К сожалению, хотя Элайджа и старался проводить там немного времени, после помолвки его дочери с принцем популярность клуба вновь возросла.
– Почти половина посетителей предложили помощь в уборке. Наверное, думают, что так смогут заслужить мое расположение. Или ваше. – Элайджа кивнул Арису и сделал еще глоток. – Я ищу, кому его можно продать. Оставлю себе небольшой процент, чтобы успокоить Байрона, а потом умою руки и уйду из этого заведения раз и навсегда.
Блайт вонзила вилку в крыжовник.
– Будем надеяться, что следующий покупатель останется жив.
Когда Арис напрягся и выгнул бровь, ее отец рассмеялся.
– Действительно. – Как бы весело ни звучал его голос, от Блайт не ускользнула грусть в его глазах.
– Возможно, мне стоит погостить в Торн-Гров, – предложила она, вглядываясь в лицо отца в поисках того, что он мог утаить. Элайджа, как и Блайт, вздернул подбородок, отвечая на ее свирепый взгляд.
– С нетерпением жду твоего приезда. Полагаю, вы заняты управлением королевством, но все же подумайте о том, чтобы заглянуть в Торн-Гров на рождественский бал.
У Блайт не хватило духу напомнить отцу, чем закончились несколько последних вечеринок в их доме. Организация балов стала для Элайджи способом отвлечься. Он горевал по ее матери, устраивая смехотворно роскошные балы. И раз его мысли вертелись вокруг нового званого вечера, Блайт забеспокоилась о масштабе и обо всем том, о чем Элайджа умолчал.
– Возможно, мне стоит вернуться с тобой, – не сдавалась она, – просто чтобы убедиться, что все в порядке.
Элайджа рассмеялся при этих словах, и у Блайт защипало в глазах. Боже, как же ей не хватало этого звука. После смерти мамы и своей болезни она сомневалась, что когда-нибудь услышит его снова.
– Не стоит, – сказал он. – У вас ведь медовый месяц, который я разделил с вами. Приношу свои извинения, Арис.
– Не беспокойтесь, – машинально ответил Арис. Кому угодно он мог показаться здоровым и собранным. Но Блайт достаточно насмотрелась на мужа за последний месяц, чтобы понять, насколько изможденным он был, выпив по меньшей мере три чашки чая. – Поверьте мне, я очень нуждался в помощи. Я был не в себе, женившись на этой женщине. – Он махнул ножом в сторону Блайт.
Шутка. Он пытался над ней подшутить. Отец искоса взглянул на Блайт, заинтригованный таким замечанием.
Девушка закатила глаза и, скрестив руки на груди, откинулась на спинку стула.
– Знаешь, я ведь все слышу. Сижу прямо перед тобой.
– Здесь и останешься. – сказал ей Элайджа. – По крайней мере, пока я не буду уверен, что дома безопасно.
Безопасно. Как она устала, что люди пытаются решать за нее, защищая от всего на свете. Слова отца разожгли огонь в душе Блайт, который вспыхнул еще ярче, когда Элайджа повернулся к Арису с тем же выражением лица, которое девушка не смогла расшифровать.
– Я очень скучаю по своей дочери, – сообщил он, – но не хочу, чтобы она впутывалась в проблемы Торн-Гров.
Блайт сжала кулаки под юбками. Ярость захлестнула ее с такой силой, что она едва могла дышать. Отец говорил, что она может вернуться домой в любое время, и что теперь? Он пытается договориться с Арисом, чтобы держать ее как можно дальше?
Она открыла рот, собираясь выплеснуть на отца свой гнев, когда Арис отставил чай и уверенно посмотрел на Элайджу.
– Я понимаю ваше желание, – сказал он. – Но в корне не согласен с ним и не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
У нее перехватило дыхание.
– Мне известно о болезни Блайт, Элайджа, но она не хрупкое неразумное создание. Вы не сможете защитить ее, держа в неведении. Она способна принимать собственные решения. – Арис произнес это так просто, словно самый очевидный факт в мире, и внезапно тот огонь, который пылал внутри Блайт, погас.
На протяжении всей жизни родные относились к Блайт как к хрупкой семейной реликвии. Красивой вещи, которой место только на полке. Из всех людей Блайт меньше всего ожидала таких слов от Ариса и теперь не знала, что делать. И никак не могла перестать сверлить его взглядом, как и ее отец.
– Понимаю, – прошептал Элайджа, но в его словах не было злости. Скорее он казался почти довольным. Он повернулся к Блайт и, слегка наклонив голову, предложил: – Если еще что-то случится, я немедленно тебе сообщу. Но пока вы ничем не можете мне помочь. Продолжим обсуждение этого вопроса на рождественском балу.
– Мы приедем, – сказал Арис, снова удивив Блайт. Ее губы отказывались слушаться, когда отец отодвинул тарелку и поднялся из-за стола.
– Отличные новости. Теперь я хотел бы получше узнать своего зятя, и у меня есть задумка, которой не сможет помешать даже плохая погода. – В глазах Элайджи плясали озорные огоньки. – Как насчет того, чтобы сыграть?
Глава 16
– Я лгал ради тебя, – прошипел Арис. – Сотворил королевство из воздуха. Кормил тебя, терпел и мирился со всей этой чепухой. Но на такое я не пойду, с меня хватит.
