478.
Еще одной причиной, которая побуждает к интеграционным процессам, является заинтересованность «средних» и «малых» держав в увеличении своего международного влияния. Для этих стран объединенными усилиями воздействовать на международные процессы значительно легче, чем в одиночку.
Теоретическое осмысление интеграционных процессов начиналось с середины XX в. и связано главным образом с либеральной традицией, в рамках которой сложились две теоретических школы (подходы): функционализм/неофункционализм и федерализм479.
Девид Митрани, основатель функционализма, акцентирует внимание на развитии экономической, социальной, научно–технической интеграции, отодвигая политическую интеграцию на второй план. Школа функционализма рассматривает процесс экономической интеграции как прохождение ряда степеней:
1) создание зоны свободной торговли;
2) учреждение таможенного союза;
3) формирование общего (единого) рынка;
4) организация экономического и валютного союза;
5) переход к политической интеграции и создание единых политических институтов.
Тем не менее этот процесс далеко не обязательно реализуется в поступательном направлении — он может быть «приостановлен» на том или ином этапе, и экономическая интеграция не всегда приводит к политической. Именно политическая сфера оказывается наиболее сложной и мучительной в процессе интеграции, что видно на примере ЕС, где вопрос об общей внешней политике и политике безопасности был зафиксирован в документах Маахстрихтского соглашения в 1992 г. К настоящему времени эта область в ЕС остается наименее разработанной, хотя за последние годы произошли значительные сдвиги480.
Все эти моменты отмечают оппоненты функционализма. Поддается критике и тезис функционалистов о том, что политические отличия исчезнут по мере развития сотрудничества. На практике нередко обнаруживается обратное — не техническое и экономическое сотрудничество влияет на политику, а политические решения ведут к развитию или сокращению сотрудничества в той или иной области. Например, именно из политических соображений США в свое время покинули ЮНЕСКО.
Представители федерализма — школы, противоположной предшествующей, напротив, выдвинули на первый план политическую интеграцию, считая, что межгосударственные отношения должны изначально строиться на передаче части полномочий негосударственным образованиям. Это направление акцентирует внимание на создании политических институтов. Фактически, по мнению функционалистов, процесс интеграции идет «снизу кверху», а у федералистов наоборот — «сверху вниз».
В рамках федерализма активно развивались в свое время идеи «мирового правительства», которое должно было объединить людей в общее государство и тем самым снять, по мнению приверженцев этой школы, с повестки дня межгосударственные конфликты. Однако идея «мирового правительства» встретила жесткое сопротивление разных исследователей и политиков, которые подчеркивали необходимость сохранения национальной и государственной идентичности481.
Под влиянием федерализма функционализм получил дальнейшее развитие и ныне существует в виде неофункционализма. Это направление базируется на основных посылках функционализма, вобрав некоторые черты федерализма. В неофункционализме приоритетными являются практические проблемы в области здравоохранения, технологические изменения, правовые и прочие вопросы, имеющие значение для всего человечества. При этом подчеркивается важность политических решений. Именно они — по болезненным вопросам планетарного масштаба — оказывают содействие, соответственно этой точки зрения, интеграционным процессам и подталкивают участников к дальнейшему объединению в сфере экономики. Неофункционалисты обычно используют как модель для иллюстрации своих теоретических убеждений развитие Европейского Союза.
Интеграционные процессы проходят непросто. Национальные интересы одних государств сталкиваются с интересами других стран, объединений, регионов.
К тому следует добавить, что участники интеграции обычно находятся на разных стадиях экономического и социального развития. Поэтому, несмотря на взаимную выгоду от интеграции, вклад в той или иной сфере одних больший, чем других. Сказывается и неоднородность интересов разных групп внутри интегрирующих стран.
Существуют и другие издержки интеграции. Как в ситуации с глобализацией, интегрируются не только положительные достижения, которыми обладают страны, но и отрицательные. Так, в начале 90‑х годов Венесуэла обнаружила, что после открытия границы с Колумбией ее территория стала постоянно использоваться для провоза наркотиков482.
