– Из-за моего королевского обаяния, полагаю. – Арис поднялся на ноги.
– Нет, из-за мерзости, достойной тролля. – Блайт разжала руку, надеясь, что он преувеличивает серьезность ее раны. Чего она никак не ожидала, так это обнаружить идеально гладкую ладонь без единой розовой полоски, указывающей на ее неловкость. Не было ни крови, ни пореза. Только фантомная боль и несколько капель апельсинового джема, которые Арис просто смахнул.
Конечно, она не могла выдумать эту мучительную боль. Блайт провела большим пальцем по ладони, посмотрела на одеяло и снег в поисках следов крови. Но увидела лишь крошечный островок зеленой травы у подножия ближайшего дерева, что пробивался сквозь снег.
Зеленая трава. В декабре. Зрелище было настолько необычным, что она подумала, не мерещится ли ей все это снова. У девушки закружилась голова, а зрение затуманилось из-за учащенного дыхания.
– Возможно, я действительно слишком бурно реагирую, – наконец прошептала Блайт, хотя не верила своим словам. Ведь странности этим не ограничивались. Несколько месяцев назад она увидела в зеркале отражение своей бывшей горничной, а после Элизу Уэйкфилд, лежащую в своей постели с серой кожей и торчащими костями, словно оживший мертвец.
А теперь появилась боль без ранения. Видения мужчины и отголоски музыки в любое время суток. Светловолосая женщина, бродившая по коридорам Вистерии, всегда ускользающая из поля зрения.
Ее тело сковал холод, озноб пронизывал до костей.
Блайт сжала руку в кулак и снова прижала ее к груди. Она чувствовала себя старой детской куклой, которая трещит по швам. Казалось, ее разум не принадлежит ей, наполненный странными видениями и чужими воспоминаниями.
Она взяла свою чашку и допила оставшийся шоколад одним глотком, пытаясь унять головокружение и боль, которая все еще пульсировала в ладони. Все это время Арис наблюдал за ней и выпрямился, когда она закончила.
– Ты в порядке? – спросил он, и Блайт с трудом сдержала смех, потому что поняла, что у нее нет ответа.
В порядке ли она? Сказать наверняка было невозможно.
Одеяло не помогло унять охватившую ее дрожь. Девушка попыталась встать. Попыталась собраться с мыслями, но как только поднялась на ноги, кровь в голове застучала с такой силой, что ей показалось, будто земля ушла из-под ног.
Арис подхватил ее прежде, чем она успела упасть, и Блайт с трудом осознавала, что он обхватил ее руками и прижал к груди.
– Не смей засыпать, – сказал он, и его резкого голоса было достаточно, чтобы она взбодрилась и, прищурившись, посмотрела на него. – Это не одна из твоих сказок, и у меня нет желания спасать девицу, попавшую в беду. – Зрение затуманилось, у Ариса было уже не одно лицо, а три, и все они хмурились с мастерским изяществом.
Она попыталась заговорить, но потребовалось некоторое время, прежде чем ей это удалось.
– Тролли никогда не спасают девушек. – По крайней мере, Блайт показалось, что она сказала именно это. Правда, слова прозвучали невнятно.
Арис вздохнул.
– Ты как заноза в заднице. – Какими бы резкими ни были его слова, напряжение в ее теле ослабло. – Где болит?
– Нигде, – ответила она, не обращая внимания на жжение в ладони. – Просто голова кружится. После отравления белладонной такое случается время от времени. А теперь отпусти меня.
Арис проигнорировал просьбу, и хотя Блайт сердито смотрела на него, на самом деле она была благодарна ему за это. Потому что поставь он ее на землю, она, скорее всего, упала бы снова.
Арис отнес ее обратно в сани, застегнул ремни и обнял ее так крепко, что теперь ей точно ничего не угрожало. На этот раз она не сопротивлялась его прикосновениям. Вместо этого Блайт расслабилась, прижавшись к нему всем телом, когда Арис дернул поводья, и они отправились обратно во дворец.
Глава 14
Когда они прибыли, во дворце было тихо, и Блайт догадалась, что за это стоило благодарить Ариса.
Он не отвел Блайт в ее комнату, а вместо этого пронес через богато украшенную резьбой дверь по коридору до своей собственной. Его покои всегда были здесь, или для удобства он переместил их с помощью магии?
– Куда ты меня тащишь? – спросила девушка и заморгала, совершенно не ориентируясь во дворце. Арис так и не позволил ей идти самой.
– В мою комнату, где я смогу за тобой присматривать. Не хочу разгребать последствия твоей смерти, в то время как твой отец спит в соседних покоях.
Он не дал ей времени возразить и открыл дверь не в ночь с темно-фиолетовым звездным небом и не на очаровательную лесную поляну, а в простой номер с простой гостиной и ничем не украшенной спальней, похожей по планировке на ту, в которой утром проснулась она сама.
– Это твоя комната? – Арис, должно быть, заметил ее удивление, потому что окинул помещение беглым взглядом, прежде чем покачать головой.
– Конечно, нет. Это наша комната на время визита твоего отца. Мы счастливые молодожены, помнишь?
