Если Блайт хотела, чтобы ее брат жил, что ж, прекрасно, пусть будет так. Не то чтобы у Ариса был выбор в этом вопросе. Но Судьба жестока, и он не собирался меняться в ближайшее время.
– Мир будет к тебе безжалостен. – Каждое слово звучало отчетливо, не предупреждением, а проклятием. – Тебя не станут жалеть, твой облик будет вынуждать окружающих отводить взгляды и закрывать перед тобой двери. Ты уйдешь далеко отсюда и больше никогда не увидишь никого из Хоторнов. Ты будешь бежать, пока у тебя не заболят кости и не начнут кровоточить ноги, но ты не остановишься. Ты никогда не заговоришь со своей сестрой, не обратишься за утешением к кому-нибудь, кого знал прежде.
У тебя нет дома, – продолжал Арис, вдавливая большой палец в щеку Перси, удерживая лицо мужчины, заставляя выдерживать пристальный взгляд Судьбы. – И никогда не будет. Ты будешь хотеть всего, но у тебя не будет ничего. Возможно, ты проживешь долгую жизнь, но каждый день будешь жалеть об этом. Каждый день будешь испытывать боль и желать покончить с той жалкой участью, на которую обречен. И каждую ночь, размышляя об этом, будешь вспоминать меня. Ты не забудешь, что я за тобой наблюдаю и, если захочу, смогу сделать твою жизнь еще хуже.
Коттедж исчез. Вокруг не было леса. Казалось, весь свет в мире принадлежал только Арису, который сиял так ярко, что Перси закричал, когда нити захватили его веки, заставляя смотреть на великолепие Судьбы.
– Ты будешь помнить меня, – прошептал Арис, – и с каждым вздохом будешь вспоминать все, что ты сделал, чтобы заслужить такую судьбу.
Только тогда нити распутались, Арис отвернулся, чтобы надеть перчатки, а Перси опустился перед ним на колени. Рок судьбы направился к лошади и едва успел схватить ее за поводья, как почувствовал, что Перси зашевелился у него за спиной. Ослепленный, мужчина схватил камень, который попытался бросить ему в голову. Удар был бы болезненным и, возможно, смертельным, если бы поразил человека, но Арис даже не обернулся. Его магия остановила камень, и тот полетел обратно в Перси, когда Арис уже садился на лошадь.
– Желаю тебе удачи, Перси, – сказал он. – Она тебе пригодится.
И, дернув поводья, Арис исчез.
Глава 38
Блайт провела ночь своей смерти в окружении любимых людей.
Затуманенным зрением она не раз видела, как жнец сдерживает кузину. Она была рада благоразумию Смерти и понимала, что усилия Сигны скоро пропадут даром.
Блайт не боялась. Мама ждала ее, а об Элайдже позаботятся. В глубине души она знала, что ей не о чем беспокоиться. Арис защитит его.
Тем не менее она оплакивала разлуку с отцом и конец недолгого, но прекрасного замужества. Кто знает, сохранит ли она свои воспоминания и сколько времени потребуется, чтобы их восстановить. Каким человеком она будет в следующей жизни?
– Сайлес. – Блайт позвала сероглазого жнеца, который осторожно подошел ближе. – Смогу ли я выбрать, в кого переродиться?
Его голос был нежным дуновением ветерка, который коснулся ее щеки, отчего тело расслабилось.
– Даже не знаю. Это твоя область.
Очевидно, так оно и было. Возможно, после смерти она вернется со всеми ответами и знанием о своей силе. Хоть что-то хорошее во всей этой истории.
– Я видел много перевоплощений, – продолжил Смерть после паузы, как будто почувствовав ее неудовлетворенность ответом. – Некоторые перевоплощаются в человека другого пола. А те, кто желал проводить свои дни в безделье и ни о чем не заботиться, в конечном итоге возвращались обычной домашней кошкой. Все в этом мире связано жизнью и смертью. Я не сомневаюсь, что ты сможешь вернуться, кем пожелаешь.
Нахлынувшие эмоции сдавили горло, и девушка была слишком слаба, чтобы сдержать их. Поэтому Блайт почувствовала облегчение, когда в следующую секунду появился Арис и шагнул к ее кровати.
– Прости, – прошептал он, наклонившись, чтобы поцеловать ее в лоб. – Нужно было уладить одно дело.
Блайт ждала его, отказываясь поддаваться манящему покою, не увидевшись с ним в последний раз. Теперь, когда муж был здесь, ей показалось, что ее придавили чем-то тяжелым. Бросили в океан и оставили тонуть под толщей воды.
– Пора, Арис. – У нее почти не осталось сил, язык стал ватным. Склонив голову набок, она встретилась умоляющим взглядом с Сайлесом. – Я хочу, чтобы ты забрал меня сейчас, пока мне не стало хуже.
Она ошиблась, или его взгляд метнулся к Сигне?
– Ты молода, Блайт. И не заслуживаешь такой участи. – Возможно, голос Ариса и звучал ласково, но слова стали для нее ударом тока.
– Никто не заслуживает своей участи, Арис. У нас нет времени на… – Ее возражения были прерваны быстрым прикосновением его губ к ее губам. Как бы она ни устала, как бы сильно ни хотела закрыть глаза и погрузиться в бесконечный сон, она всегда найдет в себе силы для поцелуя.
Его ладонь нежно коснулась ее щеки, ловкие пальцы перебирали волосы. Блайт не пыталась отстраниться. Чем дольше он целовал ее, тем больше расплывался мир перед глазами, и шелковистые голубые лепестки вистерии падали на нее, словно капли дождя. Она видела только их и реку серебряных звезд под ногами, течение затягивало ее, готовое заявить на девушку свои права.
