Блайт не хотела, чтобы он желал Милу, он должен был полюбить именно ее, и эта ужасно неловкая истина заполняла все ее мысли. Но Арис ясно выразил свои чувства, а значит, Блайт ни за что не скажет ему правду. По крайней мере, пока.
Сейчас нужно было сосредоточиться на себе и своей магии, а еще выяснить, что, по мнению Соланин, Блайт должна исправить.
Вернувшись в поместье, девушка обнаружила, что тут царит даже больший переполох, чем после ее приезда. Слуги нервно перешептывались, столпившись у дверей в кухню. Блайт поспешила вперед, протиснувшись между двумя служанками, чтобы заглянуть внутрь.
Сначала она не увидела ничего, кроме Элайджи, который рыскал по комнате, открывая шкафы в поисках чего-то.
– Отец? – Блайт попыталась понять, что он ищет. – Что-то случилось? – В кухне царил порядок, но в воздухе явно витало напряжение.
Элайджа напрягся при звуке голоса дочери и резко повернулся к ней.
– Иди в свою комнату и запри дверь, пока я не поднимусь…
– Что происходит? – Девушка схватилась за дверь, отказываясь сделать хоть шаг, пока не получит ответы.
– Однажды ты сведешь меня с ума, Блайт, клянусь тебе. – Отец раздраженно потер лоб. – Слуги видели, как странная незнакомка проскользнула на кухню.
– Незнакомка? – Сердце Блайт замерло. – Как она выглядела?
Ей ответила одна из горничных:
– Это была высокая женщина, – начала она, а другая добавила:
– С красными как кровь волосами. Никогда таких не видела.
– Они ничего толком не разглядели, – успокоил Элайджа. – Возможно, это пустяк, но пока я все не выясню, хочу, чтобы ты оставалась в своей комнате.
Блайт не могла уйти, понимая, что волосы Соланин идеально подходят под описание. Она уже собиралась возразить, желая остаться с Элайджей и помочь ему в расследовании, когда дверь черного входа, ведущего прямо на улицу, распахнулась, и Уорик влетел внутрь. Блайт заметила Митру. Стоявшая снаружи кобыла заржала и встала на дыбы. Уильям Крипсли крепко держал ее под уздцы, пытаясь успокоить. Блайт видела их всего секунду, прежде чем двери захлопнулись.
– Мистер Хоторн! – Лицо Уорика было покрыто испариной. – Кто-то вломился в конюшню.
У Блайт кровь застыла в жилах.
– Это невозможно. Я только что была там!
– Тогда нам следует радоваться, что вы разминулись, – сказал Уорик. – Кто-то пытался похитить Митру. Мистер Крипсли нашел ее, когда она бежала с вересковых пустошей, наполовину оседланная и выглядевшая так, словно увидела привидение.
Блайт прижала руку ко рту, кожа покрылась липким потом. Все было плохо, очень плохо.
Соланин обещала хаос. И он, похоже, уже начался.
Глава 21
Мысли о Соланин преследовали Блайт всю ночь. Даже во снах она не чувствовала себя в безопасности, видя, как любимые люди умирают, а их тела истекают кровью, раздуваются или валяются на земле, разрубленные на кусочки. Она часами ворочалась с боку на бок, просыпаясь от страха, что эта женщина где-то там, снаружи, и ждет чего-то. Ждет.
Блайт напрягалась при воспоминании о ее голосе, и волосы на затылке вставали дыбом. И если просто мысли могли сотворить такое с ней – а она знала о сверхъестественных существах и, очевидно, была одной из них, – Блайт боялась даже представить, что Соланин сделает с Элайджей. Нужно отрубить голову змее, пока та не выпустила новую порцию яда.
Но для этого ей нужна была помощь кузины.
Рождественским утром, когда взошло солнце, Элайджа появился у двери дочери с прекрасным шелковым платьем приглушенного голубого цвета со спущенными рукавами и серебристой юбкой, переливающимся всеми цветами радуги. Девушка надела наряд ближе к вечеру, размышляя о своем, пока горничная помогала ей готовиться к балу. Поскольку теперь она была замужем, Блайт распустила свои светло-русые волосы и начистила обручальное кольцо, пока оно не засверкало, а золотая змейка снова не вернула ее к мыслям об Арисе. Она знала, что он тоже мог бы помочь. Но именно Сигна однажды спасла ее жизнь, и именно Сигна была готова пожертвовать всем и всеми, кого любила, чтобы спасти Блайт во второй раз. И поэтому и сейчас девушка решила обратиться именно к ней, а не Арису.
По крайней мере, Блайт придумала себе такое оправдание. А еще теперь она знала о том, что произошло в ночь смерти Римы Фэрроу. Хотя не представляла, как сообщить эту новость Сигне.
– Моя кузина уже приехала? – спросила Блайт одну из старших горничных и принялась расхаживать взад и вперед, к большому неудовольствию остальных слуг, которым пришлось хлопотать вокруг нее, зажигая свечи и делая последние приготовления перед балом.
– Пока нет, ваше высочество.
Блайт застонала и продолжила мерить шагами комнату. Ей не хотелось быть в центре внимания и стать первой, кого увидят прибывшие гости. Особенно зная, какое удовольствие доставит высшему обществу отсутствие ее мужа. Как-то она поделилась с Арисом, как сильно ненавидит это, но сейчас репутация семьи ее не волновала. Угроза Соланин была гораздо ощутимее, и Блайт должна была переговорить с Сигной сразу, как только та прибудет.
