При этом наше течение далеко не однородно. Более того, не всех авторов упомянутых выше книг можно отнести к постсоветской школе критического марксизма. Некоторые из нас (Г.Г. Водолазов, С.С. Дзарасов, Р.С. Дзарасов и др.1) акцентируют своеобычность позиции, предпочитают не использовать самоназваний, не причислять себя к какому-то особому направлению, течении, школе. Однако и они близки к нашей школе, ибо в их работах с большей или меньшей долей приближения сохраняются те границы теоретического поля, которые в принципе характерны для всех нас.
Говоря о differentia specifica нашего течения, следует подчеркнуть, что мы все базируемся на определенном наследии, которое и сделало нас теми, кто мы есть. И для нас в этом наследии прежде всего важен К. Маркс, на работах которого мы все выросли. В отличие от догматического советского (и не только) «марксизма» мы исходим из того, что критика К. Маркса и его сподвижников, развитие этого блока идей через их существенное обогащение и изменение в соответствии с изменяющейся реальностью и делает нас не просто марксистами, но маркси-
^ возвращается» (М., 2009), «Марксизм: испытание будущим» (М., 2014); О.Н. Смолина «Излом: иное было дано? Проблемы революции, демократии и образовательной политики в социально-политическом процессе 90-х годов» (М.: ООО «ИПТК «Логос» ВОС», 2001) и др.
Кроме того, мы хотели бы подчеркнуть тесную связь наших современных исследований с работами тех наших коллег, с кем вместе мы начинали этот проект и кого уже нет с нами: крупнейшего советского и постсоветского знатока современного западного марксизма М.Н. Грецкого и выдающегося философа культуры Н.С. Злобина. См.: Богданов Б.В., Грецкий М.Н., Ярцев Б.К. Был ли у России выбор? М.: РАН, 1996; Грецкий М.Н. Неомарксизм и проблемы социологии культуры. М, 1980; Грецкий М.Н. Как защитить незащитимое? (Кое-что о трудах Александра Н. Яковлева) // Альтернативы. 1996. № 2; Злобин Н.С. Культура и общественный прогресс. М.: Наука, 1980; Злобин Н.С. Культурные смыслы науки. М.: Институт культурологии РАН, 1997. На границе нашей школы, частью принадлежа к ней, частью выходя за ее рамки, лежат работы Г.Г. Водолазова «Идеалы и идолы» (М.: Культурная революция, 2006) и «Уроки творчества, нравственности и свободы» (М.: РГГУ, 2010), С.С. Дзарасова («Капитал и экономический рост». М., 2004);
B.М. Межуева («Маркс против марксизма». М., 2007) и др.
Кроме того, в различных регионах России также есть немало ученых, работающих в тесном диалоге с нашей школой: И. Абрамсон, Д. Воронин. И. Готлиб, В. Корняков, Н. Хлыстова, А. Штырбул и др.
1 Кроме названных выше работ Г.Г. Водолазова здесь следует выделить принципиально значимые для современного российского марксизма работы
C.С. и Р.С. Дзарасовых, написанные на стыке марксистской политической экономии и посткейнсианства. См.: Дзарасов С.С. Куда Кейнс зовет Россию? М., 2012; Теория капитала и экономического роста / Под ред. С.С. Дзарасова. М.: Изд-во МГУ, 2004; ДзарасовР.С., Новоженов Д.В. Крупный бизнес и накопление капитала в современной России. М.: Едиториал УРСС, 2005.
стами критическими, не боящимися подвергать сомнению все, с чем они сталкиваются в своей общественно-теоретической практике.
Гораздо сложнее определить отношение различных критических последователей Маркса в России XXI века к наиболее известным последователям К. Маркса прошлого столетия. Одни из нас будут тяготеть к теоретическим работам В. Ульянова-Ленина, другие - Н. Бухарина, третьи - Л. Троцкого. Но ни один из нас не берет на веру в качестве догмы работы того или иного представителя из плеяды «постмарксовых» марксистов.
Есть, однако, круг ученых ХХ века, чьи труды стали едва ли не наиболее значимыми для нас. Это такие ученые, как Антонио Грамши, Дьердь Лукач, Михаил Лифшиц, Эвальд Ильенков, Жан-Поль Сартр, Эрих Фромм и многие другие представители творческого гуманистического марксизма (и не вполне марксизма) прошлого века. При этом почти все мы оказались достаточно далеки от аналитического марксизма, несколько ближе к школе «Праксиса», выборочно склонны к диалогу с левым постмодернизмом, в большинстве относясь к нему критически, но не критикански. Столь же ограниченным является наш диалог и с теоретиками западной социал-демократии.
Гораздо ближе нам работы теоретиков новых социальных движений, экосоциализма, левые исследователи постиндустриальных тенденций (В. Хауг16) и глобальных проблем, современные ученые, близкие к троцкистской (Д. Бенсаид17) и еврокоммунистической (теоретики, кооперирующиеся с такими сетями и журналами, как Transform, Historical materialism, Science & Society) тенденциям. Перекликается наш подход и с разработками американского внепартийного марксизма 50-70-х гг. ХХ в. и некоторыми идеями Франкфуртской школы.
Что же касается основных положений, по которым мы спорим, размышляя о возможности и необходимости позитивной критики Маркса, то здесь все еще сложнее. И это неслучайно: мы ищем новые решения старых и новых проблем. Ищем по-разному, исходя из традиций и наследия разных наук и течений, еще не обретя окончательных общепринятых (хотя бы в своей среде) формул. Однако и здесь есть некоторые достаточно значимые инварианты.
