(3) иные феномены - нерыночными и/или некапиталистическими. В частности, нерыночными, будем считать отношения натурального хозяйства (производства и потребления продукции внутри одного хозяйственного субъекта); безвозмездного дарения и безвозмездной помощи; не ориентированных на максимизацию частного эффекта сотрудничества и кооперации; сознательного распределения и перераспределения благ на основе непосредственно-общественного принятия решений исходя из социальных (гуманитарных, экологических и т.п.) критериев и т.п.
К некапиталистическим при таком подходе будут отнесены, например, процессы получение прибавочного продукта путем внеэкономического принуждения лично зависимых работников; или создание прибавочного богатства общества ассоциацией собственников общественных средств производства; или сотворение свободным креатором, работающим на основе гарантированного обществом обеспечения рациональных потребностей нового культурного феномена, передаваемого человечеству бесплатно, как общественное благо (научная работа сотрудника НИИ или университета в общественном секторе экономике);
(4) переходными - всякие процессы, в которых противоречиво соединяются черты рыночных и нерыночных (капиталистических и некапиталистических) отношений. Достаточно очевидно, что в современных экономиках господствуют именно такие, переходные отношения: от 30 до 50% ВВП развитых стран распределяется и перераспределяется по не-рыночным критериям на основе общественных, сознательно-вырабатываемых решений; многие работники являются собственниками акций, а высшие менеджеры соединяют в себе черты собственника капитала и наемного работника и т.п.;
(5) что в классе переходных процессов можно, в частности, выделить, отмирание дорыночных (докапиталистических) отношений и генезис пострыночных (посткапиталистических) в процессе эволюции рыночной капиталистической экономики333. В качестве основы для такого выделения будет использован известный в социофилософской литературе критерий прогресса: мера свободного гармоничного развития личности334 (его косвенным социально-экономическим измерителем может служить Индекс человеческого развития, а также ряд других показателей, используемых ООН и ЮНЕСКО для сравнительного анализа социального, гуманитарного и экологического развития стран). Соответственно, в том случае, если переход осуществляется от менее прогрессивных отношений, чем рынок (капитал), к рынку (капиталу), мы можем говорить об отмирании дорыночных (докапиталистических) отношений. В случае, если осуществляется переход от рынка (капитала) к более прогрессивным отношениям, мы будем говорить о генезисе пострыночных (посткапита-листических) отношений.
Эти предпосылки доказательства сформулированной выше гипотезы, естественно, будут приняты далеко не всеми.
Радикально-правые сторонники свободного рынка и частной собственности не примут ни тезис об исторической ограниченности рынка и капитала, ни положение о том, что нерыночные и некапиталистические отношения могут быть более прогрессивны, нежели рынок и капитал. Они не будут отрицать, что возможна экономика с бесплатным образованием, здравоохранением и большим госсектором в промышленности, на транспорте, в энергетике, с селективным регулированием, с прогрессивным налогообложением и т.п. Но они скажут: такая экономика менее эффективна, чем экономика с минимальными госсектором и социальной защитой, а также невмешательством государства в процесс аллокации ресурсов. Тем самым они скажут, что есть такие формы организации экономики, которые мешают рынку и капиталу и, следовательно (это будет уже моим продолжением их логики) являются нерыночными. Тем самым они волей-неволей вынуждены будут согласиться, что нерыночные и не-капиталистические отношения возможны, но лишь как менее эффективные. Запомним вывод о том, что в экономике могут действовать нерыночные и некапиталистические механизмы присвоения и отчуждения, аллокации ресурсов и распределения (перераспределения) дохода и др.
Как ни странно, но гораздо резче к сформулированным нами выше предпосылкам отнесутся сторонники социально ориентированной и регулируемой рыночной экономики. Они напомнят известный тезис
о том, что рынок и капитализм уже в XX веке существенно изменились и потому перераспределение государством значительной части ВВП есть развитие рынка (а не форм, переходных к пострыночным), что
случайно в политической экономии социализма этот императив был назван ^ ^ основным законом коммунистической системы (Подробнее о соотношении апологетики и науки в этой связи см. в: Политическая экономия социализма в экономической теории XXI века. Материалы дискуссии / Под ред. А.В. Бузгалина, З.А. Корчагиной. М.: ТЕИС, 2003).
