кий, историко-системный подход, ориентированный на различение содержание и форм (в том числе - превратных), анализ не только функционально-количественных взаимосвязей, но и качественных историче-ски-конкретных трансформаций, - с другой.
Реактуализация этого наследия, превращение его современных версий в рабочий инструмент ученого и вместе с тем - поле исследований представляется нам одной из важнейших задач в области современной методологии.
На постсоветском пространстве вообще и в России в частности два десятилетия э(ин?)волюции, последовавшей за распадом СССР, ознаменовались господством (среди проправительственного истеблишмента) праволиберальных идей и жесткой политикой давления на марксизм и марксистские исследования. Имя и теория Маркса, которые в СССР официально насаждались, стали столь же официально изгоняться из образовательного процесса и теоретических дебатов. Однако в области общественной мысли на протяжении двух последних десятилетий также все больше назревало недовольство монопольным засильем праволиберальных идей и парадигм. Начиная с 2000-х годов и особенно в связи с мировым финансовым и экономическим кризисом, начавшимся в 2008 году, в России, как и во всем мире, стали все чаще обращаться к теории Карла Маркса как не только важной части истории общественной мысли, но и актуальному методолого-теоретическому ресурсу. Все чаще и чаще выходят работы, посвященные этому ученому и названной его именем научной школе2. В результате начало XXI века стало периодом достаточно четкого самоопределения значительной части мыслящих обществоведов по отношению к Марксу.
Марксизм: дебаты в России 2000-х
Первая группа, сформировавшаяся еще на рубеже 80-90-х годов прошлого века, - это праволиберальные критики Маркса. Они считают разработки Маркса не наукой, а идеологией, причем идеологией исключительно вредной - нацеленной на подавление демократии и свободы, на подчинение индивида тотальности, ниспровержение эффективной рыночной системы и замены ее утопической, умозрительно сконструированной и реакционной моделью всеобщего обобществления и т.п. В чистом виде это направление ныне редко обнаруживает себя в научной среде. Однако его «окультуренная» версия, признающая за Марксом право на существование в виде некоторого раздела в области истории науки и даже полезного компонента некоторых исследований некоторых общественных процессов, вновь заявила о себе в последние годы в рамках течения, близкого к социал-либерализму. Это течение в основном представлено экономистами, которые отрицают фундаментальные политико-экономические идеи Маркса (трудовая теория стоимости, теория прибавочной стоимости и т.д.), едва ли не все политико-идеологические выводы из его теории, но считают возможным использовать некоторые тезисы из области социальной философии. Одной из наиболее ярко видимых отличительных черт этого течения является жесткая привязка теории Маркса к реалиям СССР как практике ее применения при явно отрицательном отношении к советской системе и явно позитивном - к модели Западного мира3.
Несколько большими симпатиями к Марксу и его теоретическим разработкам характеризуется очень размытое течение, которое условно можно обозначить как «реформистское» или «социал-демократическое», понимая под этим не идеологические штампы, а научную квалификацию: принципиальную ревизию основных положений Маркса. В этом ключе пишут В. Афанасьев, А. Вебер, А. Галкин, Ю. Красин, В. Медведев, Р. Медведев, Б. Орлов, Ю. Плетников, В. Толстых, Г. Цаголов и мн. др.4 Едва ли не наиболее ярко отношение этого течения к марксизму (прежде всего его политэкономической составляющей) выражено в рецензии директора Института экономики РАН Р. Гринберга на первое издание книги авторов этого текста «Глобальный капитал»5. Что касается философской составляющей, то здесь одной из нашумевших работ стала книга академика Т. Ойзермана «Марксизм и утопизм» (М., 2003), в которой этот экс-идеолог марксизма-ленинизма повторил основные направления критики Маркса, типичные для теоретиков правого крыла европейской социал-демократии. Эта книга вызвала в кругах российской философской общественности некоторую дискуссию6, в которой доминировала в целом позитивная оценка книги, хотя была и леворадикальная критика этой работы. Последняя, к сожалению, во многом воспроизводила малоплодотворную ныне догматическую трактовку идей Маркса, позаимствованную из не лучших учебников советской поры - столь же старомодную, сколь и антимарксистские тезисы самого Ойзермана.