Во-первых, мы в подавляющем большинстве последовательно исходим из положения Маркса о том, что капиталистическая система вообще (и, добавим, современный глобальный капитал в частности) - это историческиограниченная система. Она принесла человечеству и многие достижения, и многие преступления, но чем далее, тем более она развивается по все более опасной и в конечном итоге тупиковой траектории, в общем и целом уже выполнив свою прогрессивную историческую миссию.
Во-вторых, мы считаем закономерно-возможным развитие Человечества, и в частности, России, по социалистической траектории, предполагающей качественный скачок на пути эмансипации человека от власти отчужденных общественных сил, и экономического, и внеэкономического принуждения, освобождения от власти и капитала, и неподконтрольной человеку политической власти. Социалистическая траектория развития (для авторов этого текста - более определенно: генезис коммунистического общества, для других авторов - менее жестко: прогресс реального гуманизма, социализма как мира культуры) в рамках нашего течения определяется как снятие и капитализма, и «царства необходимости» в целом.
Заметим в этой связи, что в России в среде критических последователей Маркса уже давно стало очевидным, что речь может и должна идти не об уничтожении, а о снятии прежних систем, т.е. об отрицании и одновременном наследовании их достижений, развитии прогрессивных тенденций. К последним относится прежде всего культура в самом широком смысле этого слова - от технологий до искусства; принципы «негативной свободы» (свободы «от» личной зависимости, политического диктата) и др.
Столь же общепринятым в нашем кругу является тезис о том, что общество будущего - это снятие не только капитализма, но всех предшествующих отношений, основанных на социальном отчуждении, включая рынок и товарный фетишизм, государство и иные формы политического отчуждения, сохраняющиеся формы личной зависимости и вновь развивающиеся имперские тенденции, религиозный фундаментализм и многие другие феномены, казалось бы, канувшие в Лету в прошлом столетии.
Существенно, что ученые, о которых здесь идет речь, отнюдь не идеализируют, подобно некоторым российским (и не только) ортодоксальным защитникам Маркса, «реальный социализм». При этом вопрос
о природе этого общества является сугубо дискуссионным в нашей среде. Пожалуй, единственное, в чем мы солидарны, - это признание того, что, с одной стороны, эта система была первой столь масштабной попыткой продвижения к некапиталистическому обществу. С ее развитием связаны многие достижения человечества (а не только нашей страны) в социальной и культурной областях. С другой стороны, мы все подчеркиваем, что этот опыт был и глубоко трагичен. Во многих своих проявлениях и основах «реальный социализм» был далек от тех принципов даже начальной стадии «царства свободы», которые были не только предсказаны, но и обоснованы в социалистической теории (прежде всего речь идет о социализме как системе социально более эффективной, демократичной и гуманной, нежели капиталистическая).
Что касается конкретной оценки природы «реального социализма», то в кругу критических последователей Маркса в России, как и в мире, достаточно четко прослеживается три течения.
Первое - группа ученых, считающих, что при всех позитивных и культурных достижениях СССР и других стран «реального социализма» они по своей сути были системами, основанными на отчуждении большинства граждан от собственности и власти, и потому не могут быть квалифицированы как социализм (Г. Водолазов, М. Воейков, В. Межуев). При этом четких последователей Э. Мандела или Т. Клиффа среди известных теоретиков России найти сложно.
Вторая группа (А. Пригарин, Б. Славин) склоняется к тому, что при всех противоречиях, характерных для той системы, в ней господствовали отношения раннего социализма, что доказывается ссылками на действительные посткапиталистические социальные формы, ценности и мотивы человека, прогресс общественных форм образования, науки, культуры.
Наконец, один из авторов этого текста (А. Бузгалин) предлагает и аргументирует гипотезу о «реальном социализме» как опережающей мутации процесса генезиса «царства свободы», где ростки нового мира (пространства-времени неотчужденных социальных и культурных форм) претерпели вследствие объективно неблагоприятных условий генезиса и субъективных деформаций («сталинщина») существенные бюрократические мутации.
В-третьих, для нас достаточно очевидно, что позитивно снимающий капитализм социум будет базироваться на преимущественно творческой деятельности, развиваясь прежде всего в пространстве креа-тосферы, сферы со-творчества. Здесь тоже, однако, есть существенные разногласия. Так, В. Межуев, будучи по генезису представителем марк-систов-шестидесятников, прямо пишет, что социализм - это пространство культуры. Л. Булавка в данном случае говорит, развивая идеи К. Либкнехта («коммунизм = культура»), о новом коммунистическом обществе. Для М. Воейкова, Б. Славина, О. Смолина и др. речь идет о социализме как новом социальном строе. Для авторов этих строк ближе марксово понятие «царство свободы» (являющееся для нас синонимом коммунизма). При этом последняя группа авторов последовательно доказывает, что генезис «царства свободы» предполагает развитие посткапитали-стических социально-экономических и социально-политических отношений, а В. Межуев считает, что последовательное проведение в жизнь принципов социальной рыночной экономики и правового государства есть достаточное основание для развития свободного времени и пространства культуры как мира свободного (посткапиталистического и постэкономического) бытия человека. В любом случае, однако, речь идет о продвижении к миру, снимающему капитализм и преодолевающему узкие горизонты индустриальной системы, о «постиндустриальном социализме», если угодно.