ужденный диалог творцов, распредмечивающих и опредмечивающих феномены культуры. Как такое со-творчество, при всем многообразии ее особенных национальных и исторических форм, культура всегда всемирна и - если так можно выразиться - всеисторична. Гомер и Конфуций, Петрарка и Низами, Борхес и Толстой, Шекспир и Рабиндранат Тагор, Евклид и Авиценна, Ломоносов и Коперник - все они в своем культурном измерении и национальны, и всемирны, ибо они принадлежат всему человечеству во всей его истории, хотя и порождены особыми социопространственными и социовременными структурами. Они часть индивидуальной культуры каждого по-настоящему интеллигентного араба и китайца, русского и англичанина.
Иное дело духовное производство. Оно-то как раз является плотью от плоти различных социальных систем и их историко-пространственных моделей. Они различны для добуржуазных социумов и социумов капиталистических, для трансформационных и стабильных общественных систем, для различных историко-пространственных моделей капитализма и феодализма. Посему историко-пространственная типологизация систем духовного производства не может быть проведена достаточно строго вне марксистской философии истории.
Вот только вопрос: захотят ли это признать даже наиболее тонкие сторонники цивилизационного подхода? Если да, то по вопросу о социокультурных инвариантах и особенностях различных обществ авторы могут согласиться с ними. И это согласие будет очень важным, ибо оно позволит сделать акцент на действительной универсальности, всемирнос-ти и «всеисторичности» («вечности») подлинной культуры. При этом, правда, останется неясно, при чем здесь цивилизационный подход. Впрочем, эту тему мы уже затронули выше.
Во-вторых, особенностью цивилизационного подхода у таких авторов является то, что они не оставляют в стороне и такой аспект философии истории, как социальное структурирование различных обществ. То, что иные из них приписывают марксизму акцент исключительно на классовой борьбе, мы оставим в стороне: эта убогая критика, традиционно игнорирующая весь многосложный багаж марксизма за исключением нескольких политологических работ самого Маркса, нам не интересна.
В данном случае важнее другое: показ того, что вне анализа социаль-
V V "Ч V V Л
ных противоречий, различий и взаимодействий философия истории оказывается ущербна. У сторонников цивилизационного подхода, видящих эти проблемы, много общего с марксизмом, за исключением опять же «нюансов». Среди таких различий едва ли не главные - акцент первых на интегративных функциях государства и права, на классовой солидарности и социальном партнерстве. Сие в некоторой мере совпадает с марксистской теорией классовых взаимоотношений, государства и права, но именно в некоторой. Марксизм утверждает, что государство есть продукт взаимодействия классов, но при этом подчеркивает: в антагонистических обществах они борются друг с другом! (еще раз повторим: классовая борьба не исчерпывает марксистской философии истории, но является ее важным слагаемым). Далее: государство осуществляет свои функции как правило через господство одного класса над другим, и только в последние десятилетия и только в некоторых странах - через попытку их примирения (т. н. «социальное государство», которого не было во времена Маркса и которое именно так - как попытку частичного компромисса - трактует марксизм последнего полувека)210.
Так что, соглашаясь со сторонниками названного подхода в том, что государство есть и механизм согласования классовых интересов, мы не можем понять только одного: почему эта собственно марксистская трактовка должна быть искусственно исключена из марксистской парадигмы, где она давно и органично присутствует? Почему она должна быть отнесена к чертам «цивилизации» и трактоваться как свидетельство неполноты марксистской теории?
Ответ у наших оппонентов на эти возражения на самом деле есть. Он состоит в том, что, в-третьих, они трактуют «цивилизацию» как некий особый концепт и одновременно некую особую практику, нацеленные на обеспечение единения, устойчивости существования общества, на сохранение его инвариантов. И в этом, по их мнению, отличие цивилизационного подхода от марксизма, который несет с собой и теоретический, и практический критический заряд, заряд развития, а значит и изменения, причем не только эволюционного, но и качественного (революционного).
В последнем наши оппоненты отчасти правы. Марксизм, действительно, в своей сущности революционно-преобразователен. Но - и об этом часто «забывают» упомянуть наши критики, - марксизм, в отличие от сталинско-полпотовских практик (а такого рода практик хватает и у тех, кто нес и несет миру «цивилизацию» при помощи ядерных бомбардировок, напалма, крылатых ракет и т.п. методов обеспечения стабильности и гуманизма; эти методы давно и успешно применяются едва ли не главным институтом поддержания современной «цивилизации» -НАТО), всегда выступал за позитивную критику; не зряшное отрицание, но снятие. Последнее касается и рынка, и частной собственности, и остальных компонент современной «цивилизации»: марксизм всегда говорил об их снятии, а не уничтожении. Так что здесь опять не понятно, какие именно игнорируемые марксизмом «скрепы цивилизации» можно найти при помощи цивилизационного подхода?
