Ее кровь бурлила от возбуждения при виде этого нового мира. Мира, в котором каждый вздох, каждая частица была в ее власти.
И все же, даже несмотря на переполняющую ее энергию, Блайт понимала, что не может оставаться в снегу. Помимо опасности замерзнуть насмерть, зелень угрожала ее поглотить, она сама могла превратиться в дерево, навсегда укоренившись в лесу. Когда поместье оказалось в поле зрения, девушка вытащила веточки из волос и попыталась разгладить светлое платье дрожащими руками, которые теперь тоже покрывал мох. Что касается отсутствия обуви… с этим ничего поделать было нельзя. Ее внезапное появление вызовет много вопросов, независимо от внешнего вида, но девушка изо всех сил старалась выровнять дыхание и дождаться, когда высохнет ее липкая кожа. Когда эмоции немного улягутся и от ее прикосновений перестанет прорастать трава. Когда это наконец произошло, Блайт поспешила к дому вниз по снежному холму.
Блайт держалась в тени, сколько могла, радуясь, что немногочисленный персонал поместья занят подготовкой к рождественскому балу. В поместье пахло хвоей, служанки развешивали гирлянды и веточки омелы, и она глубоко вдохнула, когда проскользнула в дверь, надеясь, что аромат праздника успокоит ее.
Впервые Блайт пожалела, что не обладает способностью Сигны растворяться среди теней или что она там делала, готовая на все, лишь бы незаметно проскользнуть в свою старую комнату. Ей нужно было укрыться в теплом тихом месте, где можно привести в порядок мысли и нахлынувшие на нее воспоминания. О навязчивой музыке. Об Арисе. Даже об Ангеле смерти, сидящем в тени высокой вистерии. Образы всплывали из глубин памяти так быстро, что Блайт уже с трудом отличала одну жизнь от другой.
По лестнице торопливо спускалась горничная с охапкой остролиста, и Блайт успела скрыться в последнее мгновение. Она нырнула в гостиную, вглядываясь в щель, подождала, пока женщина пройдет. Однако беспокоиться стоило не только о горничной, поскольку голос за спиной Блайт требовательно спросил:
– Что, ради всего святого, вы здесь делаете?
Блайт резко обернулась и встретилась взглядом с округлившимися за стеклами очков глазами Уорика. Он выглядел бледнее, чем обычно, и покачивался, как будто увидел привидение. Взглянув на свои онемевшие ноги, грязь и мусор, налипшие на ступни, Блайт поняла, что, должно быть, выглядела именно так.
– Что с вами случилось? – настаивал Уорик, глядя на ее ноги. – Блайт, вы…
– Тише! Ты кричишь так, что мертвого разбудишь. – Блайт выглянула в гостиную и плотно закрыла дверь, прежде чем повернуться к нему. – Пожалуйста, говори тише. Остальные не должны знать, что я здесь.
– Но ваши ноги…
– С ними все в порядке, – солгала девушка. – Мне нужно помыться и согреться у огня, но в остальном все хорошо. Я хотела навестить могилу матери и настояла, чтобы меня высадили возле леса, а на обратном пути мои ботинки порвались…
– Вы вышли из дома в такую погоду? – переспросил дворецкий, нарушая все правила приличия, хотя Уорик всегда был для нее скорее членом семьи, чем слугой, учитывая, что он преданно служил Элайдже еще до ее рождения. – Без сопровождения? Где ваш муж?
– Он занят делами. – С каждым словом Блайт понижала голос, надеясь, что Уорик сделает то же самое. – Он не знает, что я здесь.
Ей следовало лучше подбирать слова, потому что глаза дворецкого сузились.
– Он вас обидел?
Блайт пришлось сдержать смех, потому что это прозвучало бы так, словно она всхлипывает, пока в голове мелькали воспоминания. О том, как Арис смеялся. Как они спорили. О времени, проведенном в обществе друг друга. Каждую секунду всплывал новый фрагмент, и разрозненные воспоминания пытались сложиться в единую картину.
– Мой муж не смог бы причинить мне вреда, даже если бы захотел.
Уорик не выглядел убежденным, когда ласково положил руку ей на плечо.
– Вы себя угробите, если продолжите в таком духе. А уж если бы ваш отец увидел…
– Не увидит! – решительно заявила Блайт. – Я понимаю, как странно это выглядит со стороны, но клянусь, что со мной все в порядке. Мне просто нужно добраться до своей комнаты, чтобы он не встретил меня в таком виде.
Хотя плотно сжатые губы дворецкого говорили о том, что ему совсем не нравится ее план, он вздохнул.
– Ваш отец ушел, чтобы купить пару ботинок взамен тех, которые он потерял на прошлой неделе. Но если кто-нибудь из слуг увидит вас, даже не представляю, чего они ему наговорят.
Блайт оценила, как ей повезло, и решила воспользоваться ситуацией.
– Тогда давайте не попадаться им на пути? – Хотя Уорик и привык к ее выходкам, его суровый взгляд не давал ей покоя. И когда дворецкий направился к выходу, на его лице читалась готовность поговорить с ее отцом, как только тот вернется. Блайт придется подумать об этом позже. А пока она откинула волосы, расправила плечи и сделала все, что было в ее силах, чтобы выглядеть достойно и не давать повода смотреть на ее ноги. Уорик выкрикнул приказ, когда несколько горничных повернулись в их сторону, и встал перед Блайт, чтобы скрыть ее от посторонних глаз, пока она торопливо поднималась по лестнице.
