Второй составляющей Макрохристианского мира выступает ЛАТИНОАМЕРИКАНСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ, в известном смысле «производная» от Западной на ее Новоевропейско–Атлантической фазе развития и теснейшим образом с нею связанная. Она сформировалась в течение XVI–XIX веков в процессе сложной переплавки предельно разнородных в расовом, цивилизационном, этническом отношениях компонентов при ведущей роли иберийского католического начала.
При формировании государств Латинской Америки в одних случаях, как это, например, происходило на юге (Аргентина, Уругвай, Парагвай, Чили), потомки переселенцев из Испании и других европейских стран составили основу населения соответствующих государств. В других (Мексика, Перу, Боливия) — они вступали в сложные и противоречивые отношения с потомками создателей великих цивилизаций доколумбовой Америки. В третьих (Бразилия, Карибский бассейн) — основными взаимодействующими компонентами были белые колонисты и массово привозимые для работы на плантациях негры–невольники, при практически поголовном истреблении местных индейцев (Куба, Гаити) или сохранении их лишь в труднодоступных областях (Бразилия, Венесуэла, Колумбия). В большинстве латиноамериканских стран утвердился испанский язык, а в крупнейшей из них, в Бразилии, — португальский.
Спецификой Латиноамериканской цивилизации является отсутствие у нее определенного центра, системообразующего или, по крайней мере, доминирующего ядра. Это определено прежде всего географическими причинами: огромной, мало пригодной для жизни цивилизованного человека Амазонией в центре Южной Америки; системой Анд, отделяющих ее Тихоокеанское побережье от остальных частей материка; пространственной обособленностью Мексики от Южной Америки и региональной компактностью побережья Карибского моря с его бесчисленными островами. Играли роль и другие факторы, в частности вполне обособленное существование вице–королевств (имевших отдельные связи с Испанией), Бразилии и, преимущественно островных, территорий Карибского бассейна, принадлежавших конкурировавшим между собою Испании, Англии, Франции и Нидерландам.
Внешние силы как бы растягивали регион, замыкая на себе его экономику; причем эта ситуация лишь усугубилась в постколониальный период, вплоть до сегодняшнего дня, когда государства южной части Южной Америки создали объединение МЕРКОСУР, Мексика в роли младшего партнера оказалась подстегнутой к США в рамках НАФТА, при том, что в Притихоокеанских государствах все более ощутимую экономическую конкуренцию США составляет Япония.
Сказанное уже само по себе ставит трудноразрешимый вопрос о регионально–субцивилизационном членении Латиноамериканской цивилизации. В качестве предварительного варианта его решения можно предложить следующую схему. Просматриваются три основных субцивилизационных региона: Паранско–Приатлантический, Андско–Притихоокеанский и Карибско–Мезоамериканский. Первый четко подразделяется на государства бассейна Параны и Ла–Платы (Аргентина, Уругвай и Парагвай), с одной стороны, и Бразилию, основные жизненные центры которой расположены на побережье Атлантики, — с другой. Ко второму должны быть отнесены Чили, Боливия, Перу и Эквадор. К третьему — с одной стороны, Мексика, а с другой — Венесуэла, Колумбия, небольшие государства южной части Мезоамерики и острова Вест–Индии, среди которых особое положение занимает Куба.
В силу конфессиональной и, преимущественно, языковой гомогенности Латиноамериканской цивилизации, ее молодости и близости исторических судеб составляющих ее государств, четких границ между ее субцивилизационными регионами не существует и само их выделение является весьма условным. Именно поэтому употребление понятия «субцивилизационный регион» представляется более уместным, чем «субцивилизация».
В отличие от Латиноамериканской, ВОСТОЧНОХРИСТИАНСКО-ЕВРАЗИЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ имеет собственные, независимые от Западной, исторические корни, глубоко уходящие через Византию и древнее христианство в античный и древнеближневосточный миры Восточного Средиземноморья. При отсутствии общепринятой терминологии ее также не без оснований можно называть Православно–Славянской или Восточнохристианско–Евразийской, даже просто Евразийской983. Однако каждый из этих терминов имеет свои недостатки.
Подчеркивая лишь «евразийскость» в том смысле, какой в него вкладывали евразийцы, мы исключаем из данной общности православных Балкан и Закавказья, в то же время, совершенно искусственно, включая сюда многие мусульманские и ламаистские народы; подчеркивая «православность», — армян, не говоря уже о других христианах восточных церквей Ближнего Востока; а акцентируя внимание на «славянстве», — их всех в одинаковой мере, тем более, что, как известно, многие славянские народы относятся к западнохристианской традиции, а историческим, духовно–культурным ядром Восточнохристианского мира была грекоязычная Византия.
