Между тем никаких принципиально новых технологий, способных серьезно преобразовать материальное производство, транспорт, связь и т.д. в настоящее время нет. Те же действительные возможности, которые созданы в сферах формирования творческого потенциала человека, современный капитализм использует крайне ограниченно и отнюдь не торопится развивать далее. Тот небольшой рост удельного веса специалистов и профессионалов общей массе занятых, который был действительной основой прогресса позднего капитализма, уже натолкнулся на внутренние пределы, диктуемые логикой производства прибъли.
Капитал, во-первых, должен подчинять и контролировать этот социальный слой, поскольку от него существенным образом зависит воспроизводство капитала, и для этой цели создает специалистам и профессионалам привилегированные условия, нередко делая их мелкими совладельцами капитала и привязывая тем самым к своим интересам.
Во-вторых, как мы писали выше, капитал уравновешивает рост удельного веса этого слоя параллельным ростом занятости работников, выполняющих функции малоквалифицированного труда в сфере утилитарных услуг (дворников и гостиничной прислуги, продавцов и работников фастфудов), нередко покоящегося на доиндустриальных технологиях. Понятно, что дальнейшее увеличение удельного веса высококвалифицированных работников, занятых в значительной мере творческим трудом, ставит капитал в крайне неудобное положение - надо либо идти на дальнейшие материальные уступки и/или делиться контролем над производством, либо ограничивать и то и другое, тормозя тем самым так необходимый капиталу прогресс технологий.
Поэтому выход из нынешнего кризиса будет происходить, вероятнее всего, на принципиально той же технологической базе, что будет сужать спрос на новое оборудование и сделает более трудным и менее выраженным переход к оживлению и подъему.
Все это можно считать такими характеристиками материальной основы циклического кризиса, которые позволяют оценить его не как рядовой цикл в числе прочих, а как всемирный кризис, чреватый глубокими системными напряжениями.
И если в прежние десятилетия эти процессы сглаживались государственным регулированием, то в нынешнюю эпоху повального торжества неолиберальных стратегий это регулирование оказалось на задворках (впрочем, кризис это положение несколько изменил). Зато на крыльце появился иной процесс, оказавший не тормозящее, а стимулирующее влияние на развертывание перенакопления капитала.
Речь идет о том, что авторы этого текста еще в конце прошлого века назвали приоритетным развитием превратного сектора и о чем мы писали в предыдущих текстах этой книги. Посему здесь ограничимся лишь краткими напоминаниями-пояснениями.
Выше мы показали, что для позднего капитализма вообще и его неолиберальной фазы в особенности, стал характерен перелив наиболее производительных ресурсов (человеческих, финансовых и т.п.) из сферы материального производства и того, что принято называть «человеческим развитием», в иные сферы. Это превратный сектор280, где, как мы показали выше, стоимость не создается. Создаются лишь превратные формы (отсюда и имя - «превратный сектор») богатства, ложная социальная стоимость.
Как этот процесс самым непосредственным образом связан с проблемой перенакоплением, ибо он сам по себе стал следствием фундаментального (выходящего за масштабы циклического) перенакопления капитала в «реальном секторе». Уже много десятилетий назад капитал оказался ограничен своими собственными пределами развития. Он не мог далее эффективно применятся, принося хотя бы среднюю прибыль, оставаясь исключительно в пространстве отраслей, содействующих прогрессу производительных сил, человека. И он выплеснулся в превратные сферы. Этот «выплеск» открыл новые сферы экстенсивной экспансии капитала и частично «разрядил напряженность» в реальном секторе. И хотя все последние десятилетия норма прибыли в отраслях превратного сектора, как правило, превышает ту, что характерна для реального (что подтверждается все большими инвестициями в эту сферу со стороны даже производственных кампаний), последний продолжает развиваться.
Следовательно, перенакопление капитала в условиях позднего капитализма конца XX- начала XXI века результируется едва ли не главным образом в приоритетном развитии превратного сектора (прежде всего финансовых спекуляций и других форм спекулятивной посреднической деятельности).
Теоретически картина перенакопления капитала в условиях приоритетного развития превратного сектора должна была бы выглядеть следующим образом. Капитал в реальном секторе встречает все большие затруднения в прибыльном вложении и все активнее устремляется в сферы финансовых спекуляций и посреднической деятельности. В этих сферах развертывается ажиотажный спрос и происходит искусственное нагнетание конъюнктуры. В надежде на ее дальнейший рост в эти области устремляется все большие капиталы, которые идут на все более и более рисковые вложения. Далее все как в классическом цикле: перегрев конъюнктуры и кризис перепроизводства, банкротства и т.п.
