Она сглотнула. Арис проследил за ее взглядом.
– У меня нет сил создать еще одну, – произнес он достаточно извиняющимся тоном, чтобы она поверила. – По правде говоря, твоих покоев больше не существует. Но не обольщайся, думая, что я собираюсь тебя соблазнить. Я буду спать на полу.
Это был лучший вариант, но, очевидно, им обоим нужен был хороший отдых. Она сказала себе, что это чувство вины и необходимость привести его в форму, чтобы развлекать Элайджу, заставили ее покачать головой. Что на самом деле она презирала Ариса.
Даже если Блайт не могла отвести глаз от его обнаженной шеи, теперь, когда он снял галстук. Даже если тепло его тела опьяняло, заставляя мечтать прижаться к нему.
– Я сама устроюсь на полу, – заявила она, с трудом выговаривая слова. – Привыкла спать на твердом.
Арис поморщился.
– Признаю, тут я перегнул палку. Но ты больна, а на кровати хватит места для нас обоих… Если согласишься разделить ее со мной.
Он был прав. На кровати, вероятно, комфортно улеглись бы как минимум четыре человека. Ей не придется даже касаться Ариса, но от этого момент не стал менее интимным.
Вместо ответа Блайт провела руками по корсажу и отвернулась.
– Мне нужна Оливия. Если не хочу задохнуться, мне понадобится помощь, чтобы выбраться из корсета.
В комнате надолго воцарилась тишина, прежде чем Арис признался:
– Оливия спит. Как и все остальные.
Что ж, ладно. Похоже, ей опять придется самой разобраться с этим.
– Выключи свет, – попросила Блайт и подождала, пока Арис выполнит ее просьбу. – И задерни шторы. – Он вздохнул, но сделал так, как она попросила. Блайт дождалась, пока померкнет последний источник света, прежде чем сделать глубокий успокаивающий вдох. Она скинула ботинки и завела руки за спину, пытаясь дотянуться до шнуровки. Блайт привыкла одеваться и раздеваться сама, пока жила в Вистерии без слуг. Но благодаря Оливии ее туалет соответствовал женщине из высшего общества. К сожалению, это означало, что нынешний наряд практически невозможно снять самостоятельно.
Но будь все проклято, если она не попытается.
Блайт согнулась пополам и, тяжело дыша, попыталась ухватиться за шнурки. Должно быть, прошло минут пять, в течение которых девушка, не переставая, пыхтела и судорожно вздрагивала, пока Арис в темноте готовился ко сну. Слушая, как шуршит каждый снятый им предмет одежды, она только громче вздыхала и старалась не думать о том, что происходит у нее за спиной. В конце концов она так увлеклась шнуровкой, что не заметила, как он подошел к ней. Арис положил руки ей на талию и приподнял так, что Блайт оказалась прижатой к его твердой груди. Она поднесла руку ко рту, надеясь, что он не почувствует, как бешено бьется ее сердце.
– Я бы предпочел поспать, а не слушать, как ты мучаешь свое платье. – Его шепот растворился в ночи, слова прозвучали у самого ее уха. – Успокойся, Роза.
Ему не нужно было повторять дважды. Арис провел руками по ее спине, в темноте вынужденный ориентироваться на ощупь. Блайт выгнулась, мысленно проклиная свое предательское тело, и сознательно выпрямилась. Она закрыла глаза, когда его пальцы подцепили атласные ленты. Он двигался медленно, останавливаясь каждый раз, когда Блайт вздрагивала или у нее перехватывало дыхание. И хотя его пальцы ловко скользили в темноте, он распускал шнуровку неспешно.
Словно… словно подобное было для него в новинку.
– Арис, – тихо и вкрадчиво позвала Блайт. – Ты уже делал это раньше? – Она знала, что не стоит озвучивать подобное вслух, но, скрываясь за покровом тьмы, не могла не спросить.
Арис напрягся.
– Мода меняется. Клянусь, с каждым столетием платья становятся все сложнее.
– Столетием? – повторила она, не веря своим ушам. – Неужели прошло так много времени с тех пор, как… ну, с тех пор, как ты…
– Был с женщиной?
Блайт не знала, благодарить его или возмущаться тем, что он закончил фразу за нее. Она крепко прижала к себе лиф, пока он распускал очередной шнурок.
– Возможно, тебя это не интересует.
Его дыхание коснулось ее шеи, когда он наклонился ближе.
– Меня интересуют все удовольствия жизни, Роза, в том числе и чувственные. И ни в чем себя не ограничиваю, хотя после смерти жены все изменилось. Не то чтобы это тебя касалось, но я правда пытался двигаться дальше. Довольно активно поначалу. Иногда это все еще случается, но чего бы ни желало тело, разум считает интим бессмысленным. Без жены все потеряло смысл.
Хорошо.
Это хорошо. Потому что Блайт тоже ничего не чувствовала. Разумеется.
Она надеялась, что он не заметит жар ее кожи, и когда его пальцы коснулись ее спины, корсет наконец соскользнул, обнажив тело. Арис взял ее за руку, помогая снять платье. На девушке осталась только тонкая сорочка, которая послужит ночной рубашкой. Блайт радовалась темноте, скрывающей ее все еще костлявое тело, постоянно напоминающее о месяцах болезни.
