II / Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 25, ч. II. М: ИПЛ, 1962. С. 386-387). Другой аспект этой проблемы освещен Ф. Энгельсом: «Раз общество возьмет во владение средства производства, то будет устранено товарное производство, а вместе с тем господство продукта над производителями. Анархия внутри общественного производства заменяется планомерной, сознательной организацией. Прекращается борьба за отдельное существование. Тем самым человек теперь - в известном смысле окончательно - выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие. Условия жизни, окружавшие людей и до сих пор над ними господствовавшие, теперь подпадают под власть и контроль людей, которые впервые становятся действительными и сознательными повелителями природы, потому что они становятся господами своего собственного объединения в общество. Законы их собственных общественных отношений, противостоявшие людям до сих пор как чуждые, господствующие над ними законы природы, будут применяться людьми с полным знанием дела и тем самым будут подчинены их господству. То объединение людей в общество, которое противостояло им до сих пор как навязанное свыше природой и историей, становится теперь их собственным свободным делом. Объективные, чуждые силы, господствовавшие до сих пор над историей, поступают под контроль самих людей» (Энгельс Ф. Развитие социализма от утопии к науке // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2 е изд. Т. 19. М: ИПЛ, 1961. С. 227).
радостью обнаружили эти тезисы в работах своих учителей - марксистов-шестидесятников в СССР. Получив доступ к зарубежным «диссидентским» изданиям мы (и уже без удивления - странно было бы думать, что западный марксизм не развивает этих идей) нашли и там некоторые исследования по этой проблематике50.
Так вот, именно этот «нюанс» (проблема перехода «по ту сторону» материального производства, проблема глобальной трансформации всей «предыстории»), в большинстве случаев игнорировавшийся в примитивных марксистских текстах ХХ века (но, повторим, не самим Марксом и не творческим марксизмом), и позволяет объяснить большую часть специфических для начавшейся около столетия назад эпохи глобальных проблем.
Самим Марксом эта проблематика была только намечена, а ортодоксальным «марксизмом» сталинской поры в значительной мере проигнорирована. Как следствие антимарксизм, знакомый по преимуществу только с этими, самыми примитивными версиями критикуемой им теории, сделал вывод об еще одном «провале» марксизма.
Самое смешное, что в некотором, крайне ограниченном смысле, эта критика была правомерна: классический марксизм действительно основной акцент делал на исследовании развитого капиталистического способа производства, его социально-классовых противоречий, предпосылок и движущих сил его снятия. Исследование того проблемного поля, которое выдвинулось на первый план в ХХ веке, в работах Маркса и Энгельса было лишь намечено. Зато в ХХ веке оно неслучайно оказалось в центре внимания практически всех основных течений творческого марксизма и - шире - демократической социалистической мысли. Можно утверждать, что именно глобальная проблема нелинейного перехода из «царства необходимости» в «царство свободы» стала генетически-всеобщей основой большинства специфических новых разработок марксизма XX-XXI веков.
Лишь несколько мозаичных иллюстраций к этому тезису. Проблемное поле А. Грамши - темы гегемонии (категория, характеризующая одну из основных форм отчуждения и, одновременно, потенциал его снятия), проблемы роли интеллигенции и культуры, идеи свободной добровольной ассоциации - все это проблематика, существенно выходящая за традиционные рамки исследования капитала и пролетариата. Но в работах этого мыслителя тема глобального скачка к новому качеству общественного бытия, снимающего всю предысторию, только намечается51.
Исследования Д. Лукача, особенно его работы по истории классового сознания и феноменологии общественного бытия52, прямо выводят нас на проблемы отчуждения во всем многообразии его видов, характерных для «царства необходимости», а не только капитализма. Будущее общество все более позиционируется именно как снятие всей предыстории, что позволяет ученому сделать целый ряд интереснейших следствий для теории социализма, но это уже другая тема. Существенно, однако, что эта линия была затем активно развита в работах как советских (М. Лиф-шиц, Э. Ильенков и др.), так и западных ученых (И. Мессарош, Б. Оллман и др.)53. Косвенным ответвлением этого направления стали ученые, близкие к школе «Праксис» (также акцентировавшие недостаточность исследований в рамках проблемного поля классического марксизма)54.
