Какие же словари и учебники были в ходу в то время?
«Страничка» из шумеро-вавилонского словаря.
Так как один и тот же клинообразный знак мог читаться по-разному, была необходимость в учебном пособии, где наряду с начертанием знака и его названием были бы даны различные звуковые значения его. Такого рода трехколонные «буквари» считались простейшими учебными пособиями для учеников младших классов писцовых школ.
Вот образец такого «букваря»:
Те ученики, которые усвоили «букварь», принимались за более сложное дело — изучение идеограмм, то есть знаков, обозначающих целые слова. При этом ученик должен был не только запомнить начертание знака, но и уметь прочесть его — и по-вавилонски, и по-шумерийски.
Но всё это было лишь подготовительной ступенью к настоящим, более глубоким знаниям. Ведь только тогда писец мог считать себя вполне овладевшим искусством клинописи, когда он держал в своей памяти более 12 тысяч различных комбинаций из клиновидных знаков!
Целые годы уходили на их заучивание, зазубривание, запоминание.
В помощь писцам и ученикам писцовых школ были составлены многочисленные справочники. В одних давался обширный список синонимов, так как частый повтор одинаковых слов считался признаком дурного стиля. В других справочниках были готовые юридические формулы. Например: «Когда он вернет деньги, он сможет войти в свой дом», «Когда он вернет деньги, он сможет занять свое поле» и так далее. Третьи содержали перечни клиновидных знаков, необходимых для обозначения животных, растений, металлических изделий, утвари. Четвертые были заполнены пословицами и поговорками, вроде: «Он шипит на тебя, как старая печь», «В чужом городе и батрак — хозяин», «Ты пошел и захватил поле врага, и тогда пришел враг и завладел твоим полем». Специальные справочники перечисляли всевозможных родственников, вплоть до самых далеких, что имело значение при наследовании имущества.
Огромную ценность для науки представляют найденные в разных местах словари: шумеро-вавилонские, кассито-вавилонские, шумеро-вавилоно-хеттские и другие. Таблицы склонений и спряжений, извлеченные из-под холмов Двуречья, помогли ученым изучить грамматический строй древних языков.
Анализ огромной массы текстов обнаружил, что на ассиро-вавилонский язык оказали известное воздействие языки народов, с которыми вавилоняне и ассирийцы сталкивались на протяжении своей многовековой истории. Ассиро-вавилонский язык впитал в себя сотни шумерейских, аморейских, арамейских и других слов. Но от этого он не стал другим языком. Напротив, включив в свой состав некоторое количество чужих слов, он стал еще богаче и сильнее.
Пятьсот лет властвовали в Вавилонии касситы, но им так и не удалось уничтожить вавилонский язык или изменить его. И. В. Сталин учит, что «История отмечает большую устойчивость и колоссальную сопротивляемость языка насильственной ассимиляции… Устойчивость языка объясняется устойчивостью его грамматического строя и основного словарного фонда».[8]
Многовековая история развития ассиро-вавилонского языка полностью это подтверждает.
Второе место после языка занимала в писцовых школах математика. В помощь ученикам были составлены таблицы умножения и таблицы квадратов чисел от единицы до шестидесяти. При обращении с большими цифрами они пользовались специальными справочниками.
В школах обучали также черчению и рисованию. Ученик должен был уметь измерить площадь поля, набросать план помещения, нарисовать схему канала.
Окончив школу, ее питомцы становились профессиональными писцами. Их руками и были написаны те тысячи и тысячи «книг», из которых составилась ниневийская библиотека.
Она не была случайным собранием первых попавшихся под руку книг. Нет, эта библиотека собиралась в течение ряда лет, собиралась настойчиво и планомерно по указаниям ее владельца — царя Ашшурбанипала. В этом отношении ассирийский властелин поступил не так, как Птолемеи (египетские цари эпохи эллинизма), которые просто грабили древние архивы.
Во все концы обширного государства Ашшурбанипала были посланы писцы, которым царь поручил снять копии со старинных книг, хранившихся в различных храмах и дворцах. В этом важном деле была недопустима и малейшая небрежность. Писец обязан был со всей тщательностью, знак за знаком, переписать текст книги, и не только переписать, но и сверить с оригиналом. Поэтому на очень многих табличках встречается надпись: «кима лабиришу шатирма бари», что означает по-русски — «с древнего подлинника списано, а затем сверено».
Надпись Шаркалишарри, царя Аккада, последнего представителя династии Саргона Древнего. Надпись гласит: «„Шаркалишарри“, царь Аккада, богу Шамашу в городе Сиппаре посвятил». Табличка с этой надписью была положена под фундамент при закладке храма.
Иной раз попадались совершенно неразборчивые и непонятные знаки и слова.
В некоторых табличках знаки были нанизаны друг на друга. В таких случаях писец, возможно, пользовался увеличительным стеклом. Одно такое двояковыпуклое стекло, по форме напоминающее чечевицу, было найдено при раскопках.
