С именем Пифагора связывается переход от практически–эмпирического знания и чувственного восприятия к абстрактным принципам. Если Фалес указал путь к этим принципам, то Пифагор освободил математику от непосредственной созерцательности и очевидности. Учение пифагорейцев о числе составило целую эпоху в развитии научного знания, так как именно в нем был задан новый вектор философского дискурса, сделана попытка построения системы теоретического знания, осознана его роль и значение. Число пифагорейцами представлялось также регулятором государственной и общественной жизни.
Начинает формироваться понимание рациональности формы как осознания и осмысления человеком своего бытия. Но для того, чтобы это состоялось, необходимо определенное свободное пространство. Ощущение такого свободного пространства в европейской культуре и задается софистами. Тезис Протагора «человек — мера всех вещей» — классическая формула античного гуманизма, который выражает сущность дальнейшей антропоцентрической ориентации всей западной культуры.
Поворотный этап в развитии европейской культуры связывают с Сократом. В отличие от софистов, он ставит цель отыскать общее знание, стремится доказать существование объективной истины и утверждает возможность ее постижения. Переход сознания индивида от непосредственного к опосредованному, осознанному, логико–рефлексивному мышлению, к теоретическому анализу и является моментом рождения чистой рациональности195. С Сократа начинается ориентация европейской культуры на высокий моральный идеал и веру в возможность его достижения с помощью разума. В сократовской философии впервые развернуто представлена тема рациональности, так как Сократ стремится рациональным способом определить понятия, необходимые для добродетельного образа жизни, считая, что жизнь возможно исправить силами духа, силами сознания и самосознания196. В следовании во всем голосу разума, с точки зрения Сократа, и состоит назначение человека, реализация его внутренней красоты и добродетели.
В становлении античной парадигмы рациональности нашла свое проявление и приобрела дальнейшее развитие методологическая установка на объяснение мира из него самого, без апелляции к мифическим сверхъестественным силам. Ведь истина таится в самом бытии и объективно реализовывается через него, а не благодаря мысли. Истинная мысль тождественна бытию. Но мир как бы раздваивается на мир единого и вечного бытия и — как противоположность ему — видимый мир. Парменид усматривает два пути его познания: путь истины и путь видимостного его восприятия. Такие пути предлагает и Сократ. За этим кроется начальная двойственность, антонимичность, а в дальнейшем — многомерность рациональности, обусловленные тем, что европейская мысль обрекла себя на двойственное отношение к миру.
Воспринимая мир как «не-Я», в противоположность отделенной от него сфере «Я», философия Сократа стала основой для развития в европейской культуре многих типов и форм рациональности. Приобретая разные оттенки в той или другой парадигме культуры, рациональность становится атрибутивным свойством культуры, заполняет социокультурное пространство, постоянно утверждая и расширяя дуализм «мировоззрение — миропонимание» и делая постоянные попытки освободиться от этой двойственности. Поэтому с Сократом в европейскую культуру входит не только вера в существование истины, добра и красоты как высших духовно–рациональных ценностей, а и ощущение угрозы гибели, которую культура несет в самой себе.
Философия Платона и Аристотеля знаменует собою новый этап в становлении европейской рациональности. Поиск ответа на вопрос о смысле бытия, введение понятия истины как смысложизненной категории и преобразование ее в средство рефлексии (сомнения, иронии, диалога, ораторского искусства) вызовет потребность в отрабатывании механизма обоснования, аргументации рационального доказательства. Определяющую роль в рациональном познании приобретает разработка понятийного аппарата с присущими ему функциями обобщения и абстрагирования. Таким образом, категория, понятие, определение чего–то — это свидетельство о мире, открытие его таким, каков он есть, подтверждение его истинности и в то же время — доказательство явленности человеку сущности бытия.
Однако язык не владеет средствами выявления бытия в той мере, которая позволила бы ему явиться во всей полноте сущего. Это ставит перед мысленным взором древнегреческого ученого сложные вопросы общекультурного значения: о соотношении между общей значимостью понятий и единичностью обобщенных с их помощью явлений, об относительной независимости понятий от существования обозначаемых ими вещей. Решение этих проблем Платон связывает с теорией идей. Дальнейшее становление и развитие рациональности как универсалии европейской культуры становится возможным благодаря платоновскому учению о сверхчувственном мире идей, то есть понятий в их познавательно–обобщающей функции.