Сердце сжалось при виде такой красоты, и Блайт не могла придумать лучшего способа уйти.
Но затем жар губ Ариса исчез, и река утащила ее под воду. Она поплыла вниз по течению, замерзшая и потерянная для всего мира, пока опадала вистерия. Несмотря на всю эту красоту, она почувствовала, как ее охватывает паника.
Неужели она умерла? Такова ли смерть?
Издалека доносился слабый, почти неразличимый голос, Арис говорил с кем-то, но не с ней. Она искала его, но ничего не видела; казалось, он остался в другом мире.
– Она не умрет, – сказал он, и сердце Блайт замерло от страха. – Ты заберешь меня вместо нее.
Блайт была пленницей в этом прекрасном мире. Арис поймал ее в ловушку. Она боролась, звала его, кричала, чтобы он одумался. Но с каждым движением река затягивала ее все глубже, вода обжигала горло. Вистерия обвила лианами ее шею, удерживая, пока она продиралась сквозь лепестки, устилавшие поверхность воды, чтобы взглянуть на истинный мир, который он скрывал от нее.
Как бы Блайт ни старалась, она не могла надолго открыть глаза. И лишь урывками видела своего мужа, который упал на колени перед Сайлесом.
– Равновесие не может быть восстановлено с помощью человеческой души, – сказал ему Арис, ни на секунду не отводя от жнеца взгляда. – Но моя душа подойдет. Отдай ей мои годы, брат. Отдай ей все, чем я являюсь, и спаси мою жену.
Блайт попыталась закричать, но вода залилась ей в горло, не позволив издать ни звука. Арис обещал не использовать против нее свои силы. Обещал, и все же она не могла вырваться из его хватки.
Она ненавидела его. Ненавидела за то, как сильно любила своего глупого мужа. Слишком сильно, чтобы позволить ему спасти ее.
Сигна обратила внимание на безмолвную мольбу Блайт, но ее лицо выражало только решимость, словно просьба Ариса не стала для нее неожиданностью. Словно она ждала этого. Сигна стиснула зубы и отвернулась, чтобы не встречаться с ней взглядом.
Сердце Жизни – хрупкий орган, разбитый и аккуратно спаянный неумелой рукой. Но в тот момент оно разбилось вдребезги безвозвратно.
– С самого начала именно я был во всем виноват, – продолжал Арис. – Я мог бы сказать, что мне жаль, Сайлес, но слова мало что значат. Позвольте мне доказать это вам обоим. Это не искупит весь тот вред, который я причинил, но станет началом. Позволь ей жить.
Блайт молилась, чтобы Сайлес проигнорировал просьбу Ариса, но осознала свое поражение в тот момент, когда тени Смерти расползлись по углам, словно в знак вечной скорби.
– Я выполню твою просьбу, – прошептал жнец, опускаясь на одно колено перед братом и снимая перчатки. – Но только если ты поклянешься однажды вернуться к нам.
Прежде чем ответить, Арис еще раз оглянулся и посмотрел на Блайт. И когда он увидел, что она на него смотрит, то улыбнулся. Его кожа сияла, излучая тихое счастье, которое делало его еще прекраснее, чем раньше. Блайт никогда не видела его таким красивым.
– Хорошо. Я клянусь, что найду тебя снова. – Он повернулся к Сайлесу. – Вас обоих. – Высоко подняв голову, Арис протянул брату руку, и тот сжал ее в своих ладонях.
Каждая серебряная звездочка таяла по мере того, как кожа Ариса теряла цвет. Лепестки вистерии облетели один за другим, когда его тело обмякало и опустилось на пол, прижатое к полу нежным прикосновением жнеца. Дыхание наполнило легкие Блайт, пульсация жизни билась в ней с такой силой, что рвавшийся наружу беззвучный крик наконец высвободился. Она вскочила на дрожащие ноги и потянулась к Арису.
Но все, что от него осталось, – это оболочка человека, который когда-то так ярко горел.
– Что ты наделал? – закричала Блайт, и земля содрогнулась от ее рыданий. Она опустилась рядом с ним, положив голову Ариса себе на колени, и одна за другой нити вокруг них исчезали. Казалось, все волшебство мира умерло с его последним вздохом, словно Хаос стояла над ней, похищая последние крупицы надежд и мечтаний, которые Блайт когда-то лелеяла.
Но когда она склонилась над ним, утопая в слезах и боли, Арис улыбался. И Блайт снова прошептала:
– Что ты наделал?
Глава 39
Никогда прежде бессмертный не умирал вот так.
Никто не знал, вернется ли Арис когда-нибудь. А если все-таки вернется, то вспомнит ли он ее? Останется ли самим собой?
Каждое утро Блайт стояла в кабинете покойного мужа, ожидая, что оживут неподвижные гобелены. Что на чистые холсты прольются краски, а в иголки вденутся нитки. Потому что Арис не мог по-настоящему умереть. Он был слишком могущественным. Слишком важной частицей в полотне мироздания, чтобы просто исчезнуть.
И все же прошел день. Затем еще два. Прошла неделя, а гобелены по-прежнему не двигались с места.
Одна неделя была лишь малой толикой того, как долго Арис искал и ждал ее, но Блайт уже не понимала, как ему удалось выдержать разлуку. С появлением Ариса в ее жизни душа наполнилась неведомым прежде чувством, но Блайт осознала это, лишь когда во дворце перестали звучать его шутки и смех. Она была сломлена потерей и сомневалась, что когда-нибудь вновь почувствует себя полноценной.