Феномен «человеческого капитала», стал едва ли не первым в чреде разного вида новых «капиталов» - интеллектуальных, культурных, природных и т.п. Что касается исторического первенства «человеческого капитала», то авторы не берутся утверждать наверняка (мы не занимались специальными историко-библиографическими изысканиями на эту тему) но логически он неслучайно занимает первое место. Именно подчинение человеческих качеств стало закономерным первым (но не последним) шагом капитала в область присвоения им неэкономических ресурсов. Если оставить в стороне природу как источник сырья, то прогресс капитала в ХХ веке уперся прежде всего в необходимость подчинения себе науки, образования и культуры, что и породило проблему Человека и капитала и феномен «человеческого капитала».
Развертывание научно-технического проблема неизбежно генерировало совокупность глобальных проблем и среди них как едва ли не ключевые - экологические. Здесь в принципе должен был бы встать в полный рост вопрос развития Природы (Как абсолютной предпосылки жизнедеятельности человечества и как культурной ценности) и можно было бы ожидать появления проблемы «природного капитала» как одной из наиболее актуальных. Но вот незадача: Природа как культурная ценность что-то плохо поддается приватизации и капитализации (об этих проблемах в других текстах книги) и потому категория «природного капитала», хотя и появилась, но так и не стала особенно популярной.
Иное дело - неотчужденные общественные отношения людей как личностей, субъектов тех или иных форм общественного диалога. Этот феномен стал неизбежным практическим и логическим следствием развития человеческих качеств и капитал, естественно, не мог пройти мимо этой сферы, не превратив ее в объект своей экспансии. Так возникли проблема «приватизации» и капитализации социальных межличностных взаимодействий и понятие «социальный капитал».
Текст 2. Посткапиталистические социально-экономические отношения или «социальный капитал»?
Итак, гегемония капитала на обозначенном выше этапе экспансии делает своим объектом и едва ли не большую часть сферы социальных связей, отношений и институтов, обозначая их термином «социальный капитал», который «вдруг» (в конце 1980-х - первой половине 1990-х годов) оказался очень удобным и востребованным понятием318. Есть и еще одна причина обращения к теме «социального капитала»: этот текст логично (во всяком случае, по мнению авторов) продолжает серию наших размышлений на темы генезиса пострыночных отношений, продолжающих, однако, по-прежнему одеваться в традиционные костюмы мира товаров и капиталов.
«Социальный капитал»: как ищут и что находят западные и копирующие их отечественные авторы?
Этот раздел будет мало оригинальным и относительно коротким: мы не ставим перед собой задач первоначального анализа материала, состоящего в пересказе того, кто что сказал на Западе о том, что такое «социальный капитал» и каковы его основные слагаемые. Не ставим, ибо в первом приближении они уже решены во многих кандидатских диссертациях, описывающих этот феномен. А вот некоторое обобщение того, что написали западные специалисты и в основном воспроизводящие их отечественные авторы, мы предложить хотим, ибо оно будет работать на доказательство ряда последующих тезисов.
Однако в отличие от авторов типичных обзорных работ мы хотим подчеркнуть: в мировой литературе есть и иной - критически-марк-систский взгляд на социальный капитал (в частности, упомянутая выше книга Бена Файна), и мы в определенной мере будем опираться на имеющиеся у этих авторов разработки.
Начнем с того, что первым импульсом для появления этого термина стало «открытие» в 1980-е годы прошлого века несколькими учеными319 феномена, не описываемого традиционными неоклассическими терминами и/или терминами нового институционализма - того, что, в частности, образно называют «доверительной распиской» (членство в группе, которое дает право на «кредит», в разных смыслах этого слова)320. Кроме известного еще с XVIII века феномена «доверия» (кстати, один из наиболее маститых авторов в этой тематике - Ф. Фукуяма - во многом сводит «социальный капитал» именно к этому феномену321) в это поле были включены такие явления как дружба, членство в добровольных организациях и обществах, семейные и другие некоммерческие связи, а также особая (о том, какая именно - ниже) роль социальных структур. Получилась некая весьма аморфная совокупность, которую, «естественно», тут же назвали капиталом, а прилагательное «социальный» появилось как бы само собой.