Термин «Восточнохристианско–Евразийская» представляется более оптимальным, поскольку, во–первых, он охватывает все народы восточнохристианской традиции, во–вторых, указывает на то, что территориально она объемлет главным образом тот огромный географический регион, который в узком — культурно–историческом — употреблении слова и зовется «Евразией». Преимущественно восточнославянское население последней от Балтики и Карпат до Тихого океана составляло и составляет ее основу.
Православные Балкан и христиане восточного обряда Закавказья находятся в зонах цивилизационных стыков. Политически и экономически они в основном выступают в зависимом положении от «Большого Запада», прежде всего в лице США. Некоторое исключение составляют лишь Армения и Сербия, в которых пророссийская и прозападная ориентации находятся в динамичном балансе.
Указание не на славянство, а на «евразийскость» позволяет терминологически адекватно отразить факт органического вхождения в нее и огромной массы людей тюркского, финно–угорского и иного происхождения, не являющихся ни славянами, ни православными, однако по своим взглядам и жизнедеятельности мало или практически не отличающихся сегодня от своих славянских, исторически связанных с восточнохристианской традицией, соседей.
С учетом сказанного, применительно к настоящему времени, а не историческому прошлому, представляется правомерным говорить скорее о Балканской (Греко–Балкано–Нижнедунайской) и Закавказской филиациях Восточнохристианско–Евразийской цивилизации, чем об их субцивилизационном статусе. К первой традиционно относятся греки (в том числе и проживающие в Турции и на Кипре), болгары, македонцы, черногорцы, сербы и румыны; ко второй — армяне и грузины, частично — абхазы и осетины. Следует помнить и о древних восточнохристианских анклавах на Ближнем Востоке.
Таким образом, сегодня можно говорить о Православно–Восточнославянском ядре Восточнохристианско–Евразийской цивилизации, ее южных филиациях и анклавах, некогда, по большей части, составлявших основу Византийско–Восточнохристианского мира, но сегодня оказавшихся в зонах цивилизационных стыков. Практически все они пережили разрушительные иноцивилизационные (и со стороны не только мусульман, но и Запада) завоевания.
Иной была участь Древнерусской субцивилизации. Пережив разгром в середине XIII века, она в течение последующих трех веков, испытывая воздействие со стороны динамически развивающейся Западнохристианско–Новоевропейской социокультурной системы, превращается в ядро православно–славянского мира, состоящее из Западноправославной и Восточноправославной субцивилизаций. Они сформировались на древнерусской основе главным образом в границах великих княжеств Литовского и Московского.
Западноправославная субцивилизация (в пределах украинско–белорусских земель) в XVI–XVII вв. удачно адаптировала на восточнохристианских основаниях многие базовые достижения Западнохристианско–Новоевропейского мира, однако не смогла создать собственной эффективной государственности. В отличие от нее, Восточноправославная (Московско–Российская) субцивилизация создала сильное государство, однако длительное время не желала воспринимать культуротворческие западные импульсы. Последние в XVII веке проникали в нее уже в адаптированной форме через Киев. В следующем столетии произошел синтез достижений обеих субцивилизаций (при существенных утратах каждой из них) в пределах Российской империи, выборочно воспринимавшей многие западные достижения.
Российская империя и СССР не представляли особой цивилизации, охватывая различные в цивилизационном отношении народы Но в силу причин, о которых уже говорилось984, в этих государствах произошла на восточнославянской основе цивилизационная консолидация населения обширного пространства на пересечении эллипсов, которые весьма условно можно определять как евразийский, православный и славянский. В его пределах, полностью охватывающих Белорусь, в основе своей — Украину и Россию и, в известной мере, Казахстан, ныне выступает Православно–Восточнославянское ядро Восточнохристианско–Евразийской цивилизации. Понятно, что и его «православность» и «восточнославянскость» весьма условны, как условно и определение его границ, явно не совпадающих с государственными границами Украины, Белоруси, России и Казахстана, и регионально–субцивилизационное деление этого ядра.
Поэтому, если прибегнуть к историческому подходу, особенно касательно XV–XVIII вв., выделение Западноправославной (земли Украины и Белоруссии) и Восточноправославной (пространства Московии–России) субцивилизаций представляется очевидным, но в последующие века рубежи между ними существенно стираются, и сегодня можно говорить о юго–западном, украинском, и северо–восточно–восточном (российско–белорусском) субцивилизационных ареалах с весьма размытыми границами и широкой переходной зоной (Слобожанщина, Донбасс, Кубань, Крым, область Донского казачества) не только между собой, но и (у второго) на востоке — в сторону Казахстана и Средней Азии.