Отметим, что специфическим субъектом планетарного сознания является человечество, которое стало осознавать себя единым субъектом мировой истории лишь в XX веке. «Каждое существующее целое, достаточно интегрированное, чтобы обладать индивидуальным ритмом существования, структурирующим постоянное взаимодействие «функциональных» деятельностей, сознательно», — писал Д. Радьяр755. Человечество как целостность обладает специфической формой сознания — планетарным сознанием. В то же время планетарное сознание присуще и отдельному индивиду, который обладал им и до формирования человечества как единого субъекта истории.
Специфическим объектом отражения планетарного сознания является планетарное бытие человеческого общества, поэтому наивысшее развитие этой формы общественного сознания происходит лишь в процессе становления глобального общества со второй половины XX века.
Исторически сложились четыре парадигмы планетарного сознания — цивилизационно–плюралистическая, мессианская, космополитическая и транскультурная. Парадигма рассматривается здесь в интерпретации А. В. Решетниченко, как такая система представлений о мире и своем месте в нем, которая одновременно выполняет роли:
• образца, идеала, эталона, веры, истины и других высших социальных и духовных ценностей;
• механизма формирования нормативных, этических, когнитивных и мотивационных мировоззренческих ориентаций»756.
Каждая из них находит свои проявления в трех измерениях, или срезах: геософском, хронософском и антропософском. Их выделение основано на том, что пространство, время и человеческая самость являются базовыми факторами существования социальной реальности.
Пространство, согласно с принципом соотнесенности, связано с тем фактом, что ни один существующий субъект не существует в одиночестве, а постоянно находится в контакте с другими субъектами, и эти отношения «создают» движение и пространственную протяженность. Время как всемирный принцип также является фактором существования в том смысле, что процесс существования проходит множество фаз, собранных в группы, и эти группы определяют время — структуру процесса развития целого от начала до конца. Время определяет не сами экзистенциальные события, а структуру процесса, содержанием которого являются эти события.
Исходной точкой анализа антропософского измерения планетарного общественного сознания является принцип самости как интегрирующей силы социальной реальности. Очевидно, что как время и пространство необходимы для любой формы социальной активности, для любой формы существования необходимы человеческая самость и соотнесенность с миром. Самость Д. Радьяр рассматривает как «постоянный фактор, составляющий основной ритм и структурирующую силу в корне существующих целых», а соотнесенность входит в фактор непрекращающихся изменений, которые также являются одним из первичных фактов человеческого опыта757.
Возникновение планетарного сознания происходит в процессе культурной эволюции человека и человечества, будучи результатом определенной культурной селекции, мерой которой является «вероятность принятия культурных последствий»758. Планетарное сознание формируется лишь в условиях становления целостного глобального мира, хотя, разумеется, его архаичные формы существовали со времен зарождения общественного сознания как такового. В частности, можно говорить о планетарном сознании киников — космополитизме.
Цивилизационно–плюралистическая парадигма планетарного сознания
Учитывая характер предпосылок, условий зарождения планетарного сознания, необходимо признать, что исторически первой его парадигмой была цивилизационно–плюралистическая. Возникновение космополитической парадигмы связано с кризисными явлениями античного полисного мира, автаркичный характер которого вошел в противоречие с космоцентристским универсализмом эллинской культуры.
Ее сторонников объединяют следующие положения:
• единство человечества возможно лишь при условии плюрализма культурно–цивилизационных форм его существования и развития («единство в многообразии»);
• политическая самостоятельность является необходимой гарантией культурной самобытности цивилизации, поэтому система государств является органической формой культурной самоорганизации человечества;
• мировая культура представляет собой «единство множества» культур отдельных локальных цивилизаций.
Цивилизационно–плюралистическая парадигма сложилась в эпоху древнейших цивилизаций, которые в существенной степени были ориентированы на отношения диалога между собой, равно как и на территориальную и культурную экспансию. Она неотделима от первичных форм этнического сознания, в основе которых лежат первичные, родоплеменные формы этнической общности.
