Девушка отшатнулась и, приглядевшись повнимательнее, увидела, что дверь покрыта тысячей золотых нитей, не позволяющих ей проникнуть внутрь.
Вот и весь план.
Позади нее раздалось тихое стрекотание, и, обернувшись, Блайт обнаружила лису, сидящую в паре метров от ее ног. Она уставилась на мерзкое создание, которое размахивало черным хвостом, как метлой. Казалось, что зверь смеется над ней.
– Все жители это дворца – чудовища? – спросила Блайт.
Лиса еще секунду смотрела на нее горящими глазами, прежде чем вскочила на все четыре лапы и тоже обернулась. Блайт проследила за взглядом, и у нее перехватило дыхание при виде легкого облака, чем-то напоминающего белые волосы, исчезающего в коридоре, которого еще секунду назад там не было.
Девушка осталась стоять на месте, даже когда лиса поспешила за фигурой.
– Арис? – Блайт тихо прошипела имя мужа, обхватив себя руками, чтобы унять дрожь. – Прекрати эти глупости. Это несмешно.
Ответом был не мужской, а женский смех, от которого каждый волосок на теле вставал дыбом. И все же этот звук напоминал ей летний ветерок, успокаивающий расшалившиеся нервы и расслабляющий скованное тело.
Возможно, это была галлюцинация. Блайт было к ним не привыкать, хотя прошли уже месяцы после отравления белладонной. И все же как еще она могла объяснить возникший из ниоткуда коридор или вспышки света, видимые лишь боковым зрением, но которые указывали ей путь, пока она спешила вперед?
Чем дальше девушка продвигалась, тем больше унылая Вистерия превращалась в незнакомый дворец. Серые стены уступили место панелям цвета слоновой кости. Каменный пол превратился не в дерево или другой известный ей материал, а в заросли травы и клевера, которые опутывали лодыжки. Она словно бродила не по дворцу, а по лесной поляне.
Независимо от того, было ли это на самом деле или происходило в ее воображении, Блайт понимала, что должна испугаться. И все же она не могла остановиться, одна нога следовала за другой, пока не наткнулась на единственную дверь в конце длинного узкого коридора. Оттуда исходило такое сильное тепло, что в Блайт проснулось неуемное любопытство.
Слово «дверь» было неточным для описания того, что она увидела. Перед ней была не дверь, а скорее отверстие, словно вырезанное в коре дерева. Ручка была не из меди или железа, а из дерева с эффектным узором в виде лозы вистерии. Блайт снова услышала мелодичный смех, на этот раз из-за двери.
– Ты тоже ее слышишь? – прошептала Блайт лисе, которая начала царапать преграду. – Возможно, это ловушка. Арис оторвет мне голову, если мы войдем внутрь.
Лисе было наплевать на Блайт и ее голову. Пока она медлила, зверь принялся скрести сильнее и недовольно зарычал. Блайт зашипела в ответ и, скорее всего, ударила бы зверя носком ботинка по крупу, если бы его зубы не казались такими острыми.
– Ладно, – вздохнула она. – Но я открываю ее для тебя, а не для себя.
Вопреки здравому смыслу, Блайт взялась за ручку и приоткрыла дверь. Лиса тут же проскользнула внутрь.
Блайт сразу же принялась искать источник смеха, хотя на летней поляне никого не было. Тут было так тепло, что Блайт могла бы полностью раздеться. Комната с кроватью под балдахином, которая каким-то образом была вырезана в стволе дерева, казалась ненастоящей. Еще одно чудо, сотворенное магией Рока судьбы.
Блайт склонила голову к дереву, которое возвышалось над ней. Вероятно, когда-то это была вистерия, но теперь остался лишь голый ствол, его высохшие лепестки усеивали кровать с пожелтевшими от времени простынями. Блайт несколько раз обошла дерево, полагая, что это просто искусная резьба, так как корней было не видно. Однако, когда под ладонями осыпалась трухлявая древесина, девушка убедилась, что дерево настоящее.
Были и другие странности, например туалетный столик, сделанный из увядших лоз, грозивших вот-вот рассыпаться в пыль. Зеркало из чеканного серебра и несколько портретов в глубине комнаты, выполненных в винтажном стиле, который можно увидеть в музее. На них мужчина улыбался, танцуя с женщиной, чьи волосы сияли, как лунный свет. На них были не модные наряды, а старинная одежда давно ушедших времен.
Был и другой портрет, на котором тот же золотоволосый мужчина сидел в тени высокой вистерии, прислонившись головой к стволу и глядя на художника безмятежным взглядом. Блайт потребовалось немало времени, чтобы узнать в этом человеке Ариса, поскольку она впервые видела его таким расслабленным. Прошло еще больше времени, прежде чем девушка поняла, что женщина на первом портрете – та самая, за которой Блайт гналась по коридору всего несколько мгновений назад. Увидев серебристые волосы, ей стоило догадаться, что перед ней Жизнь.
Осознав это, Блайт вжалась в стену, не веря, что все это не просто плод ее воображения. Но стена за ее спиной была твердой, а шероховатость дерева ощущалась под пальцами.
Что означало – это место было реальным.
– Чего ты от меня хочешь? – прошептала девушка, обращаясь к комнате, которая ответила молчанием. – Если ты злишься на меня из-за Ариса, то можешь оставить его себе. Я ни на что не претендую.