Иногда и лупа не помогала. Тогда писец обращался к ученым жрецам. Но и те подчас были бессильны прочесть некоторые места. Что же оставалось делать? Писать наугад?
На это не согласился бы ни один писец, чтобы не навлечь на себя гнев ассирийского властелина. В таких случаях переписчик предпочитал делать пометку: «стерто», «уничтожено», «не знаю».
Переписка не была механической, бездумной, — она была осмысленной. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что, копируя очень древние тексты, написанные очень древними письменами, писец заменял их современными, более понятными знаками. Иногда писцу поручалось и более ответственное дело — дать короткое изложение какой-нибудь пространной книги. Порой он должен был делать извлечения, то есть списать лишь несколько наиболее интересных или наиболее важных частей таблички.
Так за сравнительно небольшой срок впервые в мире была укомплектована библиотека, содержавшая десятки тысяч «книг» по всем известным в то время отраслям знания. И, как в каждой хорошей библиотеке, здесь было не по одному, а по два, три и более экземпляров самых ходовых «книг». Копии и помогли во многих случаях восстановить полный текст некоторых сильно поврежденных табличек.
Библиотека дорожила своим «книжным» фондом, собранным с таким трудом. На всех глиняных табличках стоял библиотечный штамп: «Экаль Ашшурбанапла, шар кишшати, шар мат Ашшур» — «Дворец Ашшурбанипала, царя вселенной, царя Ассирии». Вот как он выглядел:
Как же разбирались в этой массе глиняных табличек? Наши книги сброшюрованы, переплетены, и невозможно спутать страницы разных книг, — выдать читателю начало одного романа и конец другого. В Ассирии это было вполне возможно: глиняные «страницы» нельзя соединить, скрепить друг с другом. Но ассирийцы нашли выход из положения. Деревянные ящики заменяли им наши переплеты.
Сейчас библиотекарь без труда снимает с полки книгу и подает ее читателю. В Ашшурбанипаловой библиотеке подать «книгу» было не так-то просто. Попробуйте поднять ящик, наполненный кирпичами!
Но если кто-нибудь невзначай и спутал бы таблички, перемешал «страницы» разных «книг», — беда не велика. Довольно легко можно было подобрать «страницы» одну к другой и восстановить разрозненную «книгу». Внизу каждой таблички стояло название книги и рядом — номер глиняного листа.
Между прочим, автору не надо было ломать голову над названием книги. Оно автоматически получалось из первых слов произведения. Так, например, на каждой из семи табличек мифа о мироздании имеется заголовок: «Энума элиш» — «Когда вверху». Это и есть первые слова, с которых начинается древневавилонский миф о мироздании. На первой табличке стоит «Энума элиш 1», на второй «Энума элиш 2» и так далее.
Если бы такой порядок сохранился до наших дней, то эта книга, которую вы сейчас читаете, называлась бы не «Глиняные книги», а «В Ленинграде, на Петроградской стороне».
По-иному бы звучали и названия всех известных и любимых нами произведений русских классиков. Так, например, «Песнь о вещем Олеге» Пушкина называлась бы «Как ныне сбирается», «Бородино» Лермонтова называлось бы «Скажи-ка, дядя», и так далее.
Впрочем, этот прием — называть произведения по первой строке — сохранился в какой-то мере и до наших дней. Кто не знает известных песен и романсов: «Не пой, красавица, при мне», «На холмах Грузии», «Брожу ли я вдоль улиц шумных»! Это первые слова Пушкинских стихов, которые стали их названиями.
Был у ассирийских писцов еще один прием, который облегчал пользование глиняными книгами. Последняя строка каждой таблички повторялась в начале следующей. Так, например, в книге заклинаний четвертая табличка кончается строкой «злое проклятие пало на человека, подобно демону». С этой же строки начинается пятая табличка.
Не может быть настоящей библиотеки без каталога. Как узнать, где находится нужная книга, в какой комнате, в каком шкафу, на какой полке? Ведь не перерывать же тысячи и тысячи книг в поисках одной! Если есть каталог, — сразу можно найти любую книгу: стóит только вынуть из картотеки нужную карточку и взглянуть на шифр.
Вот перед нами библиотечная книга с шифром Д. XXV 3/18. Это значит, что книга относится к серии детской литературы, находится в двадцать пятом шкафу, на третьей полке и стоит восемнадцатой слева.
В ниневийской библиотеке также были каталоги. Разумеется, они не походили на наши, но выполняли те же функции — помогали найти нужную книгу и вполне удовлетворяли ассирийских библиотекарей. Характерная особенность этих каталогов — указание на число строк, содержащихся в каждой табличке.
В рукописных отделах современных библиотек сохранен тот же порядок. В каталоге указано количество строк каждой рукописи.