Она также с горечью осознала, как повлияли на нее его слова. Арис не сказал ничего откровенного, и все же ее разум напрягся, когда в голову полезли нелепые мысли, которые не стоило допускать. Ей стало интересно, каким любовником был бы Арис. Хотя едва ли ей было с кем сравнивать. Она прочла достаточно историй, чтобы знать о том, о чем никто не удосужился ей рассказать. Разве что мама. Много лет назад Лилиан усадила Блайт рядом с собой и рассказала, какие требования общество предъявляет к женщине. Она посоветовала быть осторожной и прислушиваться к своему сердцу, но в остальном предоставила Блайт самой себе.
Девушка ни в коем случае не считала себя экспертом, хотя у нее было немало свиданий. Интригующие поцелуи, которые приводили к еще более интригующим прикосновениям в лесу за Торн-Гров. Что касается эмоций, то Блайт никогда не испытывала к кому-либо серьезных чувств. Как бы ей ни нравилось общество человека, всегда казалось, что чего-то не хватает. Словно она искала что-то, но так и не находила.
Тем не менее Блайт наслаждалась своим опытом и всегда ждала большего. Прошло уже некоторое время с тех пор, как у нее в последний раз было свидание, что, вероятно, объясняло нынешние сильные чувства. Она не представляла себя с Арисом, но одного прикосновения к ее спине было достаточно, чтобы вскружить ей голову. Был ли он страстным любовником? Станет ли он нежно ласкать ее кожу, или властным движением схватит за плечи и прижмет к себе?
До этого момента Блайт не осознавала, что в браке, возможно, лишится некоторых прелестей жизни. Смогут ли они с Арисом свободно заводить отношения на стороне, если захотят? Она понимала, что он слишком горд для этого, даже если они женаты только формально. Но Блайт была молода и пытлива и не желала прожить остаток жизни, не познав физической близости с другим человеком.
Она подумала, что стоит рассмотреть кандидатуру Ариса…
Нет.
Боже милостивый, что за глупости приходят ей в голову? Сегодня столько всего произошло, что она не могла рассуждать здраво. Они с Арисом всего лишь собираются спать в одной постели. Они женаты и спят в одной кровати.
…Но прежде она никогда не делила ложе с мужчиной. Может, это будет неплохо. Может, так она не замерзнет, или, что еще лучше, если станет холодно, им придется… Нет. Нет, нет и нет. Нужно остановиться, пока фантазии не зашли слишком далеко.
Блайт следовало бы стать писательницей. Возможно, у нее и не было опыта, но зато благодаря множеству прочитанных книг она обладала богатым воображением. И в данный момент это воображение рисовало слишком откровенные сцены. Девушка завернулась в простыни, радуясь, что между ними есть хоть какое-то пространство, и старательно избегая случайных прикосновений.
– Как думаешь, ты захочешь быть с другой женщиной? – спросила она, на самом деле желая заставить себя прикусить язык и прекратить этот разговор. – Я имею в виду, ты собираешься когда-нибудь вернуться к ухаживаниям?
– У меня было много времени, чтобы подумать над этим. – Блайт была удивлена нежностью, прозвучавшей в его словах. Его голос звучал так, словно он лежал к ней вплотную. Поэтому она тоже повернулась на бок, хотя было слишком темно, чтобы разглядеть его очертания. – Я потратил целую вечность, надеясь, что время ослабит боль потери, но так и не смог преодолеть себя, зная, что она все еще где-то там.
Блайт сразу подумала о Сигне и о нежных объятиях Ангела смерти, когда она в последний раз видела их. То, как он держал ее, словно никогда не собирался отпускать, и то, как она была рада ему это позволить.
Блайт знала, что ступает на опасный путь, но все же спросила:
– А что, если ты найдешь ее, а она уже не будет чувствовать то же самое? Вдруг она не вспомнит тебя или полюбит другого?
Арису не нужно было обдумывать этот вопрос.
– Тогда я буду надеяться, что в своей следующей жизни она выберет меня.
Блайт откинулась на подушку. Ей было грустно, что человек тоскует, вместо того чтобы найти кого-то, с кем был бы счастлив. И все же она не могла не думать, каково это – любить или быть любимым так сильно. Блайт не знала никого, кто был бы готов ждать хотя бы вполовину так долго, как Арис. Если Жизнь правда любила его – а Блайт в это верила – то была дурой, что отказалась от такого мужчины, как он. Который ждал ее. Искал. Был готов перевернуть ради нее весь мир.
Это было так захватывающе, что в кои-то веки Блайт подумала, что была бы не прочь хотя бы раз в жизни испытать подобную любовь.
– Я никогда не спрашивал, был ли у тебя кто-нибудь? – Арис произнес это как вопрос, пока Блайт боролась с зевотой.
– Ничего серьезного. Но ты, должно быть, и так знаешь об этом.
Он рассмеялся, поняв, что его застали врасплох.
– Ты права. Я спросил в надежде, что это поможет мне выяснить то, что я действительно хочу знать – почему? Я вижу судьбу человека, но это не значит, что понимаю каждое его решение. Я хочу знать, почему тебе так нравилось одиночество.
Блайт не знала, как вести себя с этими хрупкими узами, возникшими между ними. Казалось, это был один из тех колдовских вечеров, когда темнота стирала запреты и секреты сами срывались с их уст.