участие работников в собственности есть прогресс капитала (а не ростки посткапиталистических отношений) и т.п.
Авторы уже не раз полемизировали со сторонниками этих взглядов335, поэтому напомним только один аргумент, касающийся капитала. Если участие работников в собственности есть прогресс капитала, то почему бы тогда не перейти к собственности работников на средства производства (кооперативной, коллективной, коммунальной, муниципальной, федеральной и т.п.) как главной форме капиталистической организации экономики? Или же такой переход будет означать скачок «по ту сторону» капитала?
Нам ответят: этот процесс может идти лишь до определенной меры, до тех пор, пока основой экономики будет все же оставаться частная собственность. И этот ответ будет абсолютно правомерен: в самом деле, до тех пор, пока новые формы (те же ассоциированные формы собственности) развиваются лишь в виде переходных отношений и как подчиненные по отношению к капиталу как таковому (отношению, в котором собственник и наемный работник отделены друг от друга), они (эти новые формы) могут служить укреплению капитализма. Если же новые отношения станут доминирующими. то мы окажемся «по ту сторону» капитала. Точно так же обстоит дело и с соотношением рыночного саморегулирования и сознательного регулирования.
Итак, введение в анализ параметра исторического развития и перехода количественных изменений (например, нарастания регулирования) в качественные (переход «по ту сторону» рынка в нашем примере) позволяет нам аргументировать тезис о том, что наличие нерыночных отношений может быть признано даже если стоять на позициях, которые мы бы обозначил политическим маркером - как социал-демократические.
Отношения и процессы,
скрытые за понятием «социальный капитал»:
базовые социальные взаимодействия
После этих предварительных замечаний мы можем вернуться к проблеме историко-диалектического исследования феномена, называемого «социальным капиталом».
Что же скрывается за этим термином?
Если мы рассмотрим первый подвид «социального капитала» (отношения, приносящие рыночный эффект), то окажется, что основанием для такого имени является способность этих отношений и общностей приносить прибыль тем агентам, кто умело использует их для своих частных целей. Итак, внешне все параметры соблюдены. Даже с точки зрения марксовой всеобщей формулы капитала (Д-Т-Д’) перед нами капитал336. Более того, мы можем представить его формулу: Д-С-Д’, где С - социальные связи и отношения337. Эта формула, как выяснится ниже, несколько упрощена, но пока это не важно. С практической точки зрения она предстает в несколько циничном, но вполне понятном виде. У некоего агента Х есть, скажем, 1 млн долларов, которые он хочет приумножить. В случае обычных вложений этот исходный капитал принесет, скажем, 10% прибыли, т.е. 0,1 млн. Но если осуществить эти вложения, пользуясь протекцией однокашников по престижному Н-скому университету, то процент окажется выше, и наш агент Х получит не 0,1, а, скажем, 0,2 млн долларов прибыли. Соответственно 100 000 долларов в этом случае будут продуктом «социального капитала»338.
Однако с точки зрения Маркса всеобщая формула капитала есть не сущность, но видимость капитала как особого историко-экономического феномена. Под эту формулу подпадают и те формы, которые характерны и для «допотопного» (например, ростовщического и купеческого) капитала. Для нас эта «деталь» очень важна, ибо эти формы капитала, существовавшие задолго до капитализма, были классическим примером переходного экономического отношения. Возьмем в качестве примера следующую типичную для купеческого капитала эпохи российского позднего средневековья сделку: купец покупает у помещика в Н-ской губернии некий товар, везет его в Петербург и продает другому помещику (или царскому двору) с выгодой339. Этот пример указывает на отношение, которое противоречиво соединяло феодальное по своей социально-экономической сути производство (производство, основанное на использовании лично-зависимого работника как продавцом товара, так и его покупателем, деньги которому принес опять же крепостной) и капиталистическое по форме обращение.
Идем далее. Если мы приняли предложенное и в меру наших сил обоснованное определение капитала, то окажется, что в приведенном нами примере капиталистического социально-экономического отношения нет. Есть лишь его видимость (вполне реальная), т.е. перед нами как бы капитал, видимость капитала340.
Теперь мы можем взглянуть на систему отношений, которые характеризуют «производство» социального капитала в современную эпоху и на этом основании ответить на вопрос, является ли производство «социального капитала» капиталистическим производственным отношением.