Однако не следует рассматривать концепцию «человеческого капитала» как банальную попытку замаскировать эксплуатацию капиталом творческих работников. В отличие от работников репродуктивного, рутинного труда, творческие работники представляют собой зачастую не только уникальный, но и критический для данной фирмы ресурс, главный источник ее дохода - постольку, поскольку таким источником повсеместно становится технологическое применение науки.
Именно поэтому отношения таких работников с владельцами капитала фирмы могут строиться не только на основаниях купли-продажи рабочей силы: собственник капитала может вступать с таким творческим работником в фактическое соглашение о разделе части прибыли, добиваясь подчинения творческого труда капиталу не на основе экономического принуждения, а на основе компромисса. Ведь, по существу, деятельность такого творческого работника теперь выступает не только как необходимое (подобно живому труду всех других работников), но и как уникальное условие эффективного функционирования капитала фирмы, без которого капитал обесценивается312. Здесь и лежит едва ли не самое глубокое основание развития концепции «человеческого капитала».
В рамках неоклассической парадигмы эта проблема решается, естественно, совсем иначе. В данном случае человеческие качества выступают как всего лишь один из видов ресурсов и потому вполне могут рассматриваться как «капитал» - понятие крайне многозначное в рамках этой школы. Более того, поскольку эта парадигма предполагает (основываясь на известной формуле Сэя), что каждый фактор производства создает некоторый доход, постольку вполне логично выглядит тезис о том, что человеческий капитал, как и физический, создает сумму, достаточную для амортизации и получения прибыли его владельцем.
Далее может встать вопрос: какую форму на практике имеет «прибыль», получаемая «человеческим капиталом»? Некоторые теоретики считают (и их теории активно используются рядом профсоюзных лидеров), что прибыль человеческого капитала есть часть прибыли, получаемой фирмой от продажи товара (чистая прибыль должна распределяться между работниками и собственниками физического капитала пропорционально стоимости каждого из этих двух слагаемых). Другие313 считают, что при заключении трудового договора рынок (конкуренция работников и работодателей) уже определил пропорцию, в которой должен быть распределен конечный доход, и вся проблема заключается в том, чтобы специально выделить в заработной плате долю, соответствующую «амортизации» человеческого капитала и его прибыли.
Возвращение к марксистскому категориальному полю требует не только констатации того, что феномен «человеческого капитала» оказывается отображением закономерных изменений роли человека и качества его деятельности, происходящих под влиянием постиндустриальных сдвигов, но отображаемых в виде превратной формы и того, что эта форма неслучайна - творческая деятельность объективно становится все более «капиталоподобной», что указывает на то, что капитал излишен, как общественно-экономическая форма и институт. Требуется анализ и иных проблем, порождаемых практикой широкого развертывания творческой деятельности в условиях нового качества рынка и капитала, характерных для постиндустриальной экономики. Эти проблемы и противоречия заслуживают самого пристального внимания в силу своей практической актуальности и для критиков капиталистической системы, и для ее адептов, и для наемных работников, и для предпринимателей и собственников капитала, желающих с открытыми глазами встречаться с действительными проблемами.
В рамках неоклассической парадигмы эти проблемы и противоречия просто не видны. Она исходит из того, что «человеческий капитал» есть не более чем новая разновидность капитальных ресурсов314, некоторые особенности которой требуют не более чем некоторых коррекций при учете затрат на этот вид капитала и при оценке эффективности его использования. Все прочее - провалы рынка, которые, как известно, надо минимизировать.
В рамках же марксистского категориального поля видна принципиально сложная и значимая проблема. Если мы исходим из того, что анализ реальной системы отношений современной рыночной экономики указывает на то, что в ее основе лежит система подчинения Человека (а не только труда) капиталу в условиях глобальной гегемонии последнего, то оказывается, что проблема соотношения понятий «Человек» и «человеческий капитал»> не сводима к терминологической: различие теоретических трактовок прямо связано с различием стратегических установок развития экономики.
Поясним это положение. Теоретические дебаты о природе и роли Человека в рыночной экономике можно было бы считать чисто академическим спором о словах, если бы не некоторые весьма важные обстоятельства.
