– Что конкретно ты увидела, Сигна? – В голосе Рока судьбы появилась твердость. Решимость, которую Арис не ощущал уже много веков.
– Ты не поверишь, – прошептала она, делая шаг вперед. – Но кажется, за дверью был Торн-Гров. – Когда она потянулась к его рукам, Арис не отстранился.
– Я тебе верю, – сказал он. – И нам лучше поспешить.
В день их свадьбы Блайт сказала, что экипаж доставил ее в сад матери. Еще один взгляд на гобелен, который не давал ему покоя в течение нескольких недель, и Арис наконец понял, кому принадлежала назойливая песня.
На этот раз его жене не придется умирать. Теперь он знал, как ее спасти.
Часть четвертая
Глава 34
Вжимаясь в стены своих покоев, Блайт чувствовала себя воровкой в собственном доме. Было странно ходить на цыпочках, чтобы никто не узнал о ее присутствии.
Она потеряла счет времени и знала только, что сейчас темно и дневной свет не проникает сквозь занавески. На прикроватном столике стояли свечи, но Блайт помедлила, прежде чем взять одну из них, когда от тихого скрипа в коридоре у нее волосы встали дыбом.
Если она не ошибалась, звук доносился именно оттуда, куда приглашала ее женщина из видения.
Сам по себе шум не казался чем-то необычным; в конце концов, поместье было полно слуг, которые в неурочные часы занимались уборкой, а на вересковые пустоши надвигалась гроза. Не проходило и ночи, чтобы тонкие ветки не царапали стекла ее окна в попытке пробраться внутрь. Годом ранее был момент, когда многие люди, включая ее отца, даже утверждали, что слышали женский плач по ночам.
Когда дело доходило до Торн-Гров, ни один звук не казался странным. Скорее необычным было место, откуда он доносился, поскольку до переезда в Вистерию только Блайт жила в этом крыле.
Девушка прижала ладони к стене, собираясь с духом, когда камин начал двоиться перед глазами. И вцепилась в обои, почти готовая оторвать их.
Боже, как же она презирала себя за свою усталость. Стоило только перешагнуть порог Торн-Гров, и она уже с трудом держалась на ногах. Но нужно было продолжать идти. Что-то привело ее сюда, и после истории с кольцом Блайт знала, что лучше не игнорировать магию.
Если она собиралась раскрыть правду, то нужно сделать это до того, как головокружение станет невыносимым. Она сделала маленький шаг вперед и прижалась ухом к двери, прислушиваясь, как кто-то прошел мимо, медленно и осторожно, изо всех сил стараясь, чтобы его не услышали. Снова скрипнула дверь, и на этот раз Блайт воспользовалась этим звуком как прикрытием, чтобы приоткрыть свою собственную. Прищурившись, она вгляделась в темноту как раз вовремя, чтобы увидеть фигуру, вошедшую в комнату ее матери.
Кто бы это ни был, он был по меньшей мере на голову выше ее и, похоже, с капюшоном на голове. В коридоре было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо, кроме общих очертаний. Блайт знала, что неразумно гоняться за крадущимися фигурами в темном доме с привидениями. Но поскольку она уже умирала, как это может ей навредить?
Собрав последние силы, Блайт быстро схватила кочергу у камина. Она крепко сжала ее в руке, прежде чем на цыпочках выйти из комнаты и направиться к двери рядом с портретом матери.
Конечно, воображение сыграло с ней злую шутку – в конце концов, прошло много времени с тех пор, как она рассматривала портрет, – но Блайт могла поклясться, что лицо матери было более измученным, чем обычно. Неужели у мамы всегда были прищуренные глаза с желтоватыми уголками, смотревшие с таким беспокойством?
Сердце Блайт забилось быстрее. Она глубоко вдохнула сквозь сжатые губы, затем снова выдохнула, чтобы унять дрожь, и помолилась о том, чтобы тело подчинилось.
Когда она сжала кочергу, чтобы убедиться, что та хорошо лежит в руке, то почувствовала на безымянном пальце пульсацию, а затем жар. Ощущения были мягкими, как будто Арис искал ее. Блайт надеялась, что, если что-то случится, их странная связь каким-то образом предупредит его. Потому что она не собиралась ждать. Только не сейчас, когда голова кружилась, а тело могло обмякнуть в любую минуту.
Прежде чем она успела передумать или позволить слабости взять верх, Блайт толкнула дверь ногой и взмахнула кочергой.
К ее удивлению, удар пришелся почти мгновенно. Она чуть не закричала, когда кочерга врезалась во что-то, и сердце сжалось, когда фигура вздрогнула, а затем сразу же рухнула на пол.
Теперь Блайт завизжала, оглядывая комнату и пытаясь сообразить, что делать дальше. Она не ожидала, что действительно ударит кого-то.
Человек лежал к ней спиной, а его голова была скрыта капюшоном. Вероятно, при дневном свете она разглядела бы больше деталей, но сейчас, в полумраке, видела только прядь рыжих волос.
Блайт прижала конец кочерги к шее незнакомца. Кем бы ни был этот человек, он пролез в потайной туннель за портретом в комнате ее матери. Даже слуги не подозревали о его существовании, это был один из самых старых ходов, который мама показала ей еще в детстве на случай, если им когда-нибудь придется бежать из поместья.
