Он не оскорблял Диану и не привлекал внимания к ситуации. Он испепелял ее яростным взглядом, прожигающим плоть и кости. Однако его прикосновение было нежным, когда он взял Блайт за руку.
– Пойдем, – сказал он, переплетая их пальцы. – Не трать время. Пообщаемся с воспитанными людьми.
Возражать было бессмысленно. Арис пылал, как звезда, когда повел ее в бальный зал мимо ошеломленной Сигны и сквозь толпу гостей, которые расступались перед ними. В его походке была та неторопливость, к которой Блайт уже привыкла, словно Арис чувствовал себя самым почетным гостем в любом доме и вел себя соответствующе.
Прошло много времени с ее последнего танца в этом бальном зале, а именно с ночи смерти лорда Уэйкфилда. Комната была украшена мерцающими янтарными свечами, остролистом и бантами на каждой колонне и пахла карамелью и хвоей. Поместье выглядело действительно очаровательно, но, учитывая множество сомнительных историй, Блайт недоумевала, почему так много людей все еще посещают эти вечеринки. И могла объяснить это только нездоровым любопытством, извращенным желанием высшего света не пропустить очередной скандал.
– Ты пришел. – Блайт не собиралась произносить это шепотом. На самом деле она едва ли осознавала, что произнесла это, пока Арис не ответил на ее слова крепкой хваткой, прокладывая путь к танцполу, залитому теплым золотистым светом свечей. Большинство гостей поспешили убраться с их пути, а кто-то в маске лисы так торопился, что задел Блайт плечом, и она вздрогнула от холода его тела, привыкнув к исходившему от Ариса жару.
– Конечно, пришел. – Рука Ариса скользнула по ее талии, когда он притянул ее ближе и прижал к груди при первых звуках вальса. – Разве я мог бросить тебя на съедение этим стервятникам.
Толпа обтекала их, и, стоя так близко, Блайт не могла не вспомнить о нем и Жизни, танцующих на лесной поляне. Она закрыла глаза, прокручивая воспоминание, словно это случилось не с незнакомцами столетия назад, а с ней самой всего на прошлой неделе.
– Мне пришлось уйти, – начала она, в основном чтобы отвлечься от назойливых воспоминаний Жизни. – Из-за твоей вспышки гнева в Вистерии стало невыносимо.
Челюсть Ариса дернулась.
– Я появлялся в Торн-Гров в ночь твоего исчезновения, чтобы убедиться, что ты в безопасности. Но я так и не понял, как тебе вообще удалось уйти.
– Я тоже, – честно ответила девушка. – Это твоя магия создала эти нелепые кольца. Разве ты не должен разбираться в этом?
– Хватит, – тихо прорычал Арис ей на ухо, отчего по спине пробежали мурашки. – Больше никаких споров. Пять минут наедине с тобой, а я уже удивляюсь, почему вообще решил извиниться.
Пусть его слова прозвучали жестко, они не имели никакого смысла. Блайт даже улыбнулась, на этот раз искренне.
– Если ты пришел извиниться, не смею тебя останавливать.
Он запрокинул голову, на его лице отразилась буря эмоций.
– Я редко бываю в покоях Милы. Эта часть Вистерии в основном скрывается от меня, и на то есть причины. Это все, что у меня осталось, поэтому комната надежно защищена.
– Понимаю, – прошептала Блайт. – Если бы я знала, как сильно это тебя ранит, то никогда бы не прикоснулась к тому зеркалу. Мне вообще не стоило туда заходить.
– Нет, – согласился он, – не стоило. Хотя моя реакция тоже была слишком бурной. Особенно учитывая то, как прошла первая половина дня.
Блайт прижалась к мужу, не позволяя ему увидеть румянец на ее щеках. Пусть на нее обрушились все проблемы мира, она не могла выбросить из головы воспоминания о близости их тел и том, что едва не произошло между ними.
– Я уже сказала, что все понимаю, Арис. Мы не обязаны это обсуждать.
– Но я бы предпочел обсудить. – Блайт показалось, что в его голосе проскользнули нотки гнева. Но когда девушка осмелилась взглянуть на него из-под опущенных ресниц, то увидела то же волнение, которое чувствовала сама.
– Я ничего от тебя не жду, – мягко сказала она ему.
– Я в курсе. И скажу это только один раз, Блайт, так что не проси меня повторить – в тот момент я почувствовал то, чего не испытывал уже очень давно. – Его большой палец скользнул по ее талии, когда Арис притянул ее гораздо ближе, чем позволяли правила приличия. – Это застало меня врасплох, и, боюсь, я повел себя неправильно.
Он впервые произнес ее имя, и от этого Блайт почти растаяла. Тело не слушалось, и она могла думать лишь о том, как близко его грудь прижата к ее груди.
– Я тоже растерялась. – Это все, что она смогла прошептать. – Ты же знаешь, что я тебя ненавижу.
– И я тебя, – повторил он, и улыбка тронула его губы. – Эту загадку нам еще предстоит разгадать.
– Действительно. – Блайт подумала о веере Дианы, мечтая охладиться. Ее тело горело, мир расплывался, пока он кружил ее в танце. – Для начала мы должны договориться, что не окажемся в таком компрометирующем положении. Особенно когда не можем ясно мыслить.
– У меня было три дня, чтобы заставить себя мыслить ясно. – Арис наклонился, его губы были так близко к ее уху, что она почувствовала, как они почти касаются ее. – И признаю, мое предложение, как разобраться с проблемой, гораздо менее здравое. При условии, конечно, что ты захочешь снова оказаться в компрометирующем положении.