Во-первых, трактовка человека как особого вида «капитала» обусловливает и соответствующее отношение к его развитию. В рамках данной парадигмы Человек определяется как (1) частная собственность (то ли самого работника, то ли фирмы, инвестировавшей в развитие данного «капитала»; здесь, следовательно, возникает целый круг хорошо известных теоретических и практических проблем: кто и почему может и должен получать доход от инвестиций в образование и как обеспечить использование новых знаний, полученных работником за счет фирмы исключительно в интересах фирмы; еще шаг - и будет введено «контрактное крепостное право»315). Если человеческие качества (напомним: это не только рабочая сила, но прежде всего творческий потенциал, т.е. личностные качества человека) определены как частная собственность и, более того, капитал, то они (2) становятся отчуждаемы. Следовательно, их (3) можно продать (будь Пушкин сторонником теории «человеческого капитала», он бы, наверное, написал Оду в честь продажного вдохновенья. Не нравится? Но ведь теория человеческого капитала прямо утверждает, что гений и продажность - две вещи... совместные, более того, органично единые для современного человека).
Во-вторых, легко выводится еще одно следствие: если человеческие качества есть капитал, находящийся в частной собственности, то его развитие и приумножение является частным делом каждого отдельного собственника. Задача государства состоит всего лишь в создании «гарантий прав [интеллектуальной] собственности» и «благоприятного инвестиционного климата». В результате приватизация образования и здравоохранения, культуры и спорта становится социально прогрессивной и теоретически вполне обоснованной. И напротив, трактовка человеческих качеств как неотчуждаемых свойств личности служит одним из теоретических оснований для обоснования необходимости развития культуры, образования, здравоохранения и т.п. как общедоступных сфер.
В-третьих, трактовка человека как «капитала» прямо обусловливает и то, что мерой его развития и эффективности становится денежный доход, получаемый посредством рыночных трансакций с данным «капиталом». Отсюда несколько следствий.
Первое: «качество» человека (ценность и самоценность Личности) с экономической точки зрения становится равно рыночной цене его «человеческого капитала» (отсюда еще одно любопытное следствие: если исходить из доктрины «человеческого капитала», то оказывается, что человеческие качества учителя из российской глубинки в сотни тысяч раз ниже, чем у успешного финансового спекулянта, а у миллиарда беднейших жителей человечества они вообще близки к нулю...).
Второе: образование и другие формы «инвестиций в человеческий капитал» должны быть нацелены на формирование максимальной рыночной ценности этого «капитала», следовательно, ориентироваться прежде всего на конъюнктуру рынка (отсюда практическое следствие: качество образования и вуза, его давшего, определяется зарплатой выпускника...), а не на свободное и гармоничное развитие личности. Эту цепочку следствий легко продолжить.
Наконец, и это очевидно, трактовка человека как носителя «человеческого капитала» в применении к наемному работнику «окончательно» снимает проблему эксплуатации: становится «очевидно», что в современной экономике происходит не более чем взаимодействие (конкуренция, социальное партнерство) двух видов капитала316. Все разговоры о противоположности интересов (стратегических, долгосрочных) труда и капитала в этом контексте становятся «пережитком прошлого». Но вот что-то этот пережиток не хочет уходить из практической жизни.
Сказанное, однако, не следует понимать как отрицание возможности использования термина «человеческий капитал».
Напротив.
Авторы стремились показать, что это закономерно появившееся в рамках mainstream^ понятие, отражающее те превратные формы бытия человеческих качеств (прежде всего креативного личностного потенциала), которые становятся особенно значимы с переходом к знание-интенсивной экономике и которые создает общая атмосфера тотальной маркетизации. В этой обстановке господства рыночного фундаментализма (используем вновь термин Дж. Сороса) вышедшие на первый план креативные свойства человека будут объективно превращаться в частную собственность, которую корпоративный капитал будет стремиться присвоить (или хотя бы использовать), надевая на творческую личность маску «капитала» и отрицая все формы неотчужденного развития человеческих качеств317. Между тем от широты развития именно этих неотчужденных форм, от возможно более широкого развития творческого потенциала всех людей, независимо от их способности «инвестировать в самих себя», во все большей и большей мере зависит не только прогресс современного общества - в том числе и экономический, - но и сама его способность к прогрессу, а то и к выживанию.