826. Формационная логика как бы замыкается на самое себя и снимается более сложным самоорганизующимся процессом. В науке ответом на это становится многомерная логика и методология.
Лингвистический поворот в философии связан с формированием антропософского «среза» транскультурализма. Он обозначил тенденцию распада образа исторической реальности до уровня атомизированного индивида, вступающего в частные отношения с другими индивидами. Жизнь языка сложна и переменчива, он представляет переплетение множества дискурсов, связанных с частными отношениями людей. «Иное» как условие диалога, существования, самоидентификации стали видеть не в других социальных группах, с которыми общество может себя соотносить, а в других индивидах.
Происходит распад представлений о принадлежности к собственной цивилизации, а это мешает увидеть и оценить реальность существования других цивилизаций. Такой подход ведет к отказу от цивилизационной теории и переходу к микроистории. Классик постмодернизма Ж. — Ф. Лиотар прямо провозгласил конец больших нарративов (историй обществ) и призвал сделать из каждой индивидуальной жизни самостоятельный нарратив. Отменялись всякий универсальный язык и универсальная рациональность, вместо которых утверждалось существование лишь различных «языковых игр».
Идеалом социального взаимодействия стало перемешивание этносов и рас при условии приверженности людей либеральной демократии и рынку. По словам И. Н. Ионова, «глобализм «побратался» с индивидуализмом. Этот союз подкреплялся политическими лозунгами «гражданской нации» и «конституционного патриотизма» (в противовес этнической нации и государственному патриотизму)»827. Как следствие — на практике человечество стало не субъектом развития, а объектом глобального управления, и концепция «открытого общества» служит теперь в качестве обоснования допустимости «гуманитарных интервенций» и ограничения национального суверенитета ради соблюдения прав человека. В этом смысле транскультурализм смыкается по своим политическим последствиям с цивилизационным универсализмом.
Вызов транскультурализма диктует необходимость адекватного ответа, и осознание этой необходимости становится все более реальным. Оно требует поиска путей трансформации современного планетарного сознания. К этому приходят как ученые, так и общественные, политические, религиозные деятели и движения. Так, современная культурология вместо принятия концепции «открытого общества», в котором индивиды–атомы беспрепятственно перемещаются из одной группы в другую, меняя свою идентичность, как перчатки, настаивает на жизненной необходимости устойчивой идентичности. Она сделала вывод о жизненной необходимости выстраивания такой картины мира, в которой данному сообществу отводится незаменимая роль в мире.
Римско–католическая церковь в ряде папских энциклик в конце 80‑х–90‑х годов сформулировала свое видение будущего мирового порядка как построенного на принципах социальной справедливости, равенства всех народов при уважении их естественных различий. В XI энциклике папы Иоанна Павла II «Евангелие жизни» (март 1995 г.) современная цивилизация подверглась интенсивной и суровой критике как колыбель специфической «культуры смерти». Государства западного мира, констатирует папа Римский, «изменили своим демократическим принципам и движутся к тоталитаризму, а демократия стала всего лишь мифом и прикрытием безнравственности»828.
К схожим выводам пришел со своей стороны известный и влиятельный финансист Дж. Сорос, отмечавший в 1997 году, что «бесконтрольный капитализм и распространение рыночных отношений на все сферы жизни ставят под угрозу будущее нашего открытого и демократического общества. Сегодня главный враг открытого общества — уже не коммунистическая, а капиталистическая угроза»829.
Иранский президент М. Хаттами видит выход в диалоге культур и цивилизаций об «основах жизни». Отсутствие такого диалога может привести к тому, что «люди с культурной точки зрения окажутся в состоянии полной неприкаянности: они не смогут находиться в комфортной обстановке своей родной культуры, но и не найдут себе места на широком поле мировой культуры с ее открытыми горизонтами»830.
Вызовы транскультурализма являются лишь частью сложного комплекса проблем, вызванных кризисом цивилизации Модерна. Именно он решающим образом воздействует на состояние планетарного сознания нашей эпохи. На первый взгляд может показаться, что транскультурализм представляет собой способ органического синтеза космополитизма и цивилизационного плюрализма, но практика его самоосуществления показывает, что на деле транскультурализм есть тип «искривленного» сознания.
