Вторая причина. Религия оставляет в стороне важнейшие характеристики, показывающие специфику того или иного социума, особенно в его исторической динамике (последнее весьма симптоматично: современные сторонники «цивилизационного подхода», особенно российские206, вообще стараются по возможности абстрагироваться от исторического развития.). Вне поля исследования в этом случае оказываются как раз все те области общественной жизни, которые указывают на проблемы прогресса: от технологий и экономических отношений до социальной структуризации, форм общественно-субъектного бытия и деятельности Человека.
Третья причина. Религия, как мы уже заметили, существенно влияет на различия социумов преимущественно в эпоху личной зависимости и малосущественна для различения обществ позднего капитализма. Здесь уместно еще раз вспомнить, что вообще для сторонников цивилизационного подхода характерно внимание к прежде всего добуржуазным эпохам, опора на преимущественно добуржуазные авторитеты (Конфуций, Коран, Библия), консервативным политико-идеологическим течениям (последнее, напомним, наиболее характерно для России) и т.п. Последнее неслучайно: именно в добуржуазных социумах, где роль кровнородственных связей, традиций, религии существенно выше, а роль социальноэкономических и политико-идеологических отношений ниже, чем в буржуазных, наиболее выпуклы т. н. «цивилизационные»различия. Соответственно, именно различия в таких сферах как религия, традиции и т.п. задают особенности тех или иных пространственных моделей добуржуазных социумов. В этом их отличие от капиталистических систем, чьи особенности задаются уровнем развития (развивающиеся, новые индустриальные, развитые страны), моделями («шведская», «североамериканская» и т.д.) и т.п. Иными словами, здесь фиксируются различия прежде всего в технико-экономической (доиндустриальные, индустриальные, постиндустриальные), социально-экономической (мера регулирования, социальной защиты) и политико-идеологической (доминирование левых или правых партий, идей солидарности или индивидуализма) сферах.
Что же касается марксизма, то он отнюдь не игнорирует религиозные различия социумов и роль этой сферы в общественном бытии (особенно добуржуазных обществ), но мы и не абсолютизируем ее роль. Более того, в марксизме развита теория религии как изначально синкретичной формы общественного сознания, претерпевшей серьезнейшие трансформации своей сущности, а не только форм и видов на протяжении человеческого развития. В отличие от цивилизационного подхода, марксизм дал очень конкретную, многогранную социальную теорию религии, включающую анализ причин ее появления, выделения различных типов религий, этапов их трансформаций, форм взаимодействий и т.п.207
Марксизм закономерности истории выводит на основе комплексного анализа всех сфер общественной жизни в их взаимосвязи и развертывании от простой синкретичной структуры в начале человеческой истории ко все более и более сложной и разветвленной, распадающейся в процессе исторического развития на отдельные, все более дифференцирующиеся, относительно самостоятельные сферы общественного бытия. Для марксизма человеческая история не одномерна. Она подобна могучему дереву, растущему из единого семени (генезиса деятельного социального человека) и становящемуся единым сложным организмом со множеством подсистем и элементов. Отдельные части этого организма имеют разную динамику и разные судьбы. Одни мощно и быстро тянутся вверх, другие эволюционируют вкривь и вкось, третьи отмирают.
При этом историко-пространственная типологизация социумов в марксизме строится не на основе некоего единственного критерия, а на основе комплексного, постоянно усложняющегося по мере развития общества исследования сложной взаимосвязи всех основных пластов и сфер общественной жизни. Какие-то из них лежат в основе и играют роль основных детерминант, какие-то оказывают преимущественно обратное воздействие на первые.
Но мы опять увлеклись марксизмом, а в этом разделе мы рассматриваем основные инварианты цивилизационного подхода.
Еще одним типичным признаком цивилизационного подхода является неакцентирование социально-экономических различий социумов. Оно сопряжено с тем, что многие из тяготеющих к этому подходу авторов трактуют данные пласты общественной жизни как некие вечные инварианты любого человеческого сообщества.
Наиболее актуальным здесь является подход к рынку как общецивилизационному феномену. Аргументы в пользу этого взгляда хорошо известны: рынок обеспечивает наиболее эффективный способ взаимодействия производителей в условиях разделения труда, позволяет автоматически соизмерять затраты и результаты, поддерживать сбалансированность в экономике, создавать стимулы для максимально полного использования трудового и предпринимательского потенциала человека. Наконец, как заметил, в частности, В.Ж. Келле, воспроизводя аксиомы сторонников австрийской школы, «ничего лучше человечество не придумало».
