Глава 10
– Я тебя ненавижу, – выплюнула Блайт, сорвав перчатки и швырнув их в Ариса, прежде чем подобрать юбки и усесться поближе к огню. Хотя во время ее ухода небо было ясным, сейчас дворец содрогался от раскатов грома. Как странно, что гроза в точности повторяла ту, что разразилась в Фиоре.
– Добро пожаловать в клуб. – Она не слышала, как Арис сел, но внезапно он оказался рядом и тихо спросил: – Он прикасался к тебе?
Блайт сразу поняла, о ком идет речь. И обрадовалась теплу камина, потому что по спине пробежали мурашки при воспоминании о прикосновении Смерти.
– В таком случае я была бы мертва.
Морщинки на лице Ариса стали глубже в отблесках очага, а взгляд посуровел.
– С твоей стороны было глупо подпускать Смерть так близко.
– Не притворяйся, что беспокоишься обо мне. – Невозможно было сказать, насколько зол Арис, потому что Блайт старалась не встречаться с ним взглядом. Она видела только, что он закинул ногу на ногу и размеренно покачивал ей в наступившей тишине. Наконец, когда буря утихла и холод от прикосновения Смерти покинул ее тело, Арис спросил: – Тебе было хорошо в Фоксглаве?
Вопрос был настолько нелепым, что девушка рассмеялась.
– Конечно, хорошо. Было приятно провести день в хорошей компании вне серых каменных стен, которые окружают меня только потому, что ты отыгрываешься на мне за то, что я не позволила тебе манипулировать моей кузиной.
– Манипулировать? Она была моей женой. Это Ангел смерти…
– Сигна никогда не была твоей женой, Арис. Когда-то Жизнь связала себя с тобой узами брака, но не Сигна. Моя кузина вольна провести жизнь с тем, кого выбрала сама, и это не ты.
Свет замерцал, когда Арис протянул руку и, взяв Блайт за подбородок, заставил посмотреть на себя.
– И ты так уверена в этом?
Блайт была не настолько глупа, чтобы прятаться. Он не мог причинить ей вреда, так что же самое худшее он мог сделать? Отправить ее ночевать в конюшню? По крайней мере, солома мягче ее каменной кровати.
Арис не хотел, чтобы у Блайт сложилось впечатление, будто она может контролировать ситуацию. Но с каждым днем девушка все больше убеждалась, что у нее гораздо больше возможностей, чем ему хотелось бы. И сегодня она доказала это, отправившись в Фоксглав.
Когда Арис наклонился и прижался лбом к ее лбу, Блайт не отвела взгляд.
– Ты виновата в том, что она ничего не помнит, – прорычал он. – Я мог бы привести ее сюда и показать жизнь, которая у нас была раньше!
– И о какой именно жизни ты говоришь? Которую вы вели аж несколько веков назад? Жизнь пещерных людей канула в Лету. Продолжай и дальше тратить свои годы на тоску или сделай всем одолжение и двигайся вперед.
Арис сиял так ярко, что у Блайт заболели глаза. Она чуть было не зажмурилась, но не хотела доставлять ему такое удовольствие. Что-то в гневе Ариса и жаре ее тела показалось ей знакомым. Почти… ожидаемым.
– Сияй как солнце, если хочешь, Арис, но я не отвернусь, – вызывающе заявила Блайт.
К ее удивлению, свет погас так же быстро, как задутая свеча. Блайт едва успела моргнуть, чтобы сфокусироваться, и увидела, что Арис снова стоит перед ней. На этот раз он не сердился, но его губы были плотно сжаты, а между бровями пролегла морщинка.
– Что ты сказала?
Блайт обдумала свои слова – возможно, немного резкие, но не настолько агрессивные, чтобы его спровоцировать. Она ничего не ответила, а он посмотрел на свои руки. Затем, к ее полному недоумению, рассмеялся.
Блайт подумала, не лучше ли спрятаться, но не могла заставить себя пошевелиться. Она была очарована его смехом, совершенно особенным и не похожим ни на какой другой. Этот смех был первым лучом рассвета, теплым и ласковым, когда достиг ее. Арис смеялся всего секунду, на мгновение став совсем другим человеком – незнакомым, но которого ей хотелось узнать.
– Жизнь однажды сказала мне то же самое, – очень кстати пояснил он, потому что Блайт потеряла дар речи. – Это было во время нашей первой настоящей ссоры, так давно, что я почти забыл.
Блайт почувствовала, что, несмотря на все, ее гнев стихает.
– Она много для тебя значила, – прошептала она. Арис ничего не ответил, ведь в этом не было необходимости. Только дурак усомнился бы в его любви к этой женщине. – Расскажешь мне о ней?
Последние два дня Блайт много размышляла о портрете и о том, действительно ли она видела Жизнь, бродившую по коридорам замка. Девушка страстно желала откинуть пелену времени и раскрыть тайны, окутывающие эту женщину. Узнать, что представляет собой человек, который принял Рока судьбы и решился связать с ним свою жизнь.
На лице Ариса отразились сложные чувства, черты смягчились, в то время как в глазах появилась тоска. Его голос прозвучал так, словно он посвящал Блайт в великую тайну:
– Что ты хочешь знать?
