Однако здесь следует отметить, что зафиксированные М. Вебером над–цивилизационные, религиозно–этически мотивированные особенности хозяйственной деятельности отдельных групп народов относятся лишь к стадии развития, следующей за «осевым временем». Если приблизительно до рубежа эр деление на общества западного и восточного типов с их внутренней типологией можно осуществлять вполне однозначно на основании социально–экономических критериев, о которых шла речь выше, то в течение двух последних тысячелетий ситуация оказывается менее однозначной. Вследствие сдвигов «осевого времени», в особенности с началом эпохи мировых религий, идейно–ценностный, религиозно–этический момент порою определял характер исторического движения отдельных цивилизационных систем в не меньшей степени, чем их социально–экономическая природа.
Поэтому вопросы духовного наполнения человеческой жизни с указанного времени становятся существеннейшими для понимания исторического процесса.
С учетом того, что одна из индийских религиозно–философских доктрин — буддизм — со временем получила признание во всей Восточной и Юго–Восточной, и, в значительной мере, Центральной Азии, войдя в Китае и Японии в органический симбиоз с традиционными местными учениями (в особенности с даосизмом), а зороастризм после арабского завоевания Ирана утратил свои былые позиции, можно сказать, что ведущие, так называемые высшие религии по своему происхождению и содержанию могут быть разделены на религии индийского и иудейского корней.
Первые преобладают в восточной половине Азии и представлены преимущественно различными течениями буддизма и индуизма. Они признают перевоплощение душ и либо отрицают идею Бога как личности и творца зримого мира, либо, по крайней мере, относятся к ней совершенно индифферентно. Мир воспринимается как юдоль страданий, преодолеть которые можно лишь через отход от активной предметной деятельности («объективации», как сказал бы Н. А. Бердяев) и ориентацию на самопогружение («трансцендирование») как на средство достижения тождества с имперсональным Абсолютом (Дао, Нирвана, Брахма).
Вторая группа, так называемые «авраамитские» религии, — иудаизм, христианство и ислам, традиционно представлены в западной половине Азии, Европе и Северной Африке, откуда распространились и в другие части света. Для этих религий (некоторое исключение составляет кабалистическая транскрипция иудаизма) индивидуальная жизнь является уникальной, а Бог представляется как личность и творец мира. Бог создал человека хозяином на земле и повелел ему возделывать, преобразовывать ее. Выполнять заповеди Господа — призвание человека. Отсюда — установка на деятельное, активное отношение к внешнему миру, приобретающая столь яркое выражение в западном христианстве в целом и в протестантизме, особенно в кальвинизме, в частности. М. Вебером было раскрыто и то, в какой степени капитализм как хозяйственная система связан с протестантской этикой.
Запад (с включением в это понятие восточнохристианских и мусульманских народов) в своей ментально–ценностной ориентации основывается на древнееврейско–античном наследии. Для его мировоззрения характерны:
• понимание духовной основы бытия как личностного Бога, творца и судии видимого мира;
• представление о человеке как существе, созданном Богом по своему образу и подобию, наделенному, соответственно, разумом, чувствами, свободной волей, деятельной природой и способностью к творчеству; этим человек принципиально отличается от множества других живых существ;
• взгляд на мир как на творение (а не проявление) Бога и переданное в пользование человеку для удовлетворения его естественных потребностей и как объект труда;
• вера в единственность жизни каждого конкретного человека при отсутствии определенного ответа на вопрос, существовала ли душа до рождения тела и вере в вечное воздаяние (в Аду или в Раю) за совершенные при жизни деяния;
• гипостазирование добра (блага) и зла, однозначно связывающихся с Богом и Дьяволом, в чем нетрудно усмотреть влияние зороастрийского (в том числе и через гностицизм и манихейство) дуализма.
Данный комплекс идей и представлений самым непосредственным образом определял высокую екстравертированную активность представителей конфессий иудео–христианско–мусульманского круга.
Принципиально иной комплекс мировоззренческих идей определял сознание и поведение людей Южной, Юго–Восточной, Восточной и частично Центральной Азии, где традиционно распространены индуизм, буддизм, конфуцианство и даосизм. В основе ментальности народов названных регионов лежат следующие убеждения:
• божество представляется имперсональной, иррациональной или, по крайней мере, абсолютно непостижимой первореальностью, которая проявляется или раскрывается в явлениях видимого мира (Брахма, Дао и пр.);
• представление о человеке как о проявлении этой божественной трансцендентности, в своем основании тождественном ему, однако, в сущности, таким же образом и в такой же степени, как и все живое, все феномены видимого мира;
• взгляд на мир как на «видимостное» (а в некоторых доктринах вообще иллюзорное), по крайней мере, неадекватное его сущности проявление (эманацию) божественной первоосновы бытия (Майя и пр.);
• вера в бесконечность феноменальных проявлений индивидуального духа (понимаемого в качестве монады, как в индуизме, или как системы сцепленных дхамм, как в буддизме) через множественность перевоплощений, означающая отрицание уникальности персонального «Я» и его потенциальное тождество со всеми другими, имеющими место в мире, явлениями, по крайней мере, одушевленными;
• этический релятивизм, исходящий из относительности (а то и вовсе условности) моральных норм, не универсальных, относящихся ко всем людям, а имеющих смысл лишь применительно к конкретным группам людей; человек обязан жить по определенным правилам, предписанным кругу людей соответствующего статуса, но при этом не обязательных для носителей других статусов.
