Впрочем, сам по себе этот призыв - глас вопиющего в пустыне. Другое дело, что следствием кризиса стало обострение внутренних противоречий глобального капитала, следствием которых, в свою очередь, стала резкая активизация социального протеста во многих странах мира: революционные выступления в арабском мире, массовые демонстрации и уличная борьба во Франции и Великобритании, Испании и Португалии, всеобщие стачки и предреволюционная ситуация в Греции -все это факты 2010-2012 годов. И это не конец. И эти выступления делают поставленные выше проблемы уже не абстрактно-гуманистическим призывом, а реальным вызовом, с которым столкнулся ныне поздний капитализм. Каким будет ответ? Какими будут сценарии пост-кризисного развития, являющиеся, как известно, пространством социально-экономической и идейно-политической борьбы
Начнем с констатации: если баланс общественно-экономических сил не сложится в пользу большинства граждан, то посткризисное развитие пойдет по сценарию усиления концентрации капитала и дальнейшего укрепления некоторых крупнейших финансовых институтов (кто-то из них, конечно же, проиграет) при общем качества жизни практически всех слоев наемных работников (в том числе занимавшего до кризиса явно привилегированное положение слоя «профессионалов»-финансистов). Этот сценарий был наиболее вероятен, по мнению авторов, в 2008 году, и во многом он и оказался реализован. Однако резкая активизация гражданского общества США, способствовавшая победе Обамы, который был вынужден хотя бы частично скорректировать праволиберальную политику своего предшественника и волна социальных протестов в Европе и арабском мире - все это сделало возможным некоторый компромисс, остававшийся к лету 2013 года, когда пишутся эти строки, крайне неустойчивым. Угроза реализации правого сценария остается. И она велика.
В случае реализации этого сценария мы можем прогнозировать появление новой модели капитализма - реверсивной даже по отношению к неолиберальной модели глобального капитализма начала этого века. Это будет выход из тупика, в который в очередной раз уперся (и кризис тому свидетельство) глобальный капитал. Но выход назад и в сторону.
Конкретные черты этой посткризисной модели мы прогнозировали еще до кризиса. Ныне они становятся все более рельефными.
В экономике на смену внешнему торжеству свободного глобального рынка будет все более идти имперский протекционизм и все более активное использование государствами-метрополиями и контролируемыми ими наднациональными институтами (типа ВТО, МВФ, НАТО или их преемников) различных рычагов того, что можно условно назвать в духе неоклассики «рыночной властью» для обеспечения своих экономических преимуществ. Отношения наемного труда и капитала будут характеризоваться дальнейшим ослаблением профсоюзов, растущей дифференциацией доходов внутри социального слоя наемных работников, Последний будет все более уходить от некогда типичного для в развитых стран классического состояния относительно однородного «среднего класса» при дивергенции его на узкий слой высокооплачиваемых «профессионалов» и большинство индустриального и доиндустриального пролетариата, а то и прекариата. Концентрация капитала продолжится, равно как и развитие новых форм фиктивного виртуального финансового капитала. Можно, правда, прогнозировать его большую связанность с государством и еще меньшую прозрачность трансакций плюс развитие некоторых встроенных демпферов, парирующих чрезмерный «перенадув» пузырей; пар перенакопленного капитала можно спускать и вовремя, заранее перераспределяя триллионы долларов государственных бюджетов в пользу неудачно спекулирующих финансовых институтов.
Для обеспечения такой экономической модели потребуется про-им-перская геополитика и еще более манипулятивная политико-идеологическая система.
Для стран периферии (полупериферии) останутся сценарии полуколоний («периферийных империй»). Возможно также образование мощных антиимперских союзов (тоже, впрочем, довольно реакционного толка).
Идеологически все это будет сопровождать мощная волна правого неоконсерватизма.
Потенциал альтернативных сценариев (скажем, новой глобальной экономической сети с «правилами игры», напоминающими «скандинавскую модель» или - в более радикальном виде - Венесуэльские интенции: приоритет социально-экологических целей, ограничение крупного бизнеса, социализация образования, здравоохранения, финансов.) зависит от того, окажется ли достаточно мощным потенциал мирового гражданского общества и ряда государств, уже сейчас проводящих такую политику.
Впрочем, этот сценарий, на наш взгляд, маловероятен, хотя мы считаем важным его всяческую поддержку. Она нужна хотя бы для того, чтобы обозначить идейно-теоретические альтернативы, а также побороться за компромисс или, по крайней мере, соревнование в недалеком будущем двух предложенных выше крайних сценариев посткризисной эволюции/развития.