Только в конце длинного холла, отделанного красным деревом, уткнувшись пальцами ног в богато украшенный малиновый ковер, Блайт остановилась, чтобы вдохнуть полной грудью родной мускусный запах поместья. Узловатые деревья склонялись к окнам, их хищные ветви скрежетали по стеклу с печальным звуком, к которому Блайт давно привыкла.
С каждым ее шагом любопытные взгляды давно умерших Хоторнов следовали за ней. Их внимание вызывало зуд, и все же каждый раз, когда она оборачивалась, чтобы застать их за этим занятием, видела только пустые глаза, смотрящие в никуда. Так было, еще когда она была маленькой девочкой.
Поместье ничуть не изменилось после ее отъезда, но каким-то образом казалось незнакомым.
– У вас есть час, чтобы привести себя в порядок, – сказал Уорик, когда они подошли к двери ее покоев. – Я пришлю горничную, но сначала смойте грязь. Вы и так приехали без мужа, не стоит давать им еще один повод для сплетен.
Девушке не нравились эти слова, но дворецкий был прав. Блайт казалось, что она вот-вот рассыплется на части, но как бы сильно ей ни хотелось остаться одной, было облегчением узнать, что скоро она сможет отвлечься. Ее старая комната больше не казалась надежным убежищем. Как только дверь за Уориком закрылась, девушка начала напряженно выжидать, когда вспыхнет ее кольцо, боясь, что магия призовет ее обратно в Вистерию.
Но этого так и не случилось.
Блайт оглядела читальню, оклеенную обоями в нежно-голубых и серебристых тонах. В вазе на каминной полке цвета слоновой кости, на которую она так часто опиралась в прошлом году, стояли свежие лилии. Затем девушка заглянула в свою спальню, дверь в которую была приоткрыта. Одного взгляда на кровать с балдахином было достаточно, чтобы по телу пробежала дрожь воспоминаний. Блайт быстро захлопнула дверь, изо всех сил стараясь отогнать мысли об отравлении или смерти.
Вскоре после ухода Уорика пришла горничная и наполнила для Блайт ванну. Над водой витал аромат меда и лаванды, и она растворилась в нем, с силой оттирая грязь, пока в голове крутились мысли о цветущем саде и магии, которую она черпала из земли голыми руками. Даже вымывшись, Блайт словно чувствовала мох на коже, прорастающий в тело и обволакивающий ребра.
В те умиротворенные секунды, когда она не беспокоилась о том, что ее тело поглощает природа, ее мысли устремлялись к Арису – к воспоминаниям о его прикосновениях, звуку его смеха, музыке, под которую они танцевали. Блайт еще глубже погрузилась в воду, в конце концов нырнув с головой и пытаясь заглушить звук мелодии.
Она лежала в воде до тех пор, пока та не остыла, потом попросила подлить горячей и дождалась, пока она снова не станет холодной. Только когда кожа на пальцах совсем сморщилась, Блайт позволила горничной помочь ей надеть красивое голубое платье из муслина и вышитые туфельки в тон. Ее светлые волосы высушили и уложили так быстро, как только смогли, и Блайт была благодарна служанке за молчание, слишком погруженная в свои мысли, чтобы поддерживать разговор.
Похоже, Уорик выиграл для нее немного времени, потому что прошло больше часа, прежде чем раздался короткий стук в дверь. Горничная поспешила открыть и отошла в сторону, пропуская Элайджу в комнату.
– Спасибо за помощь, Анжелика. Вы свободны, – сказал он женщине, не сводя глаз с Блайт, хотя та не осмеливалась встретиться с ним взглядом. Только когда дверь закрылась, отец подошел ближе и опустился перед ней на колени.
– Что случилось? – Элайджа попытался взять ее за руку, но Блайт в ужасе отдернула ее при мысли о том, что может каким-то образом заразить мхом и его. Или сделать что-то похуже, например оплести лианами, или натворить еще что-нибудь совершенно нелепое и невозможное.
Раньше подобное казалось невероятным. Теперь девушка не сомневалась, что способна на такое безумие, и выбросила жестокие мысли из головы, чтобы они не стали реальностью.
– Все в порядке, – поспешила ответить Блайт, хотя слова прозвучали неубедительно.
– Блайт, если Арис что-то сделал…
– Он ничего не сделал.
Решительность в ее голосе заставила его замолчать. Элайджа на секунду прищурился, прежде чем отвел взгляд и глубоко вздохнул.
– Я же просил тебя не приходить до бала. Уорик сказал, что ты не поставила в известность мужа и явилась без обуви.
Блайт была слишком ошеломлена, чтобы возражать. Она не могла сердиться на Уорика, хотя было бы лучше, если бы он опустил такие подробности.
– Раньше ты говорил, что я могу вернуться в любое время, – сказала она вместо ответа. – Я не пострадала. Арис ничего мне не сделал. Я просто… беспокоилась о тебе.
По крайней мере, в это Элайджа мог поверить. Он заставил себя отвернуться и тяжело вздохнул.
– Ладно, тогда я напишу Арису, чтобы он знал, что ты проведешь здесь несколько дней. Мне принести ужин наверх, или присоединишься ко мне в столовой?