней…
На Ближнем Востоке в ту пору свирепствовала холера. Было очень рискованно ехать в такое время. Но опасность не остановила Смита. Он был весь поглощен своей работой. Он решил во что бы то ни стало извлечь из небытия всю Ашшурбанипалову библиотеку. Это стало целью его жизни, и никакие трудности не могли сломить его воли.
Смит часто не находил себе крова и ночевал под открытым небом: местные жители боялись, что он занесет заразу. Ему нередко приходилось голодать. В иные дни ломоть хлеба был для него самым лакомым блюдом. Тяжелое детство, невыносимые условия жизни, непомерная работа днем и ночью подорвали его силы. Он сделался жертвой эпидемии. 19 августа 1876 года Джордж Смит скончался на далекой чужбине, когда ему не минуло и 36 лет.
Короткими, скупыми фразами дневник Смита рассказывает о неимоверных трудностях последней экспедиции. Вот его предсмертная запись, начертанная слабеющей рукой:
«Плохо. Был бы врач, еще можно поправиться, но не приехал — сомнительно; если конец, то простите… Я трудился всецело для моей науки… В моей коллекции найдется богатое поле для изысканий. Я собирался разработать сам, но теперь желаю, чтобы доступ ко всем моим древностям и заметкам был открыт всем исследователям. Я исполнил долг свой по мере сил…»
Работа Джорджа Смита — этого самородка, сумевшего в тяжелых условиях капиталистического рабства подняться от граверного верстака к вершинам науки, составила эпоху в ассириологии. Ему удалось найти, прочесть и исследовать ряд замечательных древних мифов и легенд, исторических памятников, научных, юридических и хозяйственных документов. И древнейшая в мире библиотека глиняных книг зажила второй жизнью: после двадцатипятивекового сна она стала достоянием мировой науки.