Впрочем, гораздо больше мы не согласны, как ни странно, с другим: с тем, что некоторые компоненты социал-демократической модели европейского капитализма (социально регулируемый рынок, развитое гражданское общество, социальное партнерство, приоритет свободного развития личности), т.е. сугубо конкретного, исторически и пространственно
^ демократических институтов согласуются с сотнями положений Маркса, Энгельса, Ленина, Лукача и т.д. и т.п., с позицией подавляющего большинства западных марксистов, с программами практически всех коммунистических партий Европы, и не только? Ведь во всех этих источниках обеспечение максимально последовательной системы демократических прав и свобод всегда выставлялось и выставляется в качестве программы-минимум. Эти вопросы мы, опять же, адресуем не только профессору Келле, но и всем тем, кто считает СССР адекватным воплощением основных положений марксистской теории.
очень ограниченного общественного устройства, в работах «западников» неявно выдаются за. общецивилизационные ценности.
Это могло бы вызвать всего лишь недоумение, если бы не очевидность (и, к сожалению, неоригинальность) резонов для такого подхода. Дело в том, что подавляющему большинству европейских социал-демократов и их сторонников по всему миру кажется, что ничего лучше человечество не создало и в ближайшей исторической перспективе создать не сможет. И потому им хочется, чтобы эти параметры были достигнуты всеми странами. И еще - чтобы на этом развитие остановилось. Дальше обеспеченному интеллектуалу идти не хочется, да и страшно. Ибо дальше возможны и необходимы качественные изменения существующего миропорядка.
В этом ответе причудливо соединены два очень разных начала. С одной стороны - сугубо научные, теоретически и практически обоснованные выводы о том, что такое (назовем его «социал-демократическим») общественное устройство действительно было бы объективно прогрессивным шагом вперед для большинства нынешних социумов (включая и азиатские страны, и нашу родную Россию). С другой - неоригинальный повтор идей социал-демократии, пытающейся именно свой стандарт выдать за универсальную ценность некой «цивилизации вообще».
Последнее отнюдь не безобидный методологический «огрех». В этом стремлении нынешние радетели этих вполне прогрессивных (хотя и исторически весьма ограниченных) институтов методологически ничем не отличаются ни от европейских инквизиторов, ни от исламских фундаменталистов, ни от сталинских парт-полит-пропагандистов, ни от натовских «демократизаторов»: для всех них характерно стремление выдать свои экономико-политико-идеологические интенции за универсальные цивилизационные ценности.
Другое дело, что содержательно ценности, выдаваемые социал-демократами за универсальные, принципиально отличны от «ценностей» фундаментализма или натовских ястребов, ибо они на данный исторический момент, временно, действительно прогрессивны, и за них стоит побороться в большинстве стран мира. Но при чем здесь цивилизационный подход? Императивы социальных и гражданских прав человека и т.п.- это всего лишь старая добрая программа-минимум революционных марксистов, и программа-максимум марксистов социал-демократического толка, характеризующая задачи реформирования одной из многих социальноэкономических систем (капитализма) на одной из стадий его эволюции (а именно - в период «заката»). Если же уйти от социально-политической практики, то окажется, что все инварианты того, что эти ученые называют «цивилизацией» (намеренно повторим!), - это не более чем исторически долго вызревавшие элементы относительно прогрессивной (социал-демократической) модели позднего капитализма.
Во всяком случае, так они уже давно были «позиционированы» марксизмом. Можно, конечно, предложить их новую интерпретацию, но для чего? Что это даст социальной философии? Разве что новый вариант фукуямовского «конца истории», только в данном случае в несколько иной трактовке и с более глубоким обоснованием: социал-демократическая модель выступит как некий инвариант-идеал всей человеческой истории, к которому человечество шло и идет, постепенно накапливая и развивая эволюционным путем его различные элементы. Среди последних рынок и его социальные ограничения, верховенство права и демократия, классовые компромиссы и социальное партнерство. И все это при многообразии «цивилизационных» особенностей, их развитии и сохранении.
И это главное, что нам может сказать цивилизационный подход «западнического» типа?
Но это не ново. Это уже более столетия пропагандируется выросшими из марксизма социал-демократами Западной Европы, и для дальнейшей пропаганды этого совсем не нужна особая методология цивилизационного подхода.