4 См.: Патнэм Р. Процветающая комьюнити, социальный капитал и общественная жизнь // МЭиМО. 1995. № 4; Putnam R. Bowling Alone: America's Declining Social Capital // Journal of Democracy. 1995. № 6. P. 67; Brehm J., Rahn W. Individual-Level Evidence for the Causes and Consequences of Social Capital // American Journal of Political Science. 1997. № 41. Р. 999.
дье и Вакан)328 и т.п., которые способствуют «развитию коллектива в целом» (Томас)329, «с целью решения проблем коллективных действий» (Брэм и Ран)330.
Иными словами, можно сказать, что последняя группа авторов в совокупности определяет «социальный капитал» как. систему отношений коллективизма, помощи, поддержки и взаимного сотрудничества с целью развития сообщества в целом.
...приостановив анализ взглядов западных авторов и написав выделенную выше курсивом дефиницию, я (этот пассаж писал А. Бузгалин) едва не упал со стула: в самом деле, любой обществовед, заставший советские времена, знает, что это ничто иное, как. определение основного производственного отношения социализма в учебнике по политической экономии Академии общественных наук при ЦК КПСС331.
Оставим пока в стороне это неслучайное сходство и лишь запомним проведенное выше деление на две группы западных авторов: тех, кто акцентирует рыночный капиталистический эффект («капиталистическая» трактовка») и тех, кто рассматривает в первую очередь новый тип и характер общественных отношений («социальная трактовка»). Это деление принципиально важно для нашего дальнейшего исследования и потому мы уделили ему столько внимания.
Если же суммировать общие признаки социального капитала, содержащиеся в работах большинства известных нам авторов, пишущих о «социальном капитале» на Западе и воспроизводящих эти трактовки в нашей стране332, то получится следующий набор характеристик:
• использование методологии позитивизма и потому выделение преимущественно эмпирически наблюдаемых черт;
• у многих (но не у всех) авторов - господство прагматического подхода, обусловливающее выделение прежде всего тех социальных связей и отношений, которые могут обеспечить прирост исходных ресурсов (в большинстве случаев - дополнительный денежный доход);
• выделение в качестве предмета исследования процессов, отождествляемых (в какой мере правомерно - это особый вопрос) с рыночными, капиталистическими отношениями;
• ориентация на выделение функциональных и иных связей, которые позволяют формализовать и квантифицировать выделяемые черты «социального капитала», неявное абстрагирование от связей, взаимодействий и аспектов исследования, не поддающихся математическому моделированию;
• господство методологического индивидуализма в большинстве работ (исключение составляют немногочисленные авторы, включающие и анализ социально-групповых процессов).
Перечисленные выше параметры не выбиваются из типичного пейзажа «основного течения» современной экономической и социальной теории ни по предмету, ни по методу. Это позволяет, в частности, объяснить, почему едва ли не все известные исследователи «социального капитала» никогда даже не задаются вопросом о том, насколько правомерно называть совокупность подводимых под это имя явлений именно капиталом. Почему бы их не назвать, скажем, «социалом» - нерыночной и некоммерческой социальной связью индивидов?
Ответ на этот вопрос довольно очевиден: принадлежащие к main-stream^ авторы все, что производительно, как и вообще любую форму богатства, считают капиталом (ибо они как бы не знают никакой другой формы богатства), а то, что социальные связи могут быть производительны, знает всякий, кто использовал в целях собственной выгоды дружбу, кумовство, связи внутри национальных диаспор и т.п. Впрочем, открытие «продуктивности» социального капитала также считают важным научным достижением, и не без оснований: теперь у экономистов есть несколько способов, при помощи которых можно посчитать экономическую эффективность товарищества, дружбы и семейных привязанностей, что (без всяких шуток!) весьма важно для всякого серьезного бизнесмена и менеджера.
Для нас здесь, впрочем, важен не ответ, а вопрос. Задав его, мы ставим под сомнение не прилагательное, а существительное - самую суть феномена «социальный капитал». Мы ставим проблему: а капитал ли это? Можно, конечно, все, что так или иначе дает некий прирост богатства, считать капиталом. И это правильно с точки зрения неоклассического нарратива. Более того, даже спорящий с этим в принципе марксизм, подтверждает, что капитал, будучи в условиях капитализма всеобщей формой богатства, придает всем феноменам этого общества вид капитала.
Вот только вопрос: а можно ли, например, считать капиталом (пусть и социальным) добровольные и легальные организации, постоянно и неуклонно проводящие деятельность (исключительно легитимную, мирную и демократическую) по:
• ограничению доходов собственников капитала и перераспределению их (в размерах до 50%) в пользу беднейших слоев населения?
