«Юг» (обозначим этим термином социальное пространство жизнедеятельности объектов глобальной гегемонии) соответственно поставляет развитым экономикам природные ресурсы, концентрирует доинду-стриальные и грязные индустриальные технологии, в силу этого (а также господства ранне- и добуржуазных традиций в образе жизни) оказывается обременен мощными демографическими проблемами и т.п.
Будучи характеристикой «заката» «царства необходимости» (мира социального отчуждения) в целом эта черта глобализации приобретает особый аспект. Вспомним, что формой прогресса креатосферы в этом мире является рост превратного сектора. В силу этого возможности прогресса креатосферы поглощаются характерными для этого сектора превратными формами. Процесс глобализации начинает «питаться» высвобождающимися из материального производства ресурсами и сосредоточивается преимущественно в таких сферах, как трансакции (особенно финансы и торговля), милитаризм, бюрократия, масскуль-тура, СМИ и т.п.
Иными словами, намеренно повторим здесь вновь этот вывод предыдущих текстов книги, в человеческом сообществе возникает возможность вырастить на месте, освободившемся вследствие сокращения материального производства, некую новую сферу. Однако господствующий в условиях глобализации корпоративный капитал незамедлительно реализует эту возможность для укрепления своей гегемонии. Наиболее эффективно это можно сделать, развивая превратный сектор - мировой финансовый рынок, военные блоки и т.п., контролируемые ведущими государствами «Севера», и глобальный капитал именно это и делает.
Так процесс глобализации оказывается направлен (даже на уровне производительных сил) в русло закрепления гегемонии транснационального корпоративного капитала, сращенного с верхушкой ряда государств (прежде всего США и других стран «большой семерки»).
ГЛОБАЛИЗАЦИЯ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ
Рассматривая второй, лежащий на уровне социально-экономических отношений «пласт» процесса глобализации, выделим прежде всего ряд широко известных форм, обеспечивающих всемирную гегемонию корпоративного капитала и «закрепляющих» предпосылки такой гегемонии, выделенные на предшествующем - технико-производственном - уровне.
Традиционно воспользуемся для исследования диалектикой системой категорий, отражающей внутреннюю структуру производственных отношений и позволяющей выделить такие подсистемы, как способ координации, отношения присвоения/отчуждения, воспроизводство и др.
К ключевым противоречиям социально-экономической глобализации, лежащим в сфере аллокации ресурсов (способа координации) традиционно относят контрапункт национального по преимуществу государственного регулирования и мирового и по преимуществу свободно конкурентного рынка. Это противоречие действительно «имеет место быть» и является одним из основных вызовов социал-демократическому тренду экономической политики последних десятилетий. Однако есть и другие, гораздо менее заметные, но от этого не менее значимые противоречия, характеризующие специфику способа координации глобальной экономики позднего капитализма. Их выделение не представляет труда, если мы примем во внимание результаты нашего предшествующего исследования.
Так, тезис о формировании тотального рынка сетей, пронизанного «полями зависимости», позволит сформулировать прямое следствие: наличие системы отношений локального регулирования мирового рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы со стороны ТНК и других глобальных игроков.
Намеренно повторим: глобальный рынок, вопреки господствующей ныне мифологии рыночного фундаментализма, является сугубо регулируемым, только не национальными государствами, а глобальными игроками. Существенно, что масштабы и интенсивность регулирования глобального рынка едва ли не значимее, чем регулирование национальных экономик. Причина этого состоит, в частности, в том, что ТНК и другие глобальные игроки подчиняют своему регулирующему воздействию по преимуществу качественно менее развитых контрагентов. Они, как правило, слабее ТНК в технологическом отношении, по уровню концентрации капитала, институциональному развитию, мощи политической «крыши» (одно дело, когда твои транзакции охраняют армия и флот США, другое - страны N с годовым ВВП, меньшим, чем объем продаж одного из филиалов средней ТНК) и других параметров, относимых неоклассикой к сфере «рыночной власти»).
Не менее существенно и то, что наиболее «древняя» и общепризнанная в экономической теории функция государства - формирование «правил игры» на рынке, установление и защита прав собственности и контрактов - по мере развития глобализации все более переходит от национальных государств к транснациональным институтам - таким как ВТО и др.
Более того, кажущиеся нейтрально-едиными «правила игры» на глобальных рынках на самом деле существенно различны для акторов, принадлежащих к разным по уровню развития своих национальных экономик. Как писал в свое время Джордж Оруэлл, «все звери равны, но некоторые равнее других»361.