Если же говорить о названном нами «социал-демократическим» течении в российском марксизме в целом, то его представители не слишком отличаются от своих западных коллег. Они признают, во-первых, правоту некоторых положений Маркса применительно к реалиям XIX века и, во-вторых, поддерживают основные идеи продвижения в направлении большей социальной справедливости и гуманизации существующего общества. При этом фундаментальные выводы Маркса о «конце предыстории» и скачке человечества к «царству свободы» ими в большинстве своем либо замалчиваются, либо интерпретируются существенно иначе, чем Марксом (в виде идей постиндустриального общества и т.п.), либо прямо отрицаются. Это течение представлено главным образом специалистами в области социальной философии и политологами. Они стремятся к «позитивной конвергенции» основных достижений марксизма и либерализма в теории, элементов капиталистической системы и социализма - на практике. Характерной чертой этого течения 2000-х годов, отличающей его от «ревизионизма» столетней давности, является пристальное внимание к проблемам нового качества общественного развития в условиях генезиса постиндустриального общества.
Среди политико-экономических работ авторов, принадлежащих к течению, условно обозначенному нами как «социал-демократическое», и посвященных политико-экономическому наследию Маркса, хотелось бы отметить вышедшие в последние годы статьи Л. Гребнева и О. Ананьина, а также книгу А. Сорокина7. Первая из статей посвящена обоснованию тезиса о неисчезновении марксистской теории из постсоветской экономической науки, вторая - аргументации тезиса об актуальности не столько экономико-политических тезисов Маркса, посвященных судьбам классического капитализма, сколько его предвидения в отношении будущего мира, основанного на всеобщем творческом труде, мира, который ныне квалифицируется как общество знаний или постиндустриальное общество. Что касается книги А. Сорокина, то это одна из наиболее развернутых попыток показать, как на базе исходных положений марксовой трудовой теории стоимости можно в конечном итоге перейти к анализу экономических феноменов, рассматриваемых в неоклассике. В конце, правда, автор ухитряется превратить марксизм в апологию капиталистического развития и классовогог мира.
Существует также весьма пестрый круг левых интеллектуалов, лишь отчасти относящих себя к последователям Маркса, но занимающих просоциалистические позиции. При всем различии представителей этого течения большинство из них остается в поле материалистического понимания истории и ищет пути движения к качественно иному, нежели нынешняя общественная система, миру будущего.
Среди философов это, в частности, относительно молодые интеллектуалы, тяготеющие к постмодернистской методологии вообще и постмодерниской интерпретации некоторых идей Маркса, в частности А. Пензин и другие представители группы «Что делать?»8. Они в основном комментируют и развивают работы своих европейских гуру.
Имеется и весьма аморфная группа, к которой принадлежат авторы старшего поколения, вышедшие из критического марксизма советской эпохи, но ныне предпочитающие не связывать свои работы жестко с именем Маркса. Один из наиболее известных среди них - В.М. Межуев, реперными точками для которого является различение Маркса как критика политической экономии от ортодоксально-советских толкователей этого мыслителя, акцентировавших внимание на «трех источниках и трех составных частях марксизма» (философия, политическая экономия и научный социализм). Важным компонентом теоретических разработок этого автора является тезис о будущем обществе как прежде всего неэкономическом, лежащем в пространстве культуры9.
Уже ушедший от нас К. Кантор работал в рамках известной традиции религиозно-гуманистического истолкования Маркса10.
Весьма многочисленна группа левых историков, в среде которых выделяются авторы, более близкие к теориям Бакунина и Кропоткина, нежели Маркса. Это В.В. Дамье (серия работ по истории анархизма), А.В. Шубин (автор серии работ, конструктивно-критически анализирующих опыт СССР и раскрывающих потенциал будущего общества, строящегося на основе отношений самоорганизации, горизонтальных сетевых взаимодействий и низовой демократии), Я. Леонтьев (жесткий критик сталинизма) и др11.
Достаточно понятно, что в среде независимых левых интеллектуалов большую роль играют авторы, которых с некоторой долей условности можно отнести к политологам. Наиболее близок из них к марксизму Б. Кагарлицкий12. Его работы носят в большинстве своем аналитический и публицистический характер, а специально посвященная Марксу и марксизму книга по своим акцентам, на наш взгляд, тяготеет к тому, что в середине прошлого века называлось еврокоммунизмом