Тематика Франкфуртской школы непосредственно слабо пересекалась с рассматриваемыми нами фундаментальными социальными проблемами, но в своих гуманистических, освободительных интенциях ее представители тяготели к более широкому, нежели сугубо классовому, взгляду на проблему освобождения человека и общества. Впрочем, эти интенции вкупе с постепенным отказом от диалектики и переходом к анализу человеческих отношений преимущественно сквозь призму «коммуникативных» аспектов бытия увели их в сторону от проблем социальной эмансипации.55
В отличие от них Ж.-П. Сартр и подавляющее большинство его последователей из круга марксистов проблемы гуманизма и свободы (причем свободы позитивной, не «свободы от», а свободы деятельного совместного преобразования мира) сделали непосредственным центром исследования. Они четко переместили акцент на проблематику принципиально более глобальную, нежели исследование собственно классического капитализма. Сходную тенденцию выразили и другие гуманистические направления в социальной философии и психологии (среди наиболее ярких примеров здесь - работы Г. Маркузе и Э. Фромма56). Интереснейшие работы по проблемам свободы, гуманизма, отчуждения появились в 1960-70-е гг. в СССР, Польше, Венгрии, ГДР и др. странах «Мировой социалистической системы».
Вообще, поставив в центр внимания проблемы человека и свободы, творческий марксизм середины ХХ века по сути дела (хотя и не всегда осознавая это теоретико-методологически) перенес акцент с экономикополитических вопросов анатомии капитализма и его кризиса на иные проблемы. Проблематика социальной эмансипации Человека и Природы стала центральной для левых теоретиков с этого периода, породив широчайший спектр взаимопересечений гуманизма и социализма.
Поставив в центр внимания всю совокупность параметров, угнетающих и порабощающих человека, марксизм смог адекватно ответить на вызовы основных глобальных проблем, этим угнетением рожденных. Так в круг внимания исследователей левого спектра оказались включены проблемы эмансипации женщин (левый феминизм), расового неравенства, взаимодействия «центра» и «периферии», миграции и мн. др.
Другой крупнейшей подвижкой стало привнесение в марксизм и теорию социализма экологической проблематики. И хотя постановка задачи «натурализации человека и гуманизации природы» относится еще к рукописям Маркса 1844 г., свою действительную актуальность этот блок проблем обрел лишь во второй половине ХХ века. Для этого были как мощнейшие эмпирические основания (обострение экологических проблем и превращение их в глобальные), так и теоретические предпосылки.
О последних несколько слов особо. Тема скачка «по ту сторону собственно материального производства» в качестве одной из главнейших своих проблем неслучайно выдвигает принципиальное изменение отношения общества и природы: последняя в процессе движения из «царства необходимости» в «царство свободы» должна превратиться из прежде всего предмета труда (ресурса материального производства) в прежде всего культурную ценность (биогеосфера как самоценное условие воспроизводства человеческой личности и общества в целом - ноосфера). Так в повестку дня альтернативного теоретического мышления вошел экосоциализм и различные вариации на темы решения проблем не просто сохранения, но возрождения Природы.
Подчеркнем: подавляющее большинство теоретиков левого спектра, работающих над проблемами экологии, гуманизма, феминизма и т.п., как правило, не акцентируют или даже не осознают содержательной связи их исследований с глобальным контекстом грандиозной трансформации, начало которой мы все переживаем вот уже столетие. Нелинейно и крайне противоречиво начавшийся скачок из «царства необходимости» в «царство свободы», а не только «закат» капитализма - вот глубинная основа и объективных, онтологических проблем снятия всех видов отчуждения Человека, Природы, Общества, и гносеологического акцента на этой проблематике.
В эту ложку гуманистически-экологического меда следует, однако, добавить изрядные порции современного неопозитивистского и постмодернистского дегтя. Конец прошлого и начало нынешнего веков ознаменовались кризисом не только стран «реального социализма», но и едва ли не всей марксистской теории. «Новые левые», постарев, потеряв в качестве достойного оппонента свое активное alter ego («мировое коммунистическое движение») и столкнувшись с бешеной атакой неолиберализма, в значительной части растерялись, а то и капитулировали под этим натиском. В результате с конца ХХ века стала активно развиваться проповедь не только «заката» «больших нарративов», но и отхода значительной части (экс-?) марксистов от масштабной социальной тематики вообще.
Позитивистски-прагматический взгляд сделал постановку «абстрактной» проблемы социально-экономического и политико-идейного освобождения не только немодной, но и едва ли не ненаучной (в самом деле, результаты такого рода исследований плохо поддаются верификации.). Постмодернизм вообще объявил единственно достойными интеллектуала деконструкцию, десубъективацию, децентрацию и т.п., что, естественно, потребовало отказа от проблем поиска Истины, Добра и Красоты, а вместе с этим фактически запретило даже постановку проблемы гуманизма и свободы (последняя рассматривается постмодернизмом едва ли не единственно как свобода от Истины, а то и вообще контекста-содержания). В результате конец ХХ - начало XXI веков ознаменовались засильем не только в mainstream^, но и в среде левых интеллектуалов либо узких позитивных исследований, либо постмодернистской критики.