На одном полюсе этого противоречия - субъекты мировой экономической, геополитической и духовной гегемонии капитала (в том числе и государства, являющиеся их «родиной», прежде всего США в качестве не особого национального государства, а глобального «сверхигрока»), а также корпоративные структуры в странах «Второго» и «Третьего» миров, как бы «пролонгирующие» власть своих «старших братьев». Они монополизируют (1) наиболее современные ресурсы развития (know-how, высококвалифицированные кадры и т.п.), (2) контроль за глобальными институтами (ТНК, НАТО, МВФ и ВТО - это их агенты, а отнюдь не «представители интересов мирового сообщества»), (3) механизмы и институты насилия и политического гегемонизма (от почти абсолютной монополии на оружие массового уничтожения и стоящих вне конкуренции с какими бы то ни было другими структурами вооруженных сил США и НАТО до играющих роль «мирового политбюро» саммитов и пронизывающих весь мир секретных служб); в их руках находятся также (4) характерные для периода генезиса «общества знаний» механизмы гегемонии в области духовного производства (прежде всего всемирные массмедиа, информационные системы и стандартизованная, контролируемая ТНК масскультура) и идейно-теоретический контроль (послушная и оплачиваемая ими «элита» интеллектуалов).
Эти субъекты постепенно сращиваются в новую метаструктуру, которую ныне все чаще называют «империей», и которую мы в следующем подразделе назовем «протоимперией», ибо процесс ее формирования только начался и альтернативы этой траектории еще существуют.
На противоположном полюсе противоречия процесса глобализации геополитической и духовной жизни - объекты гегемонизма, включая сотни миллионов «рядовых» граждан в развитых странах и миллиарды
- в развивающихся, вкупе с государственными и частными структурами капитала стран «Третьего» мира (а также ряд экс-«социалистических» государств), занимающими относительно самостоятельное положение.
При этом формирование в этих государствах корпоративно-клановых структур, монополистических объединений (часто зависимых от ТНК); нищета, традиции бюрократизма и докапиталистической эксплуатации; низкий уровень культуры и угнетение национального самосознания (в том числе - и вследствие всеобщего распространения вестернизированной масскультуры); гегемония мирового корпоративного капитала, давящего их экономику, разрушающего природу, развращающего местную элиту, - все это вкупе с культурным и информационным империализмом создает основы для формирования новой угрозы мировому сообществу. Это - корпоративно-бюрократические режимы стран «Третьего» (и отчасти «Второго») мира, ориентированные на сепаратизм, национализм и милитаризм как иррациональные средства решения проблем их отсталости и зависимого типа капитализма.
Нынешняя модель мировых отношений не может разрешить это противоречие. «Свободная конкуренция» и открытые границы становятся идеальными механизмами для того, чтобы страны, монополизирующие капитал, высокие технологии, военную мощь и контроль над международными организациями, могли «свободно» конкурировать с теми, кто ничего этого не имеет. Иррационально (милитаризм, паразитические финансовые спекуляции, «общество потребления», массовая культура и т.п.) растрачивая большую часть пока еще крайне ограниченного потенциала высокой производительности труда, корпоративный капитал неизбежно сохраняет «периферию», где консервируются существующие в современном мире доиндустриальные и «грязные» индустриальные технологии, где при нынешнем типе международных отношений будут сохраняться нищета и жестокие внутренние конфликты^
: Общеизвестно, что несколько сот богатейших семей (живущих по большей части в США и других странах «золотого миллиарда»), контролируют богатства, соизмеримые с доходом беднейшего миллиарда граждан Земли, что военный бюджет одних только США (напомним: в 20i4 году он составит 633 миллиарда долларов - http://www.kp.ru/online/news/i6i0i99) достаточен, чтобы вдвое поднять уровень жизни более чем миллиарда беднейших жителей ^
Эти противоречия порождены господствующим ныне, в период «заката» неолиберализма, типом экономической и политической организации, а отнюдь не мифическим «столкновением цивилизаций», лишь камуфлирующим реальные экономические, политические и духовные основы геоэкономической, геополитической и духовной гегемонии корпоративного капитала во всемирном масштабе, равно как и внутренних противоречий между различными структурами корпоративного капитала.
Продуктом этих противоречий неолиберального типа глобализации, трансформирующегося в протоимперию, с неизбежностью становится перманентно воспроизводящаяся и усложняющаяся система отношений насилия, охватывающих человечество в целом.
