– Арис, – повторила она, с трудом выдавливая его имя сквозь стиснутые зубы. Казалось, каждый слог причинял ей боль. – Не я его… – И снова полоска света на пальце Блайт вспыхнула с такой силой, что она подумала, что кольцо оставит на коже ожог. Тем временем Сигна, казалось, была готова впиться ногтями во что-нибудь, но не могла выдавить из себя ни слова.
– Хватит об Арисе! – Хотя гнев сжал грудь еще сильнее, Блайт с облегчением выдохнула, когда свет на пальце потускнел, а боль утихла. – О чем бы ужасном ты ни пыталась меня предупредить, я не хочу этого знать. Только не когда чертово кольцо противится этому.
Блайт опустила глаза, не обращая внимания на беспокойство на лице Ангела смерти.
– Твои родители, – начала девушка, чтобы отвлечься. – Расскажи мне о своих родителях. Ты что-нибудь выяснила о ночи их смерти?
Они снова двинулись в путь, и каблучки Сигны размеренно застучали по тротуару. Казалось, она обдумывает свои слова, проверяя, слетят ли они с ее губ в этот раз.
– Я пыталась читать дневники по порядку, – сказала она, расслабившись, когда ее голос зазвучал свободно, – но их слишком много. Мама делала записи почти каждый вечер, начав примерно за год до окончания школы в местечке под названием Хеллибор Хаус. Она… не такая, какой я ее себе представляла. Мне говорили, что у нее была неуемная жажда жизни, но я не до конца осознавала масштабы. Сейчас я читаю дневник, который она вела в семнадцать, и мама еще ни разу не упомянула моего отца.
– Она еще молода, – заметила Блайт, смягчившись при виде очевидного огорчения кузины. – Кто знает, что она будет чувствовать в следующих дневниках. – Хотя тон был беззаботный, ее мысли крутились вокруг того, что Рима была не единственной Фэрроу, которая оказалась не такой, как ожидалось.
Хотя женщина, которую Блайт видела на портрете и в чьей комнате побывала, не была похожа на Сигну, которую она знала, нельзя было отрицать, что Арис искал именно ее. Сигна, несомненно, тоже это понимала. Но все равно ее кузина полюбила Ангела смерти и поставила Блайт на свое место – заполнять пустоту в жизни Рока судьбы.
Блайт предположила, что именно поэтому, как бы сильно она ни любила волшебные истории, ей никогда не верилось в настоящую любовь. Арис считал, что нашел свою вторую половинку, но в другой жизни эта женщина влюбилась в другого мужчину.
В этом и заключалась проблема любви – слишком много переменных. Слишком много могло пойти не так для любого, кто окунулся в ее бурные воды. Так что, возможно, Блайт повезло в том, что она вышла замуж без любви. По крайней мере, никто из них не пострадает.
Блайт вытянула левую руку и посмотрела на кольцо.
– Смерть, – обратилась девушка, бросив на мужчину неуверенный взгляд. – Ты когда-нибудь видел такое кольцо?
– Можешь звать меня Сайлес, – предложил он, но Блайт проигнорировала эти слова. – И нет, я никогда не видел ничего подобного.
Она повертела на пальце свое обручальное кольцо – настоящее кольцо, напоминавшее змею. Блайт надеялась, что, если Ангел смерти покопается в памяти, то вспомнит что-нибудь, что могло объяснить происходящее между ней и Арисом.
– Что-то не так? – спросил он, и все, о чем Блайт могла думать, это о том, что на свете нет ничего более неправильного, чем его голос, от которого сгущалась тьма.
– Разумеется. Я никак не могу понять его правил. Кажется, эта проклятая штука хочет, чтобы мы были вместе. Обычно, когда мы с Арисом в разлуке, оно обжигает, но посмотри. – Она помахала перед ним рукой. – Никакого жара. А Арис приходит и уходит, когда ему заблагорассудится, в то время как я застряла в Вистерии.
Если Ангел смерти и замечал, как она шарахается от него всякий раз, когда он приближался или вглядывался в нее слишком пристально, то ничего об этом не говорил. Холодок пробежал по ее плечам, когда девушка прислонилась к каменному входу обветренной чайной, стараясь держаться от Смерти на достаточном расстоянии. К счастью, сегодня на улице было очень мало людей. Со стороны, должно быть, Блайт выглядела странно, разговаривая с кем-то, кого могли видеть только она и Сигна.
– Ты в этом уверена? – спросил Ангел смерти с таким напряжением, что Блайт захотелось спрятать руки в карманы и закутаться в пальто. – Ты говоришь, кольцо хочет, чтобы вы были вместе. Сомневаюсь, что даже мой брат смог бы перехитрить эту магию. Вас с Арисом связывают неразрывные узы; сосредоточься на них. Впереди тебя могут ждать удивительные открытия.
Если бы в голосе Ангела смерти не звучал такой вызов, Блайт, возможно, проигнорировала бы его. Но поскольку вызов был брошен ей, Блайт расценила это как сомнение в ее способностях, что было достаточной причиной, чтобы закрыть глаза и доказать, что он ошибался.
Девушка сосредоточилась на кусочке металла на пальце, затем на кольце света под ним. На связи с Арисом – едва ощутимой и слабой, но казалось, будто она может ухватиться за нее и потянуть. Именно это Блайт и сделала мысленно. Потянула за ниточку, проверяя ее, и та натянулась под ее пальцами.