Для развития региональных интеграционных процессов необходимы следующие условия: географическая близость, стабильное экономическое развитие, поддержка общественным мнением интеграции, относительная однородность в области культуры, внутренняя политическая стабильность, близость исторического и социального развития, сопоставимость форм правления и экономических систем, близкий уровень военного развития и экономических ресурсов, осознание общности внешних угроз, сопоставимость структур государственного аппарата, наличие опыта сотрудничества.
Отношения между интеграционными и дезинтеграционными процессами следует, судя по всему, рассматривать аналогично отношениям между глобализацией и регионализацией. Мир после окончания холодной войны характеризуется перестройкой многих внутри — и межгосударственных отношений. Это проходит прежде всего путем интеграционных процессов, которые особенно четко видно на примере Европейского Союза, но это не исключает распада предшествующих связей и образований.
Европейский опыт интеграции интенсивно изучается с целью возможного его применения в других регионах. Тем не менее исследования и практика показывают, что, несмотря на наличие общих закономерностей, интеграционные процессы в каждом частном случае имеют свою специфику. Будут ли интеграционные процессы в мире развиваться по тем же принципам, как это происходило в рамках ЕС, покажет будущее.
Еще одной тенденцией развития современного мира большинство западных исследователей считают процесс демократизации. Под демократизацией мира понимается, во–первых, рост количества «свободных» держав; во–вторых, усиление и развитие демократических институтов и процедур в разных странах. Последнее имеет особое значение для государств, которые находятся в процессе перехода к построению демократического государства, т. е. в «демократическом транзите». Г. О’Доннел и Ф. Шмиттер в этом «транзите» выделяют следующие степени: либерализацию, демократизацию и консолидацию483.
Существуют разные представления, а также процедуры оценки того, какие страны считать демократическими. Нередко споры вызывают государства, находящиеся «в предельном состоянии», где ряд признаков демократического развития присутствуют, в то же время некоторые отсутствуют. Тем не менее в общем виде, согласно данным американского исследователя Д. Колдуелла, в 1941 г. можно было рассматривать в качестве демократических приблизительно 25% стран, а в 1996 г. их количество достигло уже 40%. Если же учитывать страны, которые находились в процессе демократического «транзита», то эта цифра, согласно американскому институту Freedom House, работающему над анализом развития демократий в мире, может достичь сегодня 75%. Американский исследователь и главный редактор журнала «Foreign Affairs» Фарид Захария пишет, что ныне 118 стран мира являются демократическими484. В любом случае, независимо от того, какие конкретные цифры будут взяты за основу, практически все авторы соглашаются с тем, что количество демократических стран увеличивается.
Чем обусловлены процессы демократизации? Разные авторы дают разнообразные ответы на вопрос относительно благоприятствующих ей причин. При этом в политологии рассматриваются обычно две группы факторов, или переменных:
• структурные (независимые переменные) — уровень экономического и социального развития, социально–классовые процессы, доминирующие в обществе ценности и т. п.;
• процедурные (зависимые переменные) — принимаемые решения, личностные особенности политических деятелей и т. д.
Конец XX в., совпавший с третьей «волной» демократизации, которая по количеству государств и по степени их вовлеченности в демократические процессы является, наверное, особенно масштабной, принес с собой и другие тенденции мирового развития — глобализацию и интеграцию мира Все эти процессы усиливают друг друга. Соблюдение демократических принципов и процедур все большим количеством участников служит некоторым положительным примером. Оставаться вне всемирного «демократического клуба» в современном глобализирующемся мире означает быть каким–то «изгоем» — вне системы, вне «современности». Это понуждает все новые и новые государства ориентироваться на демократические ценности485.
В этом контексте можно рассматривать процесс демократических преобразований в конце XX в. именно как тенденцию политического развития мира, в реализации которой все более важными оказываются не эндогенные (внутренние) факторы (уровень социально–экономического развития, политические процессы в обществе и т. п.), а экзогенные относительно данного государства, прежде всего воздействие международной среды. Именно она побуждает к демократическим преобразованиям или, по крайней мере, к декларированию ориентации на них.
В начале XX в. лишь относительно небольшое количество стран можно было рассматривать в качестве демократических, да и самые они далеко не всегда предусматривали всю полноту избирательного и других прав (в ряде стран были ограничены права женщин, национальных меньшинств, внедрен высокий имущественный ценз и т. п.), а к началу XXI в. эти проблемы оказались если не решенными, то решаемыми