После разрушения «Мировой социалистической системы» мир оказался в положении, когда массовое прямое сопротивление власти протоимперии становится практически невозможно. Только ее хозяева обладают (остановимся здесь преимущественно на неэкономических аспектах):
• финансовыми, материальными и высококачественными человеческими ресурсами, достаточными для воспроизводства современных систем насилия;
• почти полной монополией на оружие массового уничтожения и многие наиболее современные виды оружия;
• наиболее боеспособными и крупнейшими количественно армейскими соединениями;
• монополией на генерирование и распространение know-how и инноваций в сфере вооружений, организации и управления аппаратами насилия, и тому подобных сферах деятельности;
• системой секретных служб и информацией, позволяющими контролировать процессы возникновения любых «возмущений» в сложившейся системе гегемонии корпоративного капитала, его государств и международных союзов;
• контролем за международными механизмами насилия - НАТО и т.п.;
• контролем за институтами международного права (от Совета безопасности ООН до суда в Гааге) и/или возможностью безнаказанно ими пренебрегать.
Оборотной стороной, реакцией на оскорбленность этим миропорядком, этой односторонней гегемонией, реакцией на попытку монополизации права на легитимное насилие и представительство ценностей цивилизации является феномен терроризма.
^ земли, до сих пор стоящих на грани голода и не имеющих даже простейших благ цивилизации как чистая питьевая вода и начальное образование;
а 0,1% налога на финансовые спекуляции мог бы решить проблемы здравоохранения и образования для той же части населения.
Эта специфическая для современного мира функция - функция иррациональной реакции на монополизацию насилия корпоративными структурами - становится действительной угрозой для человечества. Однако для нас существенно не только абстрактное осуждение терроризма (сразу отметим, что корпоративный капитал и его структуры, например, секретные службы, сами систематически используют террор
- как прямо, так и руками тех организаций, с которыми они, якобы, борются414), но и фиксация глубинной взаимосвязи между глобальной гегемонией капитала и терроризмом.
События первых лет нового столетия показали, что здесь действует устойчивая закономерность: чем (i) глубже социально-экономическое, политическое и национально-культурное угнетение стран «Третьего» мира (и, как следствие, развитие в них реакционно-фундаменталистских тенденций), чем выше при этом (2) уровень монополизации систем легитимного насилия (не говоря уже о современном оружии) и духовного подчинения народов этих стран субъектами глобальной гегемонии капитала (что ведет к оскорбленности угнетенных этим миропорядком и невозможности легитимного ответа на это оскорбление), а также (3) мощь теневого транснационального капитала (не забудем, что наркобизнес, торговля живым товаром и оружием, а также, главное, теневые финансовые операции - это такая же неотъемлемая изнанка глобального капитала, как коррупция - бюрократии), тем больше, с одной стороны, опасность использования терроризма силами, противостоящими этой власти, а с другой - агрессивность субъектов гегемонии, «протоимперии» (ТНК, НАТО и т.п., а также стоящая за ними корпоративно-государственная номенклатура США).
Соединение практики локальных войн и терроризма в единую антагонистическую систему рождает феномен, названный военными теоретиками асимметричными войнами415.
Они становятся совершенно особым типом насилия. Среди их характеристик, во-первых, различные, но непосредственно взаимосвязанные (обусловленные социопространственными противоречиями глобализации) основания и причины военных действий у противостоящих сторон: продолжение политики гегемонии военными средствами со стороны субъектов глобализации (США и ряд других стран НАТО в войне с Ираком, Афганистаном, Ливией; Россия в войне с Чечней) и сопротивление глобальной гегемонии (как правило, с исторически реакционных позиций и неадекватными - террористическими, губящими мирных жителей
- методами) со стороны объектов глобализации.
Во-вторых, асимметричные войны предполагают качественное различие средств и методов борьбы у противостоящих сторон при сходстве последних как в стремлении к «точечному» характеру ударов (и со стороны террористов, и со стороны государств, использующих «особо точное оружие»), так и по результатам, совершенно противоположным декларируемым: уничтожаются в обоих случаях преимущественно не виновники насилия, а мирное население и отнюдь не «точечно».
В-третьих, для этих войн характерно качественное различие сил у противостоящих сторон (военный потенциал «террористических» организаций на несколько порядков меньше потенциала США, НАТО или России) при способности каждой из них оказывать сравнимое воздействие на противоположную сторону.
Наконец, в асимметричных войнах зачастую отсутствует не только линия фронта, но и сколько-нибудь локализованный в пространстве театр военных действий. Для них характерна точечно-сетевая структура военных действий (как акты террора, так и «миссионерские» войны вспыхивают ныне практически в любых точках земного шара). И как таковые асимметричные войны становятся типичным продолжением форм развития сетевого общества и постиндустриальных технологий, характерных для глобальной гегемонии капитала.