Блайт не осмелилась охнуть посреди танцпола. Не под пристальным взглядом дюжины глаз. Она представляла, о чем думали люди. Все гости видели, что Арис восхищается своей женой. Возможно, даже слишком открыто, если судить по нескольким тихим смешкам.
Однако на этот раз Блайт не обращала на них внимания. Она устроит представление, раз они того желают. Она не знала почему – возможно, ей двигали собственные желания, а может, недавно проснувшиеся воспоминания Жизни – но Блайт приподнялась на цыпочки и коснулась губ Ариса, растворяясь в поцелуе, который воспламенил тело. Ее тянуло к нему сильнее, чем когда-либо, и она жаждала только его прикосновений.
Блайт ошиблась бы, сказав, что горит от желания, потому что она сгорала дотла. И внезапно поняла, что не скроется от этого чувства. Никогда не утолит этот голод.
У Блайт перехватило дыхание, когда Арис прервал поцелуй. Они замерли, музыка прекратилась. Она вся горела, чувствуя на коже языки пламени, и мир не перестал вращаться, даже когда танец закончился. Затаив дыхание, Блайт покачнулась, когда толпа растворилась в тумане, и ее улыбка погасла. Она отшатнулась, удержавшись на ногах только потому, что Арис крепко сжал ее руку.
– Блайт? Блайт, что случилось? – настойчиво спрашивал он, но язык ее не слушался. Она попыталась ответить. Попыталась произнести хотя бы одно слово, но вместо этого инстинктивно схватилась рукой за горло. Ей казалось, что ее поджаривают изнутри.
Взгляд Блайт метнулся в угол, ища в тени Ангела смерти. Вместо этого она увидела вспышку рыжих волос и позолоченную лисью маску, прежде чем потерять сознание посреди бального зала.
Глава 23
Когда Блайт пришла в себя спустя почти час, ее окружал хор знакомых голосов.
– Неужели в Торн-Гров было мало вечеринок? – ругался Арис. – Непохоже, чтобы хоть одна из них хорошо закончилась.
– И что же вы предлагаете мне делать? Запереть двери и превратить всех членов семьи в отшельников? Я не хочу быть вдовцом, прозябающим в старом поместье с привидениями. – Второй голос принадлежал Элайдже, и его презрение заставило Блайт с трудом открыть глаза.
– Все это не имеет значения. – Сигна говорила громче остальных, и резкость ее тона заставила мужчин замолчать. – Мы не знаем наверняка, что случилось. С момента ее выздоровления не прошло и года. Она еще не набралась сил.
– Возможно, она поправилась бы быстрее, если бы вернулась в Торн-Гров, – предположил Элайджа.
Предложение было встречено резким протестом со стороны ее мужа.
– А что не так с нашим домом?
– Я как раз собирался задать вам тот же вопрос. Блайт появилась босиком без сопровождения. Неудивительно, что она упала в обморок, моя дочь могла замерзнуть насмерть!
– Она не фарфоровая кукла, Элайджа. Ваша дочь не разобьется, если ее не нести в паланкине.
В комнате воцарился такой шум, что Блайт не разобрала дальнейших слов. Каждый стремился перекричать других, а ей хотелось, чтобы они перестали спорить и дали ей снова заснуть. Но тут Блайт услышала приглушенный голос, который прошептал ей на ухо.
– Проснись, – произнес он тихо, несмотря на перепалку. Веки Блайт отяжелели от усталости, но она попыталась приоткрыть их. Сверху вниз на нее смотрел Ангел смерти, в его глазах отражался свет звезд. На этот раз его присутствие не нервировало ее. Скорее она ощутила давно забытый покой при виде знакомого лица, и ее сердце сжалось.
Сколько раз Ангел смерти смотрел на нее таким взглядом? Мимолетные воспоминания всплывали на задворках сознания. Как он смеялся, когда они вместе сидели под ветвями вистерии. Как они с Арисом ссорились, а потом вместе шутили, когда воцарялся мир. Как они вдвоем пробовали новые напитки, и как их таскали по всему миру всякий раз, когда Арис хотел показать им новое произведение искусства или продегустировать экзотическое блюдо.
Воспоминания были настолько трогательными, что Блайт не смогла сдержать скатившуюся по щеке слезу. Ангел смерти вздрогнул, но тут же все понял, и его тени слегка рассеялись.
– Скажи, что еще не время? – прошептала она.
Прикосновение руки в перчатке было нежным, когда он смахнул слезу с ее щеки.
– Твое время не пришло. Пока нет.
Прежде Блайт съежилась бы в его присутствии. Но сейчас только слегка улыбнулась и сжала его руку. Ей так много хотелось ему сказать – так много обсудить, – но, учитывая присутствие Ариса и ее отца, момент явно был неподходящий.
– Тогда, наверное, мне пора проснуться. – У нее сдавило грудь, когда она уставилась на оклеенный обоями потолок своей спальни, проследив взглядом сине-серебристые завитки точно так же, как делала уже много раз до этого. Сколько месяцев она вот так пролежала в этой постели, чувствуя, как тело ноет от усталости? Сколько дней провела наедине со своими мыслями, пока служанки бродили по коридорам, перешептываясь об умирающей девушке, которая, по их мнению, была слишком слаба, чтобы услышать?