Блайт бросилась на него, размахивая острыми заколками. Перси отскочил, сумев увернуться от одной, но другая вонзилась ему в бедро. С шипением выдохнув, он наклонился, чтобы вытереть проступившую на брюках кровь. Только она была не красной, а черной, как деготь. При виде этого зрелища Блайт прикрыла рот рукой и, споткнувшись, попятилась к двери.
– Позволь мне объяснить! – крикнул он, заставив предательское сердце сжаться от жалости. Блайт замерла. В течение нескольких месяцев она задавалась вопросом, что именно сделала не так. Гадала, чем могла разозлить брата до такой степени, чтобы ее смерть стала для него единственным выходом.
Безопаснее было сбежать и найти Ариса и остальных. Вместо этого девушка повернулась к мужчине и даже сейчас не видела в нем убийцу, только своего брата. Напоминавшего мертвеца, но тем не менее.
Перси, пошатываясь, подошел на несколько шагов ближе, едва держась на ногах. Блайт узнала его походку – она видела подобную фигуру сегодня днем в своем видении. Возможно, там был Перси. Это, по крайней мере, объяснило бы, почему сад оказался разгромлен.
– Не стоило втягивать тебя в это, – начал Перси, поглядывая в углы комнаты с нарастающей паникой. – Я был не в своем уме. Боялся потерять все, и мне жаль…
– Чтобы оправдать убийство, извинений недостаточно. – Как бы Блайт ни старалась казаться сильной, слова давались с трудом. Она так долго мечтала поговорить с братом, и вот какое жалкое оправдание он смог придумать?
У нее вырвался истерический смех, на глаза навернулись слезы, и она крепко обхватила себя руками.
– Ты заставил меня пройти через ад, Перси. Из-за тебя каждая косточка моего тела горела, будто в огне. Ты наблюдал, как я теряю способность ясно мыслить. Я больше не могла ни есть, ни поддерживать разговор. Ты оставил меня умирать в одиночестве, уставившись в потолок, и я думала, это будет последнее, что я увижу в жизни. Ты все это видел, но продолжал меня травить.
Даже тогда Перси не встретился с ней взглядом. Он смотрел в угол, словно ожидая, что Смерть в любой момент может выпрыгнуть оттуда. Этого следовало ожидать, Перси всегда был трусом.
– Ты пытался убить меня, – сказала девушка, не скрывая горечи. – И это ты виноват в том, что сейчас я снова умираю.
Только тогда он резко поднял голову, чтобы посмотреть на нее, и в его бездонных глазах застыл такой ужас, что Блайт тут же захотелось отвести взгляд. Но она этого не сделала, чтобы не давать ему преимущество.
– Я не сделал тебе ничего плохого с тех пор, как вернулся, – сказал он. – И я рад, что ты здесь, Блайт. Я не знал, как остановить отравление, потому что не мог смотреть тебе в глаза после всего, что натворил. Ты была так больна.
– Я не хочу этого слышать, – рявкнула она, стряхивая шипы, впившиеся в ее руки. – Как долго ты живешь в покоях матери?
– Кажется, с начала ноября? Точная дата мне неизвестна.
– А кто еще знает, что ты здесь?
– Никто, – ответил Перси. – Я сижу здесь с тех пор, как вернулся, пью снег и пробираюсь по туннелям на кухню.
– Я перекрою все ходы, – поклялась она, почувствовав жестокий укол удовлетворения, когда он заметно сжал челюсти.
Хорошо. Пусть волнуется.
– Никто, кроме Сигны и меня, не знает, что ты мертв, глупец. Но я клянусь, что расскажу им. Расскажу отцу обо всем, что ты со мной сделал, и не упущу ни одной детали. У меня только все наладилось, а потом появляешься ты и… – Она умолкла, когда осознание поразило ее, как удар ножа в живот.
До свадьбы она чувствовала себя прекрасно. А после списала свои симптомы на мимолетную простуду или аллергию, вызванную запущенным состоянием Вистерии, но, взглянув на кривые ногти Перси и вспомнив предыдущее видение, Блайт поняла, какое событие упустила из виду. Она вспомнила, как оказалась в саду матери, где ее магия впервые проявилась в виде единственного малинового лепестка.
Блайт схватилась за живот, заметив, что ногти Перси покрыты не грязью, а кровью. Они были поломаны, кожа содрана, а кончики обморожены.
Он выбрался из-под земли, и именно она этому поспособствовала.
Год назад Сигна отняла жизнь у Перси. И отдала оставшиеся года Блайт, чтобы спасти ее от отравления белладонной. А теперь Блайт, сама того не ведая, вернула его к жизни. Неудивительно, что Хаос искала ее, ведь случившееся меркло перед тем, что еще должно было случиться.
– Ты не должен быть здесь, Перси, – прошептала она, чувствуя, как тяжесть этих слов придавила ее. Руки ныли от желания вонзить заколки в его шею. Покончить с ним прямо здесь и сейчас и спасти себя.
И все же она не могла. Потому что даже после всего, что между ними произошло, когда она смотрела на Перси, то видела лицо своего брата. Лицо мальчика, с которым росла, лазала по деревьям и таскала с кухни закуски поздней ночью.
Возможно, он был способен на убийство, но что насчет нее? Она никогда не нанесет смертельный удар. Блайт шагнула к нему и замерла, когда он отшатнулся. Девушка молча протянула руку, ожидая, когда Перси вложит свою ладонь в ее. Ей стоило больших усилий не вздрогнуть от прикосновения его обмороженных пальцев.