Планетарное интеграционное поле дифференцировалось в расово–этнические общности, каждая из которых представляет собой генетически действующий тип структуры, в соответствии с которым интеграционные импульсы действуют и взаимодействуют во множестве организмов. В таком состоянии человечество также может рассматриваться как структурная форма, с которой связываются основные типы дифференцированных энергий. Благодаря этому единство человечества оказывается планетарным фактом, определяющим содержание и форму планетарного сознания.
Теософская направленность планетарного сознания особенно присуща его цивилизационно–плюралистической парадигме. Дело в том, что формирование каждой цивилизации определяется тремя сакральными символами — верой, почвой и кровью. Вера может оскудеть, кровь — пролиться, но почва — именно она связывает веру и кровь через столетия, передавая от поколения к поколению незримые токи культуры. Именно с переходом от бесформенной водной стихии к суше связывается превращение Хаоса в Космос:
«Прежде всего во Вселенной Хаос зародился, а следом
Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,
Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,
И, между вечными всеми богами прекраснейший, — Эрос»759.
Пространство–время воспринимается здесь в виде сферы. Сфера есть прежде всего первичная и самая универсальная форма, некоторым образом содержащая все остальные формы, которые исходят из нее посредством дифференциации по частным направлениям. Сферическая форма «Глаза Мира» или «Мирового Яйца» существует во всех традициях — это то, что представляет собою «глобальный» ансамбль в его первичном и «эмбриональном» состоянии всех тех возможностей, которые будут развертываться в ходе цикла проявления. Микроскопическим аналогом того, чем «Глаз Мира» является в макроскопическом порядке, является индивидуальный эмбрион.
Восприятие пространства в системе цивилизационного плюрализма топоцентрично, оно отталкивается от родовой территории, которая наделяется сакральным статусом и воспринимается как центр мира. Оно может рассматриваться как моноцентричнеє, хотя в рамках цивилизационного плюрализма пространство не представлялось чем–то однородным, безразличным в отношении того, что его наполняет. Пространство существует только как его отдельные куски, оно прерывно. За различные качества областей пространства, по верованиям древних народов, были ответственны сверхъестественные силы.
За относительно упорядоченным благодаря соблюдению определенных правил и запретов пространством племенной территории располагалось внешнее пространство, наделенное отрицательными качествами, где человек оказывался во власти «текучей множественности». Последняя также постепенно приобретает упорядоченный вид и выступает как различные зловредные области и уровни мира. По мере расширения и увеличения числа оазисов упорядоченного бытия происходит вытеснение Хаоса как источника зла на далекую периферию.
Для данной парадигмы планетарного сознания характерна выраженная топофилия, определяющая и соответствующее поведение человека в мире цивилизационного плюрализма. Родовое пространство оказывается для человека сакрально уникальным, на этой территории захоронены предки и запечатлены соответствующие мифы. «Привязанность» к своей территории постепенно переходит в экспансионизм, но даже на завоеванных территориях завоеватели первоначально поклонялись в каждой стране местным богам. В условиях господства представлений о неразрывной сопричастности бога и соответствующего пространства прибегали к изъятию восставшего народа из сакрального пространства.
Абстрагирование богов от духов предков вело к представлению о мире как множестве локальных и конечных пространств, находящихся в ведении соответствующих богов. С пересмотром идеи сопричастности бога и пространства прибегают к десакрализации самого пространства, переселяя самого бога в наказание за восстания против завоевателей. Десакрализированное пространство заново сакрализируется, но уже с помощью бога завоевателей. В результате формировался политеизм: каждый народ продолжал поклоняться своим старым богам, но их объединяло поклонение богу их новой земли. В столице империй устанавливался, как правило, пантеон богов, отражавший сакральную неоднородность имперского пространства. Укрепление его однородности непременно требовало перехода от политеизма к монотеизму путем выделения главного божества.
Как писал А. Ф. Лосев, «античная аполлоновская душа всегда жила малым, обозримым»760. У греков отсутствовало наше чувство ландшафта, горизонтов, дали, а также понятие отечества, распространяющееся на большое пространство. Все, что лежало за пределами полиса, было далеким и враждебным. Почвеннический характер представлений о мировом пространстве с присущим ему топоцентризмом проявлялся также и в том, что мир представлялся как продолжение родового пространства. Как отмечал Дж. Вико, «части Мира были названы именами частей маленького мира Греции по сходству местоположения с точки зрения Греков»