• национализации образования, здравоохранения, природных ресурсов, объектов инфраструктуры, телекоммуникаций и т.п.?
• развитию селективного регулирования экономики и увеличению даже не до 50 (как сегодня в скандинавских странах) а до, скажем, 70-80% доли ВВП, перераспределяемой обществом (НПО, органами местного самоуправления и государством)?
А деятельность профсоюзов, органов местного самоуправления, социалистической, коммунистической и других левых партий, обеспечивших победу на президентских выборах в 1971 году Сальвадора Альенде, начавшего в Чили социалистические преобразования, была прогрессом социального капитала?
Между тем все эти явления в полной мере подпадают под то определение «социального капитала», которое принято на Западе: они являются формой общественной связи индивидов, обеспечивающих рост полезного эффекта - в данном случае социального равенства и социальной справедливости.
Так вопрос в современных западных исследованиях «социального капитала» никто не ставит. И это неслучайно.
Во-первых, mainstream названные процессы вообще не замечает, считая их незначительными маргинальными возмущениями на границах системы. Более того, mainstream вообще не хочет видеть ничего, что указывает на наличие иных, нежели рынок и капитал, феноменов в реальной действительности. А они есть.
Во-вторых, прогресс социального равенства и справедливости принадлежащие к mainstream^ исследователи «социального капитала» вряд ли будут считать продуктивным актом, если это не вызывает рост прибыли корпораций или хотя бы рост ВВП страны.
Фиксация такого подхода для нас важна, ибо соглашаясь с ним (в самом деле, называть капиталом, пусть даже и социальным, то, что не увеличивает денежное богатство, странно), мы можем провести то ограничение, которое сами по себе исследователи «социального капитала» проводят редко. Мы можем сказать, что «социальным капиталом» можно называть только те социальные взаимодействия, которые прямо или косвенно результируются в росте рыночного эффекта, в первую очередь -приросте денег, капитала.
Все остальные социальные связи даже по аналогии называть «капиталом» не стоит, ибо в этом случае «социальном капиталом» окажется и вся совокупность отношений, формируемых в СССР под мудрым руководством Коммунистической партии и советского правительства, а любое общество и любой экономический строй будет капиталистическим. (В самом деле, вряд ли ученые, стоящие на позициях экономического либерализма, согласятся с тем, что социализация экономики есть прогресс капитала, пусть даже и «социального».)
В этом случае та трактовка исследуемого нами понятия, которую мы выше назвали «социальной», выйдет из поля, обозначаемого понятием «социальный капитал» и это важный аспект, к которому мы еще вернемся.
Итак, перед нами два подмножества явлений, обозначаемых понятием «социальный капитал»: (1) некие ранее не описывавшиеся экономической теорией формы социальных взаимодействий, включение в которые дает рыночный, капиталистический эффект, и (2) формы социальных взаимодействий, которые дают не рыночный, а социальный эффект. Существенно, что эти два подмножества пересекаются.
А теперь поставим вопрос: а какова природа этих социальных взаимодействий? Едина ли она для первого и второго подмножеств?
Отступление. Несколько предварительных определений
Гипотеза, которую авторы будут разворачивать и аргументировать в этом подразделе, состоит в следующем: отношения и процессы, обозначаемые термином «социальный капитал», являются par excellence посткапиталистическими (и пострыночными) феноменами, которые обретают форму капитала в силу всеобщности бытия и господства последнего в современных условиях. Эти посткапиталистические отношения могут служить прогрессу преимущественно капитала («социальный капитал» первого вида) или общества («социальный капитал» второго вида). В первом случае включение и собственно капиталистических отношений является правилом, во втором - исключением.
Прежде чем начать пояснять и аргументировать эти положения позволим себе (в качестве одного из блоков гипотезы) акцентировать некоторые понятия, уже исследовавшиеся нами в книге.
Будем считать:
(1) рынком - форму только таких взаимодействий, субъекты которых независимы друг от друга; функционируют в условиях общественного разделения труда, преследуют цели максимизации дохода (имеющего в развитой рыночной экономике денежную форму или денежный эквивалент) и минимизации затрат труда, а также других ресурсов; взаимодействуют посредством отношений конкуренции;
(2) капиталом - только такой процесс прироста общественного богатства по сравнению с исходным (процесс создания прибавочного продукта), в основании которого лежит частная собственность одних лиц на неперсонифицированные факторы этого процесса (в частности, средства производства, включая такие как информация), а других лиц - на рабочую силу, причем собственник рабочей силы лично свободен и лишен какой-либо иной собственности;