Такого рода духовные основания мировидения определяли мотивационно–деятельностное своеобразие народов Южной и Восточной Азии. Культивировалось по преимуществу не деятельное, а созерцательное отношение к окружающему миру, воспринимаемому как нечто одухотворенное и органически сопричастное сущности каждого человека.
При этом поведенческие этосы Индийско–Южноазиатской и Китайско–Дальневосточной макроцивилизационных систем различались весьма существенно. Конфуцианство ориентировало человека на упорный труд, но не в целях личного обогащения, а на благо социума (точнее, иерархии социумов, в которые человек был включен), тогда как индуистско–буддийское сознание относилось к практической деятельности преимущественно негативно — как к фактору, отвлекающему от аскетического самосовершенствования.
Таким образом, при различных подходах понятия «Запад» и «Восток» имеют не тождественное наполнение. Протестанско–католическая Европа — это, в любом случае, Запад, а, скажем, Китай — Восток. Но Мусульманский мир и Византийско–Восточнохристианская цивилизационные системы оказываются в двойственном положении. По своим социально–экономическим и политическим формам они являются или исконно восточными (исламские народы), или, по крайней мере, сочетающими в различных пропорциях западные и восточные черты. Однако их конечные духовные основания, произрастающие из иудео–античного наследия, — те же, что и у западноевропейско–североамериканских народов. Одна часть цивилизаций бесспорно относится к обществам восточного («азиатского способа производства») типа и связана с религиозно–мировоззренческими системами индуистско–буддийско–даосистского плана (естественно дополняющимися в Восточной Азии конфуцианством). Это относится к Индии, Юго–Восточной Азии, Китаю, Японии и пр.
Здесь мы, естественно, увидим глубинные различия между такими пересекающимися на широком поле цивилизационными ойкуменами, как Индийско–Южноазиатская (индуистско–буддийская, правда, с определенными мусульманскими и даже христианскими инъекциями) и Китайско–Дальневосточная (буддийско–конфуцианская). В каждой из них, в свою очередь, можем разграничивать субцивилизации: в пределах первой — арийскую Северную Индию (Арьяварту) и дравидийскую Южную Индию (Дакшинапатху), а также небольшие, примыкающие к ним страны (Непал, Шри–Ланку и пр.); в пределах второй — Китай (с его членением на Северный и Южный), с одной стороны, и Японию, Корею, Вьетнам — с другой. В полях пересечения цивилизационных ойкумен следует выделять переходные, однако также имеющие своеобразное лицо, трансцивилизационные зоны — как Юго–Восточная Азия или Тибет с монгольским ламаистским миром.
Другая часть человечества (исторически связанная с традициями средневекового Западнохристианского мира) полностью принадлежит как к типу обществ западного пути развития, так и к религиозно–ценностному миру авраамитского типа — в лице католицизма с отделившимися от него разнообразными течениями протестантизма и, в значительной степени, иудаизма. В настоящее время она представлена не только Западной Европой с ее этноконфессиональным разделением на, по преимуществу, романско–католический Юг и германско–протестантский Север, но и Северной Америкой с Австралией и Новой Зеландией, а также рядом других регионов, в частности — Латиноамериканским.
В последние века в зоне воздействия данной системы оказывается и восточнославянско–восточнохристианский круг народов, так что представляется возможным говорить о некоем Макрохристианском мире с глубоким регионально–этно–культурным членением внутри него. Этот мир, как уже говорилось, имеет глубокие корни в античности. Более обстоятельно эта тема будет раскрыта далее.
И, наконец, необходимо выделить в особую группу те социокультурные системы, в которых мы видим сочетание отдельных типичных черт обществ «азиатского способа производства» или данный тип как таковой с теми идейно–ценностными, религиозно–этическими установками, которые базировались на личностном понимании человека и Бога и ориентировали человека на активное отношение к миру. Речь, прежде всего, идет о Мусульманском мире, представленном ныне несколькими субцивилизационными регионами (арабо–суннитским, ирано–шиитским, тюркско–суннитским и пр., с многочисленными переходными типами между ними). С полным правом сюда можно отнести также цивилизацию зороастрийского Ирана и в значительной степени средневековый Восточнохристианский мир — не только Аксум–Абиссинию, но и восточные провинции Византии, если не всю ее (с христианским Закавказьем) в целом. Остается открытым вопрос о типологической принадлежности социокультурных систем Киевской Руси, Московского государства, Российской империи Романовых, Советского Союза, нынешних России, Украины, Беларуси, Молдовы, Грузии, Армении.