К сожалению, через тридцать минут после начала бала кузина так и не появилась. Блайт уставилась в замерзшее окно, теребя перчатки. Руки жутко чесались, и только когда девушка сорвала одну из перчаток, то поняла почему – на запястье больше не было голубых вен. Теперь под ее кожей протянулись корни, поднимаясь по ладоням, на которых уже начал прорастать плющ.
Блайт подавила крик, и натянула перчатку обратно.
– Когда увидите мисс Фэрроу, немедленно пришлите ее ко мне! – приказала Блайт, прежде чем броситься в гостиную. Она захлопнула за собой дверь, упала на стул и сорвала перчатки. Рука с каждой секундой выглядела все хуже, крошечные шипы пронзали кожу. Они были меньше, чем те, которые она выпустила накануне в ответ на прикосновение Соланин, но на этот раз Блайт не могла их контролировать.
Девушка не чувствовала ход времени, не могла разобраться ни в мыслях, ни в чем другом, охваченная непреодолимой потребностью сбежать. Вернуться в свои покои или, может быть, в сад. Она могла бы похоронить себя там. Пусть ее тело пустит корни и станет единым целым с землей, чтобы ей никогда не пришлось сталкиваться со своей магией и смертью родных.
Как раз в тот момент, когда она подумала, что больше не выдержит, дверь со скрипом отворилась и дрожащий голос позвал:
– Блайт? Что происходит?
Когда Блайт повернулась к кузине, все ее тело уже покрылось плющом. Корни и лозы запутались в волосах, поглощая ее, и при виде этого зрелища Сигна прикрыла рот рукой. Она подбежала к Блайт и упала рядом с ней на колени.
– Дыши! – Сигна схватила Блайт за плечи, поморщившись, когда из-за шипов на ее белых перчатках проступила кровь. При виде этого Блайт разразилась нервным смехом. Как Арис назвал ее? Роза, от которой у него шипы в боку? Если бы он только увидел, насколько был прав. Или, может, она становилась единым целым с поместьем, которое так удачно назвали в честь Терновой рощи.
Словно в бреду, девушка снова рассмеялась, согнувшись пополам.
Не отстраняясь, Сигна взяла Блайт за подбородок:
– Возьми себя в руки и дыши, пока не превратила это место в оранжерею!
Блайт вздрогнула от сильной хватки Сигны, заставив себя сделать судорожный вдох, затем второй.
– Очень хорошо, – мягко произнесла Сигна после нескольких долгих минут. Она отпустила подбородок Блайт и вместо этого взяла ее за руку. Она не отпускала ее, даже когда плющ обвил ее запястье и предплечье, опутывая тело. – Закрой глаза и представь в своем воображении, что ты – это ты сама, – прошептала Сигна, олицетворяя собой спокойствие. – Никакого плюща. Никакой зелени. Просто Блайт, с гладкой кожей, расслабленная.
Оставалось только повиноваться, хотя это было нелегко. На секунду Блайт представила свою бледную кожу, но разум предал ее мгновение спустя, и перед глазами вновь возникли образы сада и ветвистых растений, которые могли бы расцвести на ее теле. Девушка радовалась, что закрыла глаза и не видит, каких диких существ, должно быть, создала, поскольку Сигна сказала более настойчиво: – Блайт, голая кожа! Представь, что мы на снегу. Помнишь, как много месяцев назад мы делали снежных ангелов? Ты была в пальто, и вокруг, насколько хватало глаз, раскинулась лишь белая пустошь. Можешь представить себе тот день?
Блайт старалась изо всех сил, отгоняя мысли о зелени и думая о зиме. Но она вспоминала не снежных ангелов, а время в Бруде. Морозный воздух, пощипывающий каждый сантиметр обнаженной кожи. Катание на санях с Арисом и плавание по каналам. Вспомнила мир, такой непохожий на сад матери.
– У тебя отлично получается, – спустя какое-то время прошептала Сигна. – Можешь открыть глаза.
Блайт открыла их как раз вовремя, чтобы увидеть, как последние побеги плюща исчезают в ее ладонях. Под ногтями больше не было мха, а когда она провела руками по голове, то нащупала только волосы. Проверив себя трижды, Блайт с облегчением выдохнула.
– Ты знала. – Она даже не попыталась сгладить обвиняющий тон. – Ты ведь знала, кто я на самом деле? Что я такое. Это то, что ты хотела мне сказать?
Сигна взяла ее за левое запястье и вытянула руку Блайт так, что она оказалась перед ней с мерцающей полоской света на пальце.
– Я бы сказала тебе, если бы могла, Блайт. Клянусь, я пыталась. Ты видела, что произошло в Фиоре. После я пыталась писать тебе письма, но чернила исчезали со страниц прежде, чем я успевала их отправить. Я не хотела тебе лгать, больше нет.
Блайт стиснула зубы, ее глаза наполнились слезами, когда она отдернула руку.
– Ты всегда знала? И просто притворялась, чтобы использовать мои способности?
– Конечно, нет! – Ответ прозвучал так решительно, что Блайт ничего не оставалось, как поверить кузине. – Долгое время я искренне верила, что эти силы принадлежат мне. Они проходили сквозь меня каждый раз, когда ты их использовала, но магия казалась какой-то неправильной. Она обжигала и причиняла такую боль, что я готова была умереть. Только когда ты пролила кровь на гобелен и заключила сделку с Судьбой, мне все стало ясно.