– Наша комната. – Блайт прикусила губу. – Верно. – Эти покои были больше ее комнат, хотя и гораздо менее роскошные, с обоями насыщенного зеленого цвета и всей необходимой мебелью. Тут не было и намека на оригинальность. Никаких признаков Ариса.
И хотя Блайт видела деревянные полы под ногами, она все ждала, что они вот-вот раскроются и ей придется обходить заросли лаванды или шалфея, распустившиеся, как полевые цветы. Было странно жить в атмосфере волшебства, но внезапно не обнаружить никаких признаков чудес. Кажется, Арис ее избаловал, она так привыкла к магии, что реальность казалась скучной.
Арис вошел внутрь, развязывая галстук. Только сейчас она заметила, как медленно он двигался, шаркая ногами и опустив голову, словно под тяжестью невидимого груза. Он возился со своими запонками так долго, что Блайт не выдержала и в конце концов шагнула вперед, чтобы взять его за запястья.
– Ты сам не свой, – сказала девушка, расстегивая перчатки, чтобы помочь ему. – Почему нас окружают простые стены, а твои плечи поникли?
Он напрягся от прикосновения, когда ее пальцы коснулись гладкой кожи на внутренней стороне его запястья.
– Магию такого уровня нелегко поддерживать даже мне. – Блайт почувствовала на себе его взгляд, когда закончила с первой запонкой и принялась за вторую. – Прямо сейчас все спят, поэтому я могу ослабить контроль, чтобы набраться сил и разыгрывать представление еще несколько дней. Подобное волшебство дается непросто.
Это было ясно даже без объяснений. В начале дня он выглядел гораздо более энергичным. Но теперь часы напряженного контроля сказались на нем. Даже его голос звучал иначе, Арис говорил медленно, устало растягивая слова.
Блайт поспешила расстегнуть вторую запонку, чувствуя, как вина тяжким грузом ложится на грудь. Конечно, Арис сам поставил их в такое положение, но именно из-за ее отца ему пришлось пойти на столь экстравагантные меры. И, видя, какие усилия он прикладывает, девушка остановилась, прежде чем убрать руки.
– Я ценю то, что ты сделал, – сказала она. – Ты сотворил невозможное, чтобы успокоить моего отца. Спасибо, что привез меня в этот город, потому что это самое невероятное место, которое я когда-либо видела.
Арис стоял совершенно неподвижно, так что она почувствовала пальцами его пульс на запястье.
– Я рад, что тебе понравилось, – ответил он наконец. Хотя слова были произнесены шепотом, они громко прозвучали в тишине. – Кто бы что ни думал, мне не нравится быть жестоким. Я знаю, как Элайджа для тебя важен, и мне известно, через что ему пришлось пройти в последние несколько лет. Не хочется причинять ему еще больше боли, позволяя думать, что его дочь страдает.
Блайт ценила старания мужа больше, чем могла выразить словами. Она медленно отпустила его руку.
– Мне всегда хотелось путешествовать. Именно поэтому я никогда не планировала выходить замуж. Не хотела, чтобы кто-то указывал мне, куда я могу или не могу поехать.
Арис опустил взгляд и признался:
– Знаю. Ведь я соткал твой гобелен, как и все остальные. Нелегко забыть такую страстную душу.
Ну конечно, он определил ее судьбу. И хотя в глубине души Блайт об этом знала, она никогда не задумывалась о последствиях.
– Так вот почему ты держал меня взаперти в Вистерии? – спросила девушка. – Потому что знал, как сильно я возненавижу тебя за это?
Его смех был мягчайшим выдохом, согревшим ее щеки. На этот раз он встретился с ней взглядом, когда заговорил:
– Мы начали войну в тот момент, когда ты пролила свою кровь на мой гобелен. Не сердись, что мой арсенал оснащен лучше твоего.
Возможно, подобное заявление должно было ее разозлить, но Арис был прав. Блайт развязала эту войну, и обладай она преимуществами Рока судьбы, то тоже воспользовалась бы ими.
– Значит, тебе известно все, – задумчиво произнесла она, стараясь говорить с бо́льшим сожалением в голосе, чем чувствовала на самом деле. – Ты, вероятно, даже знаешь, как долго будешь вынужден мириться со мной, не так ли?
Арис, должно быть, распознал ее наигранную веселость, потому что шагнул ближе и произнес как никогда ласково:
– Твой гобелен стал для меня загадкой в тот момент, когда я сохранил тебе жизнь. Я не знаю, когда ты умрешь, если ты спрашиваешь об этом. Как и то, что ты будешь делать и кем станешь. Уже нет. Я соткал твою судьбу такой, какой увидел ее когда-то и следуя которой ты должна была умереть от руки моего брата. Но ты меняла предначертанное уже несколько раз. Для меня ты настоящая загадка. Дикая роза, от которой куча заноз.
Блайт не понимала, почему на нее так действует его голос. Несколько дней назад она думала лишь о том, как бы им пережить визит ее отца, и надеялась, что они не перегрызут друг другу глотки. Но после видений о мужчине, бедра которого прижимались к ее бедрам, Блайт пребывала в полном смятении. Сердце билось в груди, как зверь в клетке, когда, поддавшись зову тела, Блайт посмотрела за спину Ариса, на единственную кровать с балдахином.