Блайт распахнула глаза, кровь отхлынула от ее лица.
– Он здесь. – Девушка не понимала, радует ее или злит обман Ариса. – Ты хочешь сказать, что он лгал? Что он тоже застрял в Вистерии, как и я?
– Не в Вистерии, а рядом с тобой. – Было странно видеть, как Ангел смерти пожимает плечами, потому что в такие моменты он казался почти настоящим человеком. – Это только предположение, но кольцо служит такими же оковами и ему. Должно быть, когда он почувствовал, что ты исчезла…
– То последовал за мной, – закончила за него Блайт, и у нее вырвался горький смешок. Нить света, связывающая ее с Арисом, ярко горела в ее воображении, распространяя пугающее тепло по телу. Она нащупала ее, наблюдая, как золото становится ярче, когда она сделала один шаг, затем два, следуя за ней.
Напряжение в груди действовало как невидимый проводник, подталкивая ее по булыжной мостовой к песчаным холмам. Вокруг становилось все теплее. И светлее тоже, пока она не увидела Ариса, стоящего на продуваемом всеми ветрами берегу, именно так, как она и ожидала.
На нем было пальто такого насыщенного темно-синего цвета, что оно навевало воспоминания о летней буре. Его золотистые волосы, пропитанные морской солью, взъерошились от ветра и завивались вокруг ушей. Лицо окаменело, когда он посмотрел сначала на Сигну, затем на Ангела смерти, прежде чем остановить взгляд на Блайт.
– Ты просто глупец! – Блайт невольно затряслась от смеха. – Это правда, не так ли? Точно так же, как я не могу убежать от тебя, ты не можешь убежать от меня. – Она утопала в песке, сокращая расстояние между ними. – Ты настолько горд, что заставляешь себя страдать только для того, чтобы сделать меня несчастной? Если мы не можем сбежать друг от друга, то где же, черт возьми, ты проводишь дни?
Арис выглядел так, словно предпочел бы оказаться в любом другом месте на земле, и бросил сердитый взгляд на море.
– Перестань смеяться, нелепая девчонка. То, что я не могу уйти надолго, не значит, что я не могу уйти вообще.
– Это я нелепая? Ты исчезаешь ровно настолько, чтобы принести мне пирожное, и притворяешься, будто путешествуешь по миру! – Ее так забавляла эта мысль, что, к ужасу Ариса, Блайт расхохоталась еще громче. – Не думаю, что встречала кого-то более нелепого, чем ты.
Каким бы суровым ни пытался показаться Арис, его усилия были тщетны, поскольку ветер забивал волосы ему в рот.
– Я пришел за тобой, – сказал он. – Тебе нечего здесь делать.
Блайт ощутила такое презрение, что ее хорошее настроение сразу же испарилось, и она заскрипела зубами от негодования.
– Ты не можешь указывать, что мне делать и с кем встречаться. Если я захочу навестить кузину, то сделаю это.
– Но не с помощью моего брата. – С каждым словом в нем разгоралась ярость.
– Я не причиню ей вреда. – Голос Смерти был похож на дуновение ветра, но каким-то образом оставался твердым, хотя разносился по ветру с такой нежностью, что Блайт засомневалась, действительно ли он это сказал.
Арис засунул руки в карманы пальто.
– Какое мне до этого дело? Забирай жизнь этой дьявольской девчонки, если хочешь. Чем скорее ты это сделаешь, тем скорее я избавлюсь от бремени ее существования.
Арис был самым эмоциональным существом из всех, кого Блайт когда-либо встречала.
Ей было интересно, заметила ли Сигна, что внимание Ариса постоянно возвращается к ней. Заметила ли она его уязвленную гордость, и волновало ли это кузину вообще.
Пусть она связала себя с Арисом – и тем самым лишила возможности угрожать Сигне, но это не означало, что Арис забыл ее. Даже сейчас Блайт видела надежду в его глазах и знала, что какая-то маленькая частичка его души все еще верит, что к Сигне вернется память и все будет хорошо.
Но нельзя было не заметить, с какой нежностью Сигна потянулась за спину и сжала руку Ангела смерти. Она положила голову ему на плечо, прижимаясь крепче всякий раз, когда Блайт или Арис начинали злиться. Возможно, она все помнила. Возможно, точно знала, кем Арис был для нее в другой жизни, но решила провести остаток своих лет с другим и не хотела снова разбивать Арису сердце, признав правду.
– По традиции молодожены навещают свои семьи. – Каждое слово, слетавшее с губ Сигны, омрачало небо. – Это я попросила Ангела смерти привести Блайт сюда. Я хотела убедиться, что с ней все в порядке.
Арис открыл было рот, чтобы ответить, но его прервала вспышка молнии, окрасившая небо в серебристый цвет. Гроза была неизбежна, и, хотя Сигну окутала тьма, именно Блайт почувствовала себя в эпицентре бури, когда Арис схватил ее за руку.
– Это неважно, – отрезал он и повернулся к жене. – Идем. Мы возвращаемся в Вистерию.
Блайт хотелось сопротивляться. Стряхнуть с себя его руку. Но тепло уже разливалось по венам, словно яд, когда Арис схватил ее за запястье. Мир накренился и исчез, прежде чем она успела открыть рот, чтобы возразить. У нее не было даже секунды на прощание с кузиной, прежде чем Арис, будто потянув за невидимую ручку и открыв дверь, перебросил ее через порог, чтобы снова заключить в тюрьму под названием Вистерия.