Констатируя в платонизме отход от смыслотворческого аспекта рациональности (предполагая возможность явленности истины и вне границ мира идей), следует обратить внимание на то, в какой мере платоновская концепция идеального государства (республики) представляет собой детально разработанную и сформулированную теорию общества как результат горнего озарения абстрактного ума. На основе чистой рациональности Платон разрабатывает схему идеальной социальной иерархии, которой предусмотрены определенные ограничения для творческих аспектов человеческой деятельности.
Человеческая мысль как ничем не отягощенная рациональность чистого знания о сверхчувственном мире идей открывала возможность практического воплощения идеалов абсолютной истины, добра и красоты. Платоновское государство представляет собой порождение и воплощение такой рациональности. Платон — первый из числа европейских мыслителей–утопистов. При этом он является представителем рационалистической утопии. Платоновская идея, озаряя все сущее, претендовала на роль абсолютного и всеохватывающего по форме и содержанию, воистину вселенского и соборного сознания. Осознанная как образ, лик духа, воплощение высшей духовности, она превращается в мощнейший из ферментов культурной жизни197. Таким образом, Платону принадлежит первенство в постановке проблемы, приобретающей чрезвычайную актуальность в дальнейшей европейской истории: соотношение между идеалом и реальной действительностью.
Убежденность в существовании высшего, горнего мира была у Платона органически связанной с верой в то, что глубинный смысл бытия человека состоит в его включености в эту высшую духовную сферу. Ведь абсолютные ценности добра, истины, красоты, справедливости относятся к сфере инобытия, онтологически противоположного реальности земного существования. У Платона рациональность чистого знания порождает высшую духовность. Однако стремление к абсолютному бытию — раю — в общественно–исторической практике оборачивается адом. Это удостоверяет опыт тоталитарных государств XX в. Поэтому К. Поппер считает Платона первым тоталитарным мыслителем и творцом идеальной конструкции тоталитарного государства в европейской истории198. Но, с другой стороны, высокая культура немыслимая без ее ориентации на абсолют, на идеал, что, в частности, демонстрирует русская культура XIX — начала XX в., в которой духовность получила свое высшее проявление.
Платоновские идеи имеет еще один чрезвычайно важный аспект. Определяющую роль в общественном развитии Европы сыграл восходящий к ним метод познания путем абстрактной идеализации. Он стал основанием для вывода математических формул и теорем, законов физики, создания системы идеальных пропорций, которые заложили художественные каноны античности на фоне постоянной системы образов, гармонично организованных в границах Космоса и целиком соответствующих статической организации античного полиса. Единство физического и духовного начал в человеке, воплощенное путем идеализированного обобщения, обуславливает классическое совершенство античной художественной культуры, которая имела значительное влияние на формирование классической парадигмы культуры рациональности.
Общеизвестно влияние философии Платона на христианство. Акцентирование внутреннего, духовного аспекта человеческой жизни, восхваление вечного, идеального небесного мира совпадали с христианским мировидением. Однако Аристотель, ученик Платона, пришел к выводу, что идея слитая с материей, помещается в ней, а не в заоблачных высотах. Он, как отмечает А. Ф. Лосев, спустил идею на землю, которую так любили и уважали греки, возвратил ее в лоно материального мира. Этот мир утратил древних богов, но зато каждая частица материи приобретала испокон присущий лишь ей смысл существования199.
Аристотель доказывает невозможность существования идей–сущностей в отрыве от чувственного мира. В противном случае рациональное познание эмпирической действительности теряет объективный смысл, поскольку идеи–сущности оказываются недоступными для такого познания. Поэтому ейдос, идею надлежит понимать осмысленно–овешествленно, как чувственную форму чувственного же предмета. Таким образом, познание истины, сущность которой окончательно переходит в сферу человеческого ума, рассматривается как правильность высказывания200 Истина может и должна базироваться на доказательстве. И если Сократу принадлежит требование дедуктивности, доказательности знания, то Аристотель предметно реализовывает ее путем безоговорочного подчинения мышления логическим принципам.
Превратив логику в определяющий атрибут рационального знания, Аристотель создал завершенное логическое учение, сформулировав основные законы формальной логики — тождественности, непротиворечивости и исключенного третьего. И лишь в XVIII в. Г. Лейбниц прибавляет к этой триаде закон достаточного основания. Аристотелю принадлежит теоретическое обоснование силлогизма, лежащего в основе любого умозаключения. Формальная логика превратила формально–логическую правильность на один из обязательных атрибутов рациональности. Тогда же возобладала тенденция принятия формально–логической корректности суждений как единого критерия истинности, становящегося определяющей характеристикой рациональности. Отождествление сущности истины с правильностью понятийных определений стало доминирующим в европейской науке. Истинными признавались лишь логически выведенные утверждения и те, что не противоречат практическому опыту.