Жар комнаты окутал ее, на этот раз сильнее, и у Блайт закружилась голова, а по затылку скатилась капелька пота.
Блайт повернулась к портретам и хмуро посмотрела на Ариса, который казался другим человеком. Чем дольше Блайт смотрела на него, тем сильнее затуманивалось зрение, и ей начинало казаться, что она там, перед ним. Девушка ощущала босыми подошвами нарисованный мох и пульсацию осеннего леса, окружавшего двух влюбленных. Лучи заходящего солнца согревали ее, опавшие листья хрустели под каблуками. А еще звучала музыка. Музыка, под которую Блайт покачивалась, закрыв глаза и позволяя истории разыграться перед ее мысленным взором. Она наблюдала, как Арис улыбнулся и прижал ее к груди, ощутила упругость его тела. Жар его прикосновения, когда он притянул ее к себе, и…
Блайт чуть не упала, когда лиса прошмыгнула по ее тапочкам, отбросив ее назад, в давно забытую комнату, подальше от красивого мужчины, с которым она танцевала посреди леса. Ей потребовалось время, чтобы прийти в себя и вспомнить, что этим мужчиной был Арис. А женщиной была не она.
Подобные мысли приходили ей в голову не в первый раз. Примерно со времен свадьбы Шарлотты и Эверетта Блайт преследовали видения безликого мужчины, чей смех разжигал огонь в ее душе, а прикосновения опаляли. Такого человека никогда не существовало, и все же он казался таким реальным. Как призрак того, кого Блайт ждала всю свою жизнь.
Сначала она задавалась вопросом, не связано ли это как-то с тем, что она видит Ангела смерти. Вдруг что-то в ней кардинально изменилось после того, как она столько раз была обречена на смерть, но ее вытаскивали из пропасти. Теперь девушка задавалась вопросом, была ли это Жизнь, злилась ли она и подшучивала над ней за то, кем она стала в жизни Ариса.
Блайт довольно долго держалась за стену, в голове у нее мелькали улыбки и обнаженная кожа. Отзвуки смеха и музыки. Всегда одна и та же мелодия.
Чем дольше Блайт стояла в комнате, тем сильнее ей казалось, что стены на нее давят, теснота была такой удушающей, что она готова была прижаться к полу. Каким бы странным ни был Торн-Гров, в его жутковатости было свое очарование. О доме, где она провела детство, ходило немало слухов. Но этот некогда процветающий дворец был лишь оболочкой чего-то необыкновенного. Того, что вонзало свои когти ей в кожу и просило не забывать.
Блайт подобрала юбки, готовая убежать, когда заметила ручное зеркальце, лежащее среди лоз на туалетном столике. Оно было старинным, с ручкой, инкрустированной золотой филигранью. Дрожа, Блайт подняла его, удивленная тем, насколько знакомым оно показалось на ощупь.
В этот момент огни замерцали, расплываясь, пока одновременно не устремились к двери. Лиса навострила уши и бросилась встречать своего вернувшегося хозяина, а Блайт прижала зеркало к груди. Она знала, что должна вернуть его на туалетный столик. Знала, что должна бежать и оставить это место позади. Но пальцы отказывались разжимать рукоять, и девушка водила большим пальцем вверх и вниз по узорам.
Возможно, Блайт хотела доказать самой себе, что это место было реальным, а может, была иная причина, побудившая ее спрятать реликвию в складках платья. В конце концов, это было всего лишь зеркало, красивое, но совершенно обычное. Однако времени на раздумья не оставалось, потому что бледный свет проник через дверной проем и залил половицы, когда Арис приблизился. Девушка распахнула дверь, прежде чем он ее обнаружил, и побежала через Вистерию так быстро, как только была способна.
Блайт не останавливалась, пока не вернулась в свою комнату, в то время как воспоминания о смехе Жизни все еще звучали у нее в голове.
Дорогой отец,
прошу, прости, что не дала знать о себе сразу и за краткость моего письма. Я пишу тебе из покрытой инеем страны чудес, которой является Верена.
Несмотря на то что зима только наступила, дом Ариса – это воплощение Рождества. Здесь полно причудливых магазинов и улиц, покрытых таким невероятным снегом, что иногда требуется специальная обувь, чтобы в нем не увязнуть. И хотя я представляла медовый месяц немного по-другому, я рада познакомиться с местом, откуда родом мой муж. Я правда жалею, что не взяла с собой еще пару пальто, хотя, пока я пишу тебе это письмо, Арис уже заказал для меня несколько новых.
Хотя мы надеялись выбраться за город, чтобы навестить Байрона и Элизу, боюсь, что плохая погода помешала нашему свадебному путешествию. Похоже, следующие несколько недель мы проведем здесь, в Верене. Я бы очень хотела, чтобы и ты смог приехать, так как уверена, что тебе бы здесь тоже понравилось.
Не беспокойся за меня. Город великолепен, и я, несомненно, найду тут множество развлечений. Кроме того, было бы упущением не упомянуть о еде. Во дворце лучшие повара из тех, что я встречала. Только не подумай, что здесь мне милее, чем в Торн-Гров, ибо ничто не может быть дальше от истины.