Контраргументы также хорошо известны, но мы все же напомним их, ибо многие положения марксизма нынче стали забываться даже теми, кто был среди их разработчиков.
Во-первых, рынок - это не более чем форма исторически определенной системы общественных экономических отношений. Эта система становится господствующей (охватывает большую часть трансакций человечества, когда большая часть жителей Земли начинает получать средства производства и предметы потребления через рынок и производить свою продукцию на рынок) только в середине ХХ века (в Китае, России - только в конце ХХ века). Даже в Западной Европе система отношений товарного производства становится основным способом экономической координации только с XVI-XVIII веков. До этого люди производили продукцию, получали продукцию и обменивались деятельностью преимущественно в рамках общинного натурального хозяйства или через систему внеэкономического принуждения (от регулярных податей до междоусобиц феодалов и войн как главного средства международного обмена). До Нового времени рыночные трансакции играли заметную роль лишь в некоторых социумах в некоторые периоды времени. И это неслучайно: для развития отношений товарного производства и обмена необходимы достаточно развитые предпосылки, главной из которых является высокий уровень развития человека (он должен хотя бы уметь читать, писать и считать, не говоря уже о главном
- высвобождении индивида из-под власти различных форм личной зависимости и превращении в частное экономическое лицо). Итак, более 90% своей истории даже в классовом обществе экономика была по преимуществу не рыночной. Рынок стал одной из особенных, порожденных долгим историческим развитием специфических социальных форм организации производства с исторической точки зрения совсем недавно.
Во-вторых, тезис о том, что человечество не знает лучшего, чем рынок, экономического механизма, уже давно и всесторонне подвергается критике. Дело в том, что альтернативой рынку был и остается не только советский опыт, в котором тоже далеко не все следует подвергать хуле. Уже ХХ век породил многообразные пострыночные формы экономической координации, доказавшие, что во многих сферах (в областях так называемых «провалов рынка») они гораздо лучше решают проблемы социального развития, нежели рыночный механизм. Масштабные структурные сдвиги, образование, здравоохранение, фундаментальная наука и подлинное искусство, рекреация природы и общества - все эти сферы уже сейчас развиваются преимущественно на нерыночных основах, а это главные компоненты экономики будущего (мы еще вернемся к этой теме в третьей части книги).
Кроме того, было бы наивным ожидать, что переход к пострыночной экономической координации произойдет в виде одномоментного позитивного скачка. Если к торжеству товарных отношений человечество шло столетиями, переживая многократные периоды наступления и отката рыночных форм, если этот генезис предполагал доминирование переходных форм (например, бартера или денежной формы феодальной ренты), то логично предположить, что генезис пострыночных отношений так же будет долгим и нелинейным, так же предполагающим господство переходных отношений (сознательное индикативное регулирование и программирование производства, ставшее в ХХ веке правилом для всех развитых рыночных экономик - одно из таких отношений).
В-третьих, рынок - это далеко не социально-нейтральный механизм. Он предполагает и формирует особый социальный тип личности и отчужденных человеческих отношений. Это уже охарактеризованный нами «экономический человек», основные личностные черты которого (прежде всего превращение денег в главное мерило ценности Человека) и способы человеческих взаимоотношений (конкуренция, товарный фетишизм и овещнение человеческих отношений как основные способы взаимодействия индивидов) осуждала большая часть мировой культуры: от Тимона Афинского через Уильяма Шекспира к Льву Толстому, Антуану Экзюпери и Марку Твену. Но дело в данном случае не в осуждении и не в том, что у рынка есть «некоторые недостатки». Дело в констатации факта: товарные отношения - это не общецивилизационный механизм, а особенная система общественных отношений, формирующая в развитом состоянии особый тип личности, ее ценностей и мотивов, а также политических и идеологических взаимодействий людей, культуры.
О последней скажем особо, ибо рынок активно стремится превратить в товар и культуру, в частности, духовные ценности. Сие неслучайно: таков внутренний закон его развития - постоянная экспансия, как экстенсивная («вширь»), так и интенсивная («вглубь», во все пласты общественной жизни).
Не будем забывать также, что своей всеобщности товарное производство достигает только тогда, когда товаром становится главный ресурс и продукт развития всякой экономики, ее главная производительная сила - рабочая сила человека. А это уже отношения наемного труда и капитала, т.е. капиталистический способ производства, капиталистическая социальная структура, буржуазный парламентаризм, соответствующая идеология и т.п. черты буржуазной общественно-экономической формации, которую сторонники цивилизационного подхода предпочитают считать особой - западной - цивилизацией, а отнюдь не общецивилизационным инвариантом.