Все. Это было так странно – ненасытное любопытство, нарастающая одержимость женщиной, присутствие которой Блайт почувствовала, как только вошла во дворец.
– У нее было имя?
Хотя она думала, что это будет один из самых легких вопросов, вены на руке Ариса запульсировали, когда он сжал подлокотник.
– Когда я впервые встретил ее, она назвала себя Милой, – наконец сказал он. – Я не произносил это имя целую вечность. – Арис прижал два пальца к губам, словно наслаждаясь его вкусом. – Ей было важно чувствовать близость к людям. Она хотела убедиться, что дарит приведенным в этот мир душам счастье и процветание, насколько это было в ее силах.
Любопытно, что кто-то настолько добрый мог связать свою судьбу со столь жестким человеком, как Арис. Всегда ли он был таким, или его сердце ожесточилось после потери жены?
– Как вы с Милой познакомились? – Жар камина согревал тело, и Блайт склонилась к очагу, готовая устроиться поудобнее и погрузиться в историю. Арис провел рукой по подбородку и стер намек на улыбку, которую вызвали воспоминания.
– Она разыскала меня. – В его голосе звучала нежность. – Поначалу она была мной недовольна. Мы не сходились во взглядах на работу. Она считала, что я должен быть добрее, потому что человеческая жизнь так коротка и хрупка.
Образы оживали перед Блайт, словно она воочию видела все это.
– И что ты подумал? – спросила она. – Стал хоть немного добрее?
Арис перевел на нее взгляд, и на мгновение Блайт показалось, что она нарушила их шаткое перемирие и их разговор окончен. Но потом он продолжил:
– Я скажу тебе то же самое, что когда-то говорил ей – когда душа открывает свое будущее, я прокладываю путь, который она выбрала, и помогаю начать движение. Иногда что-то выходит из-под контроля, но я никогда не бываю жесток по собственной воле. Каждая душа исключительна. У каждой свои обстоятельства. Я проявлял доброту к душам, которые она мне дарила, насколько это было в моей власти.
Блайт размышляла над этими словами, снимая ботинки. Ей претила сама мысль о том, что ее будущее – это до мелочей предопределенная история, которую невозможно изменить. Но в то же время девушка вынуждена была признать, что ее гнев не оправдан. Арис не сам взвалил на себя такое бремя, вот почему Блайт сложила руки на коленях и сказала, затаив дыхание:
– Я устала бороться с тобой, Арис.
– А я устал слушать, как ты борешься.
Блайт сдержала улыбку, не желая показывать, насколько ее забавляет его упрямство.
– Тогда что же нам со всем этим делать?
В отблесках огня его глаза казались странными. Они потемнели и стали пронзительными, так что если бы Блайт не знала его лучше, то решила бы, что он вглядывается в нее.
– Полагаю, мы заключаем перемирие. Прекрати приставать ко мне, а я, в свою очередь, постараюсь быть вежливым. – Он сунул руку в карман и порылся в нем. – И начну с того, что отдам тебе это. – Он протянул ей письмо с почерком ее отца на лицевой стороне.
– Ты вор! – Блайт выхватила конверт у него из рук, провела большим пальцем по восковой печати и расслабилась только тогда, когда обнаружила, что она все еще цела.
– Вежливость, помнишь? – Арис вздохнул, закинув ноги на подлокотник кресла, усевшись боком. – Ты не можешь сердиться, когда мы только что заключили перемирие.
– К черту вежливость. – Блайт вскрыла конверт. Возможно, стоило подождать, когда она останется в одиночестве, но Блайт никогда не отличалась терпением, к тому же больше всего на свете хотела убедиться, что с отцом все в порядке. Девушка развернула листок и начала торопливо читать письмо.
Однако уже после нескольких строк кровь застыла у нее в жилах. Должно быть, она даже невольно вскрикнула, потому что Арис поднялся и направился к ней, нахмурившись.
– В чем дело? – потребовал он. В любое другое время Блайт обратила бы внимание на тон Ариса, чтобы понять, беспокойство или интерес заставил его подойти ближе. Возможно, он был таким же любопытным, как и она. Арис попытался заглянуть Блайт через плечо, но она слишком крепко сжимала пергамент, снова и снова перечитывая слова в надежде, что в них что-то изменится.
– Прочти вслух, – настаивал он, пытаясь вырвать письмо у нее из рук. – Если не хочешь, то отдай мне, и я прочту сам.
Блайт сжала пергамент, и, хотя каждое слово давалось с трудом, она заставила себя прочитать то, что написал отец.
– Моя дорогая дочь, – начала она, – надеюсь, письмо дойдет до тебя в целости и сохранности. Должен признаться, что, хотя я много путешествовал, ни разу не имел удовольствия побывать в Верене. До твоего письма я вообще не был уверен, что это настоящее место, поскольку не мог найти его ни на одной карте. Прежде чем написать это, я обнаружил, что блуждаю по кабинету в поисках этой страны, но мои попытки оказались безуспешными.
Арис нетерпеливо фыркнул, призывая Блайт продолжать.
– С тех пор как ты уехала, я все больше интересуюсь королевством, которым тебе предстоит править. И считаю вполне уместным нанести туда визит, вот почему пришел в восторг от твоего… – Она умолкла, осмелившись искоса взглянуть на Ариса