Так, хорошо известно, что правила ВТО отнюдь не едины и существенно различаются для разных стран. Различаются, в частности, размеры разрешенной государственной поддержки сельского хозяйства362, возможности использования демпинговых цен, таможенных квот и т.п.
Еще более значимо то, что реальная возможности защиты прав собственности и контрактов также существенно различны для разных акторов мировой экономической системы. Если важнейшие из них примут решение о том, что некоторое национальное государство с их точки зрения не соблюдает неких «общечеловеческих» норм и/или правил рынка, то они могут ввести и вводят санкции (вплоть до экономической блокады), которые не то что подрывают, но попросту уничтожают основы свободной глобальной конкуренции для целого спектра экономических игроков. Причем эти санкции, как правило, лишь прикрываются рассуждениями о «правах человека» и «демократии», ибо позволяют вести активное экономическое сотрудничество с фашистом Пиночетом и вводить блокаду Кубы, где реальные права рядовых граждан защищены куда лучше, чем во многих странах мира, с которыми «дружат» те же США.
Более того, поскольку, как мы уже отметили, некоторые национальные государства и их союзы (США, ЕС.) являются вместе с тем и глобальными игроками, устанавливающими правила игры на мировых рынках, постольку мы можем говорить о протоимперском регулировании глобальных рынков со стороны ограниченного круга [сверх]национальных государств. На мировом рынке осуществляется государственное регулирование, но для большинства национальных экономик мира это регулирование со стороны «чужого» государства.
Оно оказывается тем более активным и значимым, чем в большей мере та или иная национальная экономика зависима от мировых технологических и экономических потоков. Особенно финансовых рынков вообще и потоков свободно конвертируемой валюты, в частности. В данном случае (особенно в случае с долларом США) особенно наглядно видно, что в современной экономике государственное регулирование (а регулирование денежного обращения - одна из ключевых функций государства) мирового рынка осуществляется одним из [сверх]националь-ных государств.
Наконец, абсолютно неравными для разных акторов являются «правила игры» на глобальных рынках рабочей силы, которые практически свободны для граждан «Первого» мира и жестко ограничены для граждан «Третьего».
Таковы лишь некоторые из реальных противоречий тотального регулирования мировых рынков глобальными игроками.
Поднимемся на уровень основного производственного отношения глобального капитализма - отношения глобального капитала и труда.
Капитал как конкретно-всеобщее производственное отношение в условиях глобализации обретает ряд качественно новых признаков.
Во-первых, господствующей формой капитала становится транснациональная корпорация (ТНК).
В известном смысле можно согласиться с известным мнением, что ТНК - это такое же открытие XX века, как атомная бомба (в известном -ибо нужны как минимум две оговорки: во-первых, это «изобретение» не является результатом чей-либо субъективной деятельности, оно вызрело и сложилось объективно и, во-вторых, бомбы-ТНК «взрывались» и «взрываются», в отличие от атомных, постоянно).
Начнем наш анализ с некоторых определений. Проделанное выше исследование позволяет показать, что транснациональной корпорация является в той мере, в какой она (в отличие от «обычной» национальной корпорации-монополии) представляет собой субъект гегемонии (в частности, монопольного локального регулирования и влияния на рынок, подчинения труда и Человека и т.п.) в ряде государств. Более того, ТНК представляет собой меж- и надгосударственную институциональную форму международного капитала. Если при этом она базируется не в одной (как «обычная» ТНК), а в нескольких странах, то можно говорить
о мультинациональной корпорации - но дело не в тонкостях терминологии. Важнее, что с содержательной точки зрения ее можно определить как такой корпоративный капитал, который генерирует описанное выше «поле зависимости» и систему отношений подчинения труда и человека в международном (в пределе - общемировом) масштабе, является «пауком», создавшим и воспроизводящим одну из мировых сетей.
В результате гегемония корпоративного капитала проявляет себя как власть всемирно-единого (хотя и внутренне конкурентно-антагонистического) глобального капитала.
Глобализация изменяет не только капитал, но и труд.
Для процесса глобализации трудовых отношений характерно формирование мирового рынка рабочей силы, который пронизан глубочайшими противоречиями, порождаемыми мировой гегемонией капитала.
С одной стороны, этот рынок уже стал единым и мировым, ибо единый транснациональный глобальный капитал использует (эксплуатирует) наемных работников в любой стране, в любом регионе; труд соединен использующим его капиталом (в частности, ТНК) в единый мировой воспроизводственный процесс.