Описывающие эту совокупность в предельно общем виде справочники и словари, делают «социальный капитал» поистине безграничным понятием: это институты, отношения и нормы, которые формируют качественно и количественно, социальные взаимодействия в обществе (определение Мирового банка). В профессиональных работах эта аморфность, однако, отчасти преодолевается, что позволяет несколько специфицировать данную категорию.
Позволим себе для начала выделить ряд устойчиво повторяющихся феноменов, которые разные группы авторов относят к «социальному капиталу».
Первый, очевидно бросающийся в глаза - доверие и связанные с ним феномены знакомства, признания, толерантности322.
Второй - социальные связи, контакты разного рода (перечень этих связей, встречающихся в разных работах, очень широк: семья, религиозные группы, сети выпускников, сообщества по национальному признаку, знакомства и т.п.) с выделением неформальных (то, что мы бы назвали «блатом») и чисто личностных (товарищество, дружба и т.п.)323.
Третий - социальные структуры. С этим ситуация сложнее. Сделанный рядом авторов выбор таких структур показывает, что наиболее часто упоминаются различного рода элитные структуры (вплоть до закрытых бизнес-клубов и разного рода «саммитов» типа Давосского, о чем, правда, упоминают редко), но есть и работы, в которых речь идет
о разного рода социальных сетях324 и/или добровольных организациях, структурах гражданского общества325.
Если же говорить о более-менее устоявших типах связей, выделяемых в литературе, то это будут авторы, делающие акцент на (1) внешних связях, также называемых связями преодоления (bridging) или коммунальными связями и/или (2) на внутренних связях - связях «склеивания» (т.н. bonding)326.
Наконец - и это очень важный аспект - некоторые из зарубежных авторов отмечают, что отношения, описываемые понятием «социальный капитал» по преимуществу неконкурентны327.
Для целей нашего исследования, однако, особенно важным будет иное деление зарубежных авторов. Первая и доминирующая группа -те, кто «социальный капитал» понимает сугубо коммерчески (или экономически в узком смысле слова), т.е. как те социальные параметры (как правило, это прежде всего доверие и знакомства в той или иной сети), которые могут быть использованы для получения дополнительной коммерческой (и иной) выгоды1, или как заметил один из этих исследователей (М. Шифф) - являются аргументом производственной функции и/или функции полезности2. Вторая группа - те, для кого он есть еще и феномен, описывающий особый (мы бы сказали - не типичный для рынка) круг отношений, в которых «социальный капитал» выступает как общественное благо3. Это отношения «сотрудничества» (Патнэм, Брем и Ран)4, «оказания помощи и поддержки» (де Грaаф, Боксман, Флап, Бур-
^ черт «социального капитала» для зарубежной литературы не характерен. Описывая по преимуществу именно неконкурентные отношения, большинство авторов тщательно старается этого не замечать. И ведь у них это получается!
Еще один вопрос: если верить неоклассике, то атрибутом рынка (и, следовательно, капитала) является конкуренция. Следует ли отсюда, что это (как и многие другие формы взаимодействия в капиталистической системе) -нерыночный феномен? Или неконкурентные отношения есть один из атрибутов рынка? В самом деле, почему бы не считать отношения солидарности одной из прогрессивных форм рынка и обеспечивать переход к рынку в России путем сворачивания конкуренции и развития солидарности? Глупость? А считать не-конкурентные отношения по своей природе рыночными - это что?
1 Это характерно для большинства упомянутых выше авторов, а также для таких ученых как Р. Барт (Burt R. Structural Holes: The Social Structure of Competition. Cambridge: Harvard University Press, 1992. Р. 9), Д. Кнок (Knoke
D. Organizational Networks and Corporate Social Capital / Corporate Social Capital and Liability. Boston: Kluwer, 1999. P. 18) и др.
2 Schiff M. Social Capital, Labour Mobility, and Welfare: The Impact of Uniting States // Rationality and Society. 1992. Vol. 4. № 2. Р. 160.
3 См.: Portes A. Social Capital. Its Origins and Applications in Modern Sociology // Annual Review of Sociology. 1998. № 24. Р. 1-24.
Сходная трактовка социального капитала дана в работах одного из немногих отечественных исследователей этого феномена - К.В. Маркаряна, который развивает свое понимание этой категории вплоть до серии стратегических рекомендаций в области экономической политики (см.: МаркарянК.В. Человеческий и социальный капитал: теория и модели будущего / Социальная экономика: теория и практика. М., 2010).