Проведенный выше анализ причин возобновления кризисов как закономерного звена воспроизводства позднего капитализма и сценариев антикризисного развития показал нам, что реальный ход эволюции исследуемой нами системы непосредственнейшим образом ставит проблему основных социально-экономических сил, формируемых этой системой и определяющих конкретные сценарии ее про(ре)гресса.
Ту же проблему мы можем и должны поставить, следуя логике «Капитала» К. Маркса в исследовании воспроизводства производственных отношений.
Так перед нами практически и методологически неслучайно встает проблема экономических основ социальной структуры позднего капитализма.
Начнем, следуя традициям этой книги, с методологических ремарок.
Социальная структура поздннго капитализма:
к методологии исследования
В данном тексте мы как всегда использовали прежде всего диалектический метод исследования. Именно он дает возможность раскрыть природу не только меж-, но и внутриклассовых противоречий и показать динамику классовых противоречий, в том числе подрыв собственных основ этих противоречий.
Последнее требует критического использования и этой части классического марксистского наследия.
Данный тезис необходимо подчеркнуть: видоизменение классовых противоречий, их самоотрицание и в то же время углубление и усложнение как внутри капиталистической системы, так и под влиянием более масштабных сдвигов («закат» «царства необходимости»), - это процесс подтверждающий, а не опровергающий правоту марксистской методологии. И, напротив, сохранение старого тезиса о том, что капитализм есть исключительно противоречие пролетариата и буржуазии, противоречит и методологии, и теории марксизма для современного этапа.
А теперь к существу проблемы.
Для характеристики классов общества позднего капитализма необходимо использовать ту богатую картину общественно-экономической формации, которую мы можем найти в сумме работ Маркса, Энгельса, Ленина и их последователей, включая разработки авторов, а не просто ленинское определение классов. Формулы Маркса о том, что есть капитал и наемный труд, и формулы Ленина, которые несколько более богаты, принципиально важны, но недостаточны. Для того чтобы определить класс, нужна совокупность образующих единую систему признаков, генетически взаимосвязанных между собой, где одни вырастают из других (хотя могут быть и какие-то рассогласования), и тогда классовая структура становится сложной, но целостной.
Только в этом случае мы получаем адекватное реалиям современного капитализма развитие классических характеристик.
В силу этих причин в основу социальной стратификации ниже будут положены критерии, развивающие традиционные марксистские взгляды и исходящие из структуры общественной экономической формации. При этом коррекция будет обусловлена прежде всего развертыванием процессов подрыва собственных основ как капитализма, так и «царства экономической необходимости» в целом. Соответственно, важнейшими основаниями выделения классов (с учетом внутриклассовой стратификации) в современном глобальном позднем капитализме станет положение этих групп в следующих сферах социального бытия.
Во-первых, место человека в общественном производстве (включая сферы, лежащие «по ту сторону» собственно материального производства), рассматриваемом на данном уровне исследования как процесс функционирования производительных сил. Важнейший аспект в данном случае - место человека в системе общественного разделения труда. Последнее предполагает, в частности, учет деления на репродуктивный (доиндустриальный, индустриальный) и творческий труд; связь социальных групп с трудом по управлению и др., т.е. учет такого параметра как содержание труда.
Во-вторых, положение человека в системе производственных отношений282. Она оказывает определяющее влияние на содержание и структуру классов. Здесь, однако, надо принять во внимание, что система производственных отношений любой общественной системы несводима лишь к отношениям собственности и способу распределения доходов. Действительная структура системы производственных отношений много богаче.
Отсюда оказывается, что для классовой структуры в ее динамике важно принимать во внимание все основные блоки этой системы.
Первый ее блок - исторически определенный тип хозяйствования (способ аллокации ресурсов). Исторически первый такой тип в классовом обществе - натуральное хозяйство и насилие как способ обмена деятельностью во всем многообразии его форм: феодальный грабеж, крестовые походы и иные «религиозные» войны и т.д. Наиболее известный тип -рынок, в его различных модификациях. В последнее столетие рынок дополняет совокупность отношений сознательного общественного регулирования хозяйства. Определенный тип хозяйствования (и это существенно) влияет на формирование типа личности и, следовательно, социальную структуру общества, интересы общественных групп, их самосознание и т.д. В частности, экономические и социальные ценности и мотивы, самосознание у человека, занятого натуральным хозяйством, и у человека, включенного на преимущественно в рыночное хозяйствование, будут разными. Рынок - система производственных отношений, которая задает определенный тип экономического поведения и сознания, определенные политические интенции и даже идеологию. На этом, в частности, основана марксистская постановка вопроса о мелкой буржуазии как особом социальном слое или (в определенных условиях) - классе.