А теперь давайте посмотрим на процесс развертывания кризиса-2008 в эпицентре этого феномена - в США. С чего начался этот кризис? С затруднений фирм, осуществлявших по сути дела спекулятивное ипотечное кредитование (как еще можно оценить кредитование очевидно некачественных заемщиков в надежде на беспредельный конъюнктурный рост цен на недвижимость?). Что стало следующим шагом в развертывании кризиса? Банкротство финансовых корпораций. Что делалось после этого правительством США (начиная с «плана Полсона»)? Скупка «плохих долгов» (прежде всего связанных с ипотечным кредитованием), т.е. спасение экономики от лавинообразного процесса распространения перенакопленного капитала превратного сектора на все остальные сферы экономики.
Но это еще не вся марксистская теория кризиса даже в ее самом простом изложении. Эта теория будет очевидно не полной, если мы не обратимся к анализу фиктивного капитала. Последний был исследован Марксом в III томе «Капитала», став одним из завершающих аккордов его исследования капитализма, и с той поры, превратившись в финансовый капитал, стал едва ли не господствующей формой этого производственного отношения.
Фиктивный капитал:
финансиализация как мультипликатор кризиса
Одна из интереснейших и относительно мало привлекающих внимание тем «Капитала» - фиктивный капитал. Показав природу кредита как средства экстенсивной и интенсивной экспансии капитала, Маркс из анализа этого явления выводит образование акционерного капитала и, как следствие, появление фиктивного капитала - капитала, который «живет» исключительно как некоторый знак возможного получения прибыли и имеет свою стоимость только как производная нескольких параметров, весьма далеких от процесса создания стоимости. Это ожидаемые дивиденды (которые лишь косвенно зависят от успешности процесса извлечения прибыли фирмой, выпустившей акции), ставка процента (т.е. параметр функционирования общественного ссудного капитала) и конъюнктура фондового рынка.
Все это параметры, непосредственно являющиеся субъективными, зависящие прежде всего от случайных соотношений и поведения рыночных агентов. Здесь характерный для рынка вообще отрыв цены от стоимости как бы «возводится в степень». Материальная основа - движение общественного абстрактного труда, стоимости - оказывается столь далека от непосредственного процесса «оценки» [фиктивного] капитала (величины капитализации), что играет уже незначительную роль. И только в период кризиса, в период, когда «будят спящую собаку» и докапываются до действительных основ, - только в этот период выясняется, что этот капитал - фиктивен. И выясняется это в совершенно очевидной и брутальной форме - резком падении котировок акций, спаде на фондовом рынке. Последний недвусмысленно говорит обладателям казавшегося огромным фиктивного капитала: ваши акции -фикция. Бумага. Некие виртуальные файлы. Это не товары. Это не стоимость. Это не капитал. Ибо «это» нельзя продать и «это» не приносит прибыли.
Итак, в рамках логики Маркса то, что сегодня называют «капитализацией фирмы», есть косвенная оценка фиктивного капитала, находящегося в собственности того или иного лица (персоны или корпорации). И этот капитал именно фиктивен. Не в том смысле, что он не реален - он вполне реален. А в том смысле, что это реальность особого рода. Этот капитал по своей природе количественно и качественно неопределенен. Он не может быть определен количественно, ибо в принципе не известно и не может быть даже приблизительно известно, какова его действительная величина, т.е. стоимость (выраженная, естественно, в денежном эквиваленте). Известна лишь постоянно изменяющаяся оценка, зависящая не от стоимости данного «товара» (товара-то как такового нет - есть лишь фиктивная производная от функционирующего капитала), а от производных второго, третьего и т.д. порядка факторов. Эта неопределенность делает фиктивный капитал, с одной стороны, особенно чувствительным к кризисным явлениям, а с другой - наиболее выгодным средством локального регулирования экономики (особенно ее финансового сектора) и извлечения сверхприбылей. Имен но благодаря неопределенности рынка фиктивного капитала глобальные игроки перераспределяют совокупную прибыль в свою пользу (так, согласно официальным данным более 93% рынка деривативных контрактов, эмитированных в США, контролируют всего 4 банка281).
Прошедшие после написания «Капитала» эпохи существенно изменили фиктивный капитал. Он стал основной формой финансового капитала, который превратился в господствующий вид капитала в прошлом и особенно нынешнем веках.
Эти изменения носили двоякий характер.
С одной стороны, как форма господствующего вида капитала, опирающегося на власть гигантских (распоряжающихся объемами общественного богатства, сравнимого с потенциалом средних государств) корпораций, сращенных к тому же с мощнейшими государствами мира, фиктивный капитал обрел гораздо большую устойчивость.