(2) что в каждом измерении социально-экономического пространства-времени каждая из систем имеет свои координаты241.
Тем самым каждая социально-экономическая система предстает как совокупность параметров, по которым ее можно (3) сравнивать с
/»<• V "Ч V V V
любой другой экономической системой, если определены измерения пространства-времени. Представление же о системе как о векторе позволяет (4) определить ее динамику, возможные траектории будущего развития (или отмирания).
Важно, что социально-экономическое пространство-время, в отличие от «обычного», имеет не 4, а n измерений. При этом число n, в принципе, стремится к бесконечности, хотя на каждом этапе развития экономики и экономической науки ограничено.
Третья гипотеза. Единая система координат оказывается применима не только к экономическим системам, но и к их подсистемам и метасистемам, что позволяет «сопрягать» систему с ее подсистемами и метасистемой (во всяком случае, в той мере, в какой последние имеют те же координаты). Разумеется, это не означает, что экономические системы, метасистемы и подсистемы состоят из абсолютно совпадающих элементов. Это значит лишь, что такой совпадающий набор элементов содержится в них наряду с другими, не совпадающими, элементами.
Скажем, можно целостно, по единой системе параметров, охарактеризовать систему отношений собственности на предприятии, в регионе, в стране, сравнив их затем с господствующими отношениями собственности в странах, принадлежащих к данному кругу стран (развитых, развивающихся или стран с переходной экономикой) и т.п.
Иными словами, при использовании предлагаемого методологического подхода каждая из сравниваемых систем оказывается открыта «вверх» и «вниз» для анализа по единой взаимосвязанной системе параметров.
Завершая наши размышления над проблемой построения гипотезы «периодической системы параметров (элементов)» экономических систем, мы можем сделать кажущийся банальным, но принципиально важный вывод: совокупность экономических систем, находящихся в данном социально-экономическом пространстве-времени, образует единый организм с единой системой «координат» и с диалектически едиными (но не одинаковыми) закономерностями развития. Из этой банальной посылки можно сделать ряд далеко идущих выводов.
Во-первых, можно установить закономерности генезиса и угасания отдельных «звезд» - конкретных экономических систем (или их совокупностей, даже целых формаций или цивилизаций).
Во-вторых, если признать диалектический характер экономических систем, можно предположить и то, что их совокупность развивается столь же диалектически, чем-то напоминая дерево, рождающееся из семени, проходящее через различные стадии: росток (в нем ствол, листья, семена и т. п. соединены в единую синкретичную систему); молоденькое деревце, на котором есть всего-то три-четыре ветви; могучий организм с сотнями ответвлений, мощной корневой системой, тысячами листьев.
Сказанное позволяет предположить, что в социально-экономическом (и любом другом генетически развивающемся) мире система «координат» (параметров) пространства-времени будет вырастать и усложняться (подобно живому организму, дереву, или, если использовать другой образ, подобно расширяющейся вселенной) по мере эволюции человечества (при этом, однако, не будем забывать о том, что на определенном этапе сама экономическая формация начинает переживать эпоху «заката», трансформируясь в постэкономическую).
Начавшись с простейшей и крайне ограниченной системы координат примитивного сообщества, где в синкретичном единстве были слиты все многочисленные черты будущего многообразия социально-экономической жизни, эта система «координат» (векторов) усложнялась, усложняется и будет усложняться по мере развития и усложнения социальноэкономической жизни человечества. Именно эта историко-генетическая модель развертывания все большего многообразия закономерностей и измерений («координат») социально-экономической жизни и обусловит соподчиненность (логику взаимосвязи) системы параметров, «координат», по которым мы ныне можем определять (если принять предложенную выше гипотезу) качество конкретных экономических систем. Тем самым «координаты» отдельных систем в социально-экономическом пространстве и времени, сами системы и состояние социально-экономического пространства-времени оказываются сопряжены и взаимосвязаны единой логикой естественной эволюции социума.
Наконец, мы можем предположить, что названная взаимосвязь координат между и внутри векторов приводит к формированию устойчивых групп стран. Традиционно их подразделяют на «первый» (развитые страны), «второй» (бывшие и нынешние «социалистические страны») и «третий» (развивающиеся страны) миры. В основе этого деления лежит смесь двух критериев: уровня экономического развития и господствующего способа производства. Обрисованный выше «многовекторный» подход к сравнению экономических систем позволяет нащупать конкретновсеобщее единство242 различных экономических систем, объединяемых в определенные «анклавы» не по принципу формальной общности «ежа и сапожной щетки», а конкретно-всеобщей взаимосвязи содержательных характеристик, которыми обладает каждая экономическая система по каждому из векторов.