Не имело значения, какую боль он ей причинил. Блайт было невыносимо видеть своего брата таким. Она закрыла глаза, призывая свою магию. Она никого не исцеляла намеренно, но это не мешало ей мысленно представлять руки Перси здоровыми и красивыми, пока ее сила свободно текла. Впервые Блайт сознательно воспользовалась магией, и та встретила призыв с восторгом, как будто давно ждала этого. Блайт прильнула к брату, окутывая своим теплом.
– Это ты вломился в «Грей», – сказала она, не останавливаясь. В ее голосе не было сомнений, потому что только такое объяснение имело смысл. – Даже спустя столько времени ты продолжаешь злиться.
– Конечно, я злюсь, – рявкнул Перси, и в этот момент Блайт воочию увидела степень его жестокости. – Он принадлежал мне, Блайт. Все эти годы он должен был принадлежать мне. Я не обязан отказываться от наследства только потому, что наш отец сошел с ума.
Ее брат был глупцом. Бессердечным, черствым дураком.
– У тебя есть сын, – продолжала она, чувствуя необходимость сообщить ему об этом. – От Элизы Уэйкфилд. Ей пришлось выйти замуж за Байрона, когда ты исчез, и он объявил ребенка своим. Он думает, что ты мертв, но не смог этого доказать.
Руки Перси на мгновение перестали дрожать.
– Сын? Я даже не знал, что она беременна. – В его смехе не было радости, он был таким же пустым и призрачным, как и окружающие их залы. – Неужели прошло так много времени с тех пор, как…
– С тех пор, как ты умер? – закончила она. – Да.
Волшебство требовало больше сил, чем она ожидала. На лбу пролегли глубокие морщины, когда она попыталась сделать то, что случайно сделала с Сигной. В попытке исцелить Перси у нее заболели руки. Она едва чувствовала пальцы и, когда отстранилась, чтобы оценить ситуацию, с трудом подавила вздох. В то время как розовая нежная кожа покрывала некогда обмороженные пальцы Перси, кончики ее собственных стали серыми. Она отстранилась, пряча руки в юбках, чтобы он не заметил.
Казалось, чем здоровее был он, тем хуже становилось ей. Связь между ними была предельно ясна – если Перси будет жить, она умрет. В конце концов, его украденные годы поддерживали в ней жизнь.
Просто поразительно, что он вообще смог восстановить свое тело. Хотя если у лягушек срастались кости и нарастала плоть, то не стоило так удивляться. И все же он выглядел как-то неестественно.
– Что ты помнишь? – неожиданно для себя спросила Блайт, вцепившись в юбки, чтобы унять дрожь, и едва ощущая мягкость ткани.
– С тех пор, как умер? – Перси не обращал внимания на пристальный взгляд Блайт, которая пыталась прикинуть, стал ли он выше и всегда ли у него на носу было так много веснушек? Пусть его тело воскресло, но оно было неправильным. Все в нем стало немного другим, как на картине, нарисованной по памяти, а не с натуры.
– Было холодно, – продолжил Перси. – Сначала я не понял, что задыхаюсь, и едва мог двигаться. Все, что я помню, – это грязь вокруг и то, как она заполняла мои легкие, когда я пытался выбраться. Это была даже не настоящая могила.
Такое чувство, что внутри меня что-то есть, Блайт. – При этих словах его голос задрожал. – Как будто во мне копошатся черви. Насекомые до сих пор обгладывают мои кости. Моя кожа… Все кажется неправильным.
У Блайт похолодело в груди. Это никак не вязалось с тем, что она знала о смерти, хотя ее и не было в саду в момент смерти Перси. И все же, почему ее брат не смог перевоплотиться? Или отправиться в загробную жизнь? Нужно спросить Сайлеса. Почему Перси здесь, в то время как ее мать мертва.
Но у нее не было времени. Действие адреналина от встречи с Перси закончилось, и зрение Блайт затуманилось. Она пошатнулась от долгого пребывания на ногах и поняла, что должна сделать выбор быстро – жизнь Перси или ее собственная.
Правда заключалась в том, что Блайт знала себя и понимала, что есть только один выход. Но прежде, чем она смогла произнести слова вслух, вспыхнул свет, за которым последовала самая непроглядная тьма, которую Блайт когда-либо видела. Перси закричал, Блайт подхватили тысячи золотых нитей, укутав ее. Только когда тьма рассеялась, она разглядела, что Сайлес набросился на ее брата, сжимая косу, которая сияла серебром луны. Он отвел ее назад, когда Блайт в ужасе закричала.
– Не трогайте его! – воскликнула она, заметив, что Сигна стоит прямо за братьями. Лицо кузины было серьезным, решительным, и она ни разу не повернулась к Блайт.
– Боже милостивый, – прошептала Сигна, не в силах отвести взгляд от мужчины перед ними. – Блайт, что ты наделала?
Глава 36
Арис
Арис не был склонен к насилию. Он считал убийство или членовредительство слишком примитивными способами мести. Но увидев Перси Хоторна, Арис решил, что никогда не поздно изменить свое мнение.
Смерть, однако, оказался быстрее. Он узнал Перси и бросился к нему. Его тени прижали мужчину к стене, и у того вырвался душераздирающий крик.