Повсюду валялась мужская одежда, и Блайт поняла, что человек уронил ее во время падения. Стены и шкаф были покрыты грязью, а в углу стояла ваза с засохшими цветами, обернутая простыней по краям. Чтобы класть снег, догадалась Блайт. На ней топили снег для питьевой воды. Умно.
Блайт посмотрела вниз и заметила, что на человеке – на мужчине, очевидно, – надеты ботинки ее отца и костюм, который был немного широковат для его худощавой фигуры.
От волнения у Блайт перехватило дыхание. Человек был без сознания, но все еще дышал. Казалось, удача наконец-то ей улыбнулась, раз позволила нанести такой сильный удар. Она могла бы связать мужчину и дождаться помощи. А потом допросить, чтобы выяснить, что ему известно о взломах в «Грее» и как он связан с Соланин.
Но сначала нужно увидеть его лицо. Блайт оставалось только надеяться, что мужчина не очнется, когда она присела на корточки и осмелилась откинуть капюшон.
В следующую секунду Блайт пожалела об этом, отшатнувшись с криком и бросившись прочь от тела.
Подальше от лица, до боли знакомого. Это было невозможно.
Просто невозможно.
Она сжала безымянный палец с полоской света в отчаянной попытке послать сообщение Арису. Чтобы он пришел сейчас же, ведь теперь она поняла, почему Хаос искала ее и почему видение вело именно в эту комнату.
Она развернулась и бросилась к двери, но чья-то рука схватила ее за талию и дернула назад. Другая рука зажала рот, оставляя на губах привкус грязи, металла и такой отвратительный запах, что Блайт с трудом подавила тошноту. В попытке вырваться Блайт изо всех сил вцепилась в ладонь мужчины.
Ее зубы вонзились в плоть. Отвратительную, но настоящую, твердую плоть. Это был не сон. Все происходило наяву. Шипы пронзили ее кожу, и мужчина со стоном дернулся, когда один из них вонзился в него, но не ослабил хватку.
– Успокойся! – прошипел он ей на ухо, и Блайт захотелось отшатнуться от звука этого голоса. – Сейчас я отпущу тебя, но ты должна пообещать, что не будешь кричать. Поняла?
Хотя каждая частичка ее существа желала впиться зубами в его плоть и отрывать пальцы один за другим, Блайт подавила это желание. Он вырвал кочергу у нее из рук и отбросил в сторону.
В глазах застыли обжигающие слезы, но Блайт решила, что будет драться, с кочергой или без нее. Если понадобится, она превратит себя в заросли шиповника, опутав мужчину шипами с головы до ног. Но сейчас она кивнула.
– Хорошо. – Он ослабил хватку и осторожно убрал руки.
Она все еще чувствовала, что он стоит у нее за спиной, готовый наброситься, если она попытается что-нибудь предпринять.
Следовало вонзить кочергу ему в горло, когда была такая возможность. Потому что он, конечно, не стал бы медлить. Не когда дело касалось ее жизни.
– Привет, Блайт, – прошептал он. – Рад видеть, что с тобой все в порядке.
То ли от ярости, то ли от горя, но у нее перехватило дыхание, когда она повернулась и увидела знакомое веснушчатое лицо.
– Здравствуй, Перси.
Глава 35
– Это невозможно. – Наверняка она уже умерла. Стала духом, пойманным в ловушку, вынужденным вечно скитаться по залам Торн-Гров. По крайней мере, в этом было гораздо больше смысла, чем в том, что ее брат воскрес из мертвых. – Мне сказали, что ты умер.
Он был бледнее, чем она помнила, и теперь, когда Блайт хорошенько рассмотрела его глаза, то заметила, что и они утратили свой цвет. Из всех странных существ, которых она знала, Перси меньше всего походил на человека, и при виде того, как он сгорбил плечи и покачивался всем телом, она снова почувствовала шипы под кожей, готовые в любую секунду вырваться наружу.
– Я не помню, – прошептал он, отступая к тому, что когда-то было кроватью их матери. Рядом с кроватью лежала маскарадная маска в виде лисьей мордочки. – Несколько недель я пытался сложить все воедино, но вспомнил только Лилиан, человека из теней и виноградные лозы, вырывающиеся из земли. А потом появился этот… этот пес. Он словно вышел из самой преисподней.
Несмотря на все обиды после отказа отца передать ему «Грей», Блайт не могла припомнить, чтобы когда-нибудь видела брата таким поникшим. Таким растерянным, дрожащим, как моряк, застигнутый ураганом.
Она неуверенно протянула руку и взяла мужчину за запястье, чтобы убедиться, что он не испарится после прикосновения. Он дотронулся до ее большого пальца, прежде чем она успела отстраниться, и Блайт задержала дыхание, когда его острый ноготь царапнул кожу.
– Я настоящий, Би, – прошептал он. – По крайней мере, я в это верю.
Она отдернула руку, во рту появился привкус мха, пока силы медленно пробуждались, готовые защитить ее, если он подойдет ближе. Но пока что она подавляла их, вместо этого вытащив из волос две острые заколки.
– Ты не имеешь права так меня называть, – грозно произнесла девушка голосом, похожим на ядовитый плющ, который хотел обвиться вокруг ее пальцев. – Чего ты от меня ждешь, Перси? Радостного приветствия? Ты пытался меня убить!