Они забились в угол коридора, пока Оливия и Элайджа вели светскую беседу, ожидая молодоженов в гостиной.
– Брось, Арис. Это всего лишь игра. – Блайт потребовалось все ее мужество, чтобы скрыть, как ее забавляет его отвращение. – И что еще нам делать в снежную бурю?
– Да что угодно. – Каждое слово звучало приглушенно, словно давалось ему с трудом. Он шумно выдохнул, проведя рукой по волосам.
На этот раз Блайт не сдержалась и рассмеялась.
– Почему у тебя такой вид, будто ты готовишься к войне?
– Потому что это то же самое, ты, чудовищная девчонка.
Арис выглядел невероятно смешным, возмущенно отказываясь участвовать в игре. Просто оскорбительно, что когда-то он осмелился назвать ее реакцию слишком бурной.
– Это просто шарады, Арис. Они тебя не убьют.
Его раздражение было испепеляющим и жалким.
– О, но мне бы этого хотелось.
– Как угодно, но ты играешь. А теперь сделай мужественное лицо, чтобы мы могли присоединиться к остальным. – Блайт взяла мужа за запястье, буквально физически ощущая его ненависть.
– Я ненавижу тебя и весь твой род, – выплюнул он.
Блайт похлопала его по руке.
– Вот это пыл! Обязательно используй этот огонь.
Когда они вошли в гостиную, Блайт с радостью обнаружила, что ее фрейлина взяла на себя труд все приготовить к игре. Оливия протянула перевернутый цилиндр, в котором лежало несколько сложенных листов пергамента.
– Здесь довольно много всего, – застенчиво произнесла она, ставя шляпу на маленький столик. – Но для начала я подобрала простые слова.
– Спасибо, Оливия, – просияла Блайт.
– Да, спасибо, Оливия, – буркнул Арис, вероятно, сожалея о решении предоставить женщине полную свободу действий в качестве фрейлины. Блайт не позволила его мрачному настроению подействовать на нее; прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз играла в игры. До смерти мамы семья Хоторнов проводила так множество вечеров, смеясь у камина, в то время как Уорик набивал шляпу бесчисленными бумажками с нелепицами, которые они изображали. По мере того как Перси становился старше, а Элайджа чаще задерживался в «Грее» допоздна, уютные семейные вечера выпадали все реже. И все же эти воспоминания были одними из самых счастливых.
И предложение Элайджи говорило о том, что он тоже дорожил этими воспоминаниями.
– Я буду первой, – вызвалась Блайт, встав перед мужем и отцом, чтобы вытащить записку из шляпы. В ней было написано «модистка».
Элайджа и Арис устроились бок о бок на длинном кожаном диване, причем последний опирался локтями на подпрыгивающие колени. Сложив пальцы домиком, Арис прижал руки ко рту, несомненно, скрывая самую недовольную гримасу.
– Первый, кто угадает слово, получит очко, – напомнила Блайт. Не позволяя недовольству Ариса сбить ее с толку, она пододвинула стул и уселась, изображая процесс шитья. Она поправила невидимые очки на переносице, затем остановилась, чтобы повозиться с воображаемой измерительной лентой.
Прищурившись, Арис уставился на ее воображаемую иглу.
– Ты что, издеваешься надо мной?
– О чем это ты? – Элайджа задумался. – Очевидно, она… шьет?
Блайт постаралась не закатывать глаза, когда показала мужу невидимую измерительную ленту, делая вид, что снимает мерки и втыкает булавки в воображаемую ткань.
– А! – воскликнул Элайджа, щелкнув пальцами. – Модистка!
– Верно! – Блайт с победоносным смехом всплеснула руками. Боже, она была так хороша в этом. – Очко достается моему отцу, – сказала она Оливии, которая сидела у камина и вела подсчет. – Арис, ты следующий.
Он встал с таким видом, словно ему только что сообщили о смерти любимого питомца. Ссутулив плечи и отказываясь встречаться с кем-либо взглядом, Арис прошел по ковру, чтобы узнать, какая судьба ожидает его на этих листках бумаги. Он развернул записку и бросил на нее всего один взгляд, прежде чем мир вокруг замер. Элайджа застыл с наполовину закрытыми глазами, собираясь моргнуть, пока Оливия записывала что-то рядом с его именем. Только Блайт, Арис и огонь продолжали двигаться.
Арис повернулся к жене лицом.
– Нет. – Его голос был таким же пустым, как и его взгляд. – Ни за что. Я этого не сделаю.
Блайт успела опуститься на прежнее место Ариса, когда почувствовала присутствие магии в воздухе и вскочила на ноги.
– Что, черт возьми, ты делаешь? Немедленно разморозь их!
Он крепче сжал листок.
– Нет, пока ты не скажешь, что я не должен участвовать в этой нелепой игре.
– Безусловно, должен! – О, больше всего на свете ей хотелось стукнуть этого несносного человека. – Нравится тебе или нет, но теперь ты часть моей семьи, а в моей семье любят игры. Так что прекрати колдовать, пока не расторг нашу сделку, и переходи к делу! – Блайт выдержала его злобный взгляд и, не дрогнув, ждала, когда Арис сдастся. Он застонал, и магия вокруг рассеялась, отчего мир снова пришел в движение. Арис швырнул свой листок в мусорную корзину.