Признавая и санкционируя возможность «наложения» поверх слоя автохтонных культурных традиций и образов жизни слоя транскультурных миграций ценностей и моделей поведения, данная парадигма сознания способствует складыванию эклектичной культурной мозаики, не менее разрушительно действующей на цивилизационно–культурные системы, нежели космополитизм.
Цивилизационно–симфоническая парадигма планетарного сознания
Лейтмотивом мирового исторического процесса выступает дифференциация сфер человеческой деятельности при их последующем автономном, но взаимосвязанном и скоординированном развитии в рамках интеграционного целого. В этом смысле историческое развитие человечества предстает как единство интеграционно–дифференциационных процессов. Ныне мы находимся в своего рода «точке бифуркации», когда существует вероятность как доминирования унифицирующих тенденций, порожденных цивилизационным универсализмом, так и возобладания дифференциационных, фрагменталистских, хаотических тенденций, носителем которых является транскультурализм.
Свобода перемещаться по миру без границ, порывая с местной средой и культурой, интерпретируется в обеих парадигмах как свобода от онтологических ограничений, от необходимости считаться с объективной реальностью. В результате возникает «глобальный отщепенец — мигрант, освобожденный от чувства причастности», которому «не нужны никакие выработанные цивилизацией формы гражданского контракта и консенсуса»831.
В Основах социальной концепции Русской Православной Церкви обращено особое внимание на данную проблему. В этом документе отмечается, что «общества, прежде разделенные расстояниями и границами, а потому по большей части однородные, сегодня с легкостью соприкасаются и становятся поликультурными. Однако данный процесс сопровождается попыткой установления господства богатой элиты над остальными людьми, одних культур и мировоззрений над другими, что особенно нетерпимо в религиозной сфере. В итоге наблюдается стремление представить в качестве единственно возможной универсальную бездуховную культуру, основанную на понимании свободы падшего человека, не ограничивающего себя ни в чем, как абсолютной ценности и мерила истины. Такое развитие глобализации многими в христианском мире сопоставляется с построением Вавилонской башни»832.
В этой ситуации ответом на вызовы универсализма и транскультурализма может быть целенаправленное формирование четвертого типа планетарного сознания — цивилизационно–симфонического. Оно же призвано стать новой парадигмой цивилизационного развития, приоритетами которой будут надличностные интересы, сотрудничество и взаимопомощь. Его возникновение стало возможным лишь в кризисной ситуации, выходом из которой для человечества должно стать обретение жизненно необходимых человеку связей и отношений планетарного масштаба и характера. Цивилизационно–симфонический тип планетарного сознания должен иметь характер антикризисного сознания. Он должен формироваться вокруг идеи «симфоничности» или «соборности» грядущего миропорядка, представляя собой продукт диалектического осмысления коллизии глобализации, фрагментации, регионализации и глокализации.
Соборность — это универсальный закон мира. Выступая в форме сверхвременного онтологического единства «Я» и «Ты», претворяя связь настоящего с прошлым и будущим и упрочивая тем самым внутреннее единство мира, соборность представляет собой воплощение идеи Всеединства. Она утверждает абсолютную ценность конкретного индивидуального или коллективного бытия, недопустимость его растворения в более общей тотальности.
Очевидно, что тенденция глобализации будет развиваться в перспективе открытой в своей непредсказуемости истории, преодолевая серьезные препятствия на своем пути. Подобно тому, как когда–то на заре цивилизации архаичных племенных богов победила и вытеснила великая римская идея, так и сегодня новому трайбализму необходимо противопоставить сильную гуманистическую объединительную идею. Решение этой задачи определяется способностью к равноправному диалогу культур в условиях глобального мира.
В основу новой парадигмы планетарного сознания должна быть положена идея о том, что единая мировая культура возможна лишь как продукт межкультурного полилога равноправных цивилизаций, а необходимым условием ее развития есть пронизывающая идея «вселенского в национальном».
В этом смысле заслуживает пристального внимания и поддержки инициатива Исламской Республики Иран об организации диалога между цивилизациями. Центральной проблемой в нем должен стать облик формируемой мировой цивилизации. По мнению иранского президента М. Хаттами, «Сейчас следует самым серьезным образом обратить внимание на реальность мировой культуры, которая не может и не должна оставаться равнодушной к запросам, потребностям и особенностям местных культур, не должна навязывать им себя»833. Вопрос в том, как отыскать мироустроительную альтернативу вызовам космополитического униформизма и транскультурного хаоса.