Это действительное содержательное, противоречивое (т.е. включающее взаимоотрицание, борьбу) социально-экономическое (а также политическое, технологическое и т.п.) единство (конкретная всеобщность) экономических систем в рамках определенных групп можно сравнить с взаимным притяжением космических объектов (выше мы использовали параллель между пространством экономических систем и космическим пространством), образующих планетные системы и созвездия. В социально-экономической жизни также присутствуют «притяжение» и «отталкивание» различных систем. Какое именно и как оно действует, каковы «законы всемирного тяготения» в сфере экономической жизни - этот вопрос пока остается без ответа, хотя многие частные аспекты этой проблемы (естественно, по-иному сформулированной) широко исследуется специалистами по мировому хозяйству, и мы не будем спешить со скороспелыми и недостаточно проработанными авторскими гипотезами.
Какими именно окажутся эти группы стран мирового сообщества, выделенные не по формальным критериям сходства, а по принципу реального единства, взаимосвязанности их экономик и их социумов, их эволюции и их судеб - вопрос особый. Авторы не имеют в настоящий момент его готового решения. Однако можно твердо предсказать, что это решение не будет сильно отличаться от того, что подсказано самой жизнью, только принимаемой как конкретно-исторический всемирный процесс, а не отражение современного обыденного сознания. Но это уже тема другого исследования.
глава 2 Economics как прошлое: к критике «экономического империализма»
Как мы заметили в начале этой главы, после политико-экономических
и, соответственно, идеологических перемен 1991 года большинство экс-советских теоретиков-экономистов в одночасье перестали быть марксистами: на протяжении едва ли пары лет они «вдруг» осознали всю тщету попыток автора «Капитала» и его последователей дать научную картину мира и так же «вдруг» прониклись всей глубиной неоклассики243. Молодежь приняла новые идейные и научные ориентиры, даже всерьез не задумавшись о том, стоит ли на деле выкидывать весь прежний багаж. Впрочем, остались еще ортодоксы, верующие в правоту каждой строки «Капитала» не менее, чем христиане верят в Священное Писание, да горстка не ангажированных ученых, не пытающихся примкнуть к большинству или к меньшинству, а стремящихся нащупать точки взаимодействия современной экономической теории, относящейся к так называемой mainstream, и классической политической экономии как двух различных (более того - противоположных), но сосуществующих ветвей современной экономической науки.
Впрочем, даже на протяжении 1990-х раздавались голоса противников такого подхода к экономической теории; в последнее время ситуация стала постепенно изменяться.
В России критика абсолютного доминирования неоклассического направления идет давно и хорошо известна специалистам. Еще в 1992,993 гг. в рамках дискуссии по проблемам поиска новой парадигмы отечественной эко номической науки высказывались сомнения в целесообразности сведения теории и преподавания к неоклассической парадигме. Такого рода публикации продолжались и в последующем. Не менее активно публиковались статьи с критикой засилья неоклассики в журналах «Экономист»1, «Российский экономический журнал» и др.2 В 1990-2000-е годы вышло 6 книг «Капитал» и economics» под редакцией В.Н. Черковца3. Активную политику, направленную на восстановление в правах политической экономии (не в ущерб, а в дополнение к микро- и макроэкономике) ведет заведующий кафедрой политической экономии экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова А.А. Пороховский, его поддерживают многие коллеги из Санкт-Петербурга (В.Т. Рязанов), Ростова-на-Дону (О.Ю. Мамедов), других городов России, а также Украины (А.А. Гриценко, Г.Г. Задорожный, В.Н. Тарасевич и др.), Казахстана (У.Ж. Алиев) и ряда других государств СНГ4. Критично относятся к абсолютному доминированию economics директор Института экономики РАН Р.С. Гринберг и ряд других академиков. Укажем также на работы Ю.М. Осипова и его коллег по Философско-экономическому обществу, регулярно публикующих материалы на эту тему в журнале «Философия хозяйства».
Критикуют economics и зарубежные, в том числе американские, уче-ные5. В США существуют ассоциации радикальной политической эко-
1 См., например: Пороховский А.А. Политическая экономия: современные вызовы и перспективы // Экономист. 2011. № 1; Покрытан П.А. О методологии экономических исследований // Экономист. 2011. № 8 и др.