Попробуем коротко раскрыть эти тезисы, положив в основу типо-логизации глобальных проблем на уровне материальных социальных отношений три таких важнейших «пласта» производственных отношений всякого способа производства, как: (i) социально-экономическая форма связи производителя и потребителя (координации); (2) отношения соединения работника со средствами производства и отображающие их отношения собственности; (3) отношения воспроизводства.
Во-первых, гегемония корпоративного капитала, как мы уже подчеркнули, порождает соперничество обособленных корпоративных структур (в качестве которых выступают национальные, транснациональные и мультинациональные корпорации, национальные государства, а также межгосударственные структуры). Процессы неомарке-тизации и т.п. формы гегемонии капитала формируют принципиально неподконтрольную некоторой единой силе (ни корпорациям, ни государствам, ни наднациональным институтам) форму протекания экономических процессов, а именно их стихийность. Причем речь в данном случае идет даже не о стихийности рыночной саморегуляции, а о не подвластности мировым процессов взаимодействия глобальным игроков в мировой геоэкономической среде (включая финансовые рынки как основную сферу жизнедеятельности сегодняшнего капитала) ни силам саморегулирования рынка, ни сознательному регулированию государств.
Эта стихийность становится глобальной угрозой всемирным, производительным силам и единой ноосфере Земли.
Оборотной стороной этого процесса является омещанивание, нарастание конформизма, неспособности граждан нынешнего мирового сообщества к ассоциированному социальному творчеству, торможение потенции этого ассоциированного социального творчества в результате новой волны развития денежного, товарного фетишизма и консьюмеризма («рыночный фундаментализм»). Эти процессы достигают высшей стадии, когда человек становится зависим от корпоративных структур по всем параметрам: как работник, как потребитель, как житель.
Складывается парадоксальная ситуация, когда ни корпоративный капитал и его номенклатура, ни противостоящие ему граждане - работники, потребители, клиенты - не могут решить задачи преодоления той сложной системы отчуждения, которая порождена самими этими силами, не могут стать субъектом решения глобальным проблем.
Следовательно, глобальной угрозой человечеству становится отсутствие единой планетарной силы, способной противостоять нарастанию отчуждения. Более того, в конце ХХ века началось размывание даже реального (а не потенциального, если угодно, виртуального) конкретно-всеобщего интереса к развитию социального творчества, к свободному ассоциированию. Отсутствует та единая планетарная сила, которая способна решить глобальные проблемы первого уровня (противостоять угрозам антиприродного и антигуманного развития производства). Нарастает стихийность в развитии глобальных и опасно больных производительных сил, что находится в жестком противоречии с указанным выше отсутствием у корпоративного капитала способности к сознательному регулированию глобальных процессов.
Еще раз оговоримся: сейчас мы формулируем именно угрозы, глобальные проблемы, и это - односторонняя характеристика современной действительности, ведь в ней кроме этих угроз существует и потенциальная возможность их преодоления, о чем шла речь выше.
Во-вторых, в отношениях соединения работника со средствами производства система тотального подчинения труда капиталу приводит к тому, что в обществе не складывается в массовых масштабах работник, способный к неотчужденному творческому труду. Подчеркнем - именно в массовых масштабах и в неотчужденном виде; о наличии весьма ограниченных по масштабам тенденций развития превратных форм генезиса такого типа работников - «профессионалов» - уже говорилось.
Говорилось и о «вымывании» на периферию, в «низы» социальноэкономической жизни работников массовых творческих профессий (учителя, воспитатели и т.п.), хотя именно они, исходя из законов генезиса креатосферы, должны составлять главную силу прогресса человечества в III тысячелетии, должны были бы быть подняты, как писал когда-то еще В.И. Ленин (а вслед за ним Грамши и многие другие теоретики и практики подлинного марксизма XX века), «на недосягаемую высоту» (подробнее об это в IV части книги). Ныне же, в силу господства превратных форм развития творческой деятельности, они, повторим еще и еще раз, вытесняются на обочину жизнедеятельности капитала, развивающего прежде всего «профессионалов» превратного сектора.
Тем самым корпоративный капитал, оказывается, в принципе не способен решить ключевую глобальную проблему человечества - перехода к креатосфере, лежащей «по ту сторону» экономического общества. Творческий потенциал большинства членов общества оказывается не востребован и подавляется в зародыше (в секторах с господством ручного и машинного репродуктивного труда, где занято подавляющее большинство работников Земли), а для узкого круга «профессионалов» тотальная гегемония капитала становится «тюрьмой» их творческих способностей, консервируя господство отчужденно-экономических форм организации общественной жизни даже там, где труд человека уже вырвался «по ту сторону материального производства», запирая творчество в «концентрационный лагерь» превратного сектора. В нем наиболее творчески способные члены всего человеческого сообщества из всех стран в превратных формах используют свои способности для развития субститутов креатосферы (финансов, ВПК, массовой культуры и т.п.). Тем самым они непосредственным образом служат укреплению власти того самого капитала, который их запер в этот лагерь, работая не покладая рук на возведение все более мощных и изощренных форм власти хозяев того концлагеря, в котором они сидят421.
В-третьих, гегемония корпоративного капитала порождает сложное противоречие воспроизводства социально-экономических отношений капитала эпохи «заката» экономической общественной формации (оно тесно переплетено с социопространственным процессом глобализации, описанным выше).
На одном полюсе этого глобального противоречия воспроизводства -социопространственные и социовременные анклавы, являющиеся «родиной» корпоративного капитала и развивающиеся по специфическим законам функционирования субъектов гегемонии.
Эти сферы социального пространства-времени, как было показано выше, порождают и развивают высокие технологии, обеспечивают рост производительности труда, стабильность доходов, формирование «общества двух третей» (или хотя бы - как в последние десятилетия - «одной трети»). Но сложившееся в них «общество потребления» само по себе становится глобальной угрозой человечеству.
Оно, во-первых, основано на чрезмерном и иррациональном (нацеленном на престижное [пере]потребление огромного количества фиктивных благ) использовании ограниченных ресурсов (что, кстати, и делает эту модель невоспроизводимой в рамках всего человечества; другое дело, что ее и не надо воспроизводить). Во-вторых, «общество потребления» (что неслучайно заложено в самом его имени) ориентировано на развитие пассивно-конформистской модели жизнедеятельности, т.е. подрывает возможности развития субъекта решения глобальных проблем 1.
Именно эти анклавы (а к ним относятся не все жители, не все институты развитых стран и не во все периоды их эволюции) потребляют непропорциональное большое количество природных и интеллектуальнотворческих ресурсов человечества и монополизируют достижения прогресса. Они же оказываются родиной наиболее мощных институтов насилия, а также концентрируют в своих руках и монополизируют информацию и массовую культуру, становясь центрами информационного империализма, устойчивого идеолого-политического контроля и воздействия на человечество.
^ что капитал не может решить «всего лишь» проблем гармоничного развития природы и культуры (это любимые тезисы Н. Злобина и В. Межуева), а значит (эту неочевидную связь мы раскрыли выше), он не может решить и проблемы благосостояния для всех (в качестве аналогии использую уже приводившийся пример: феодальное общество не могло решить «всего лишь» проблему индустриализации, а значит, преодоления угрозы голода, зависимости человека от природной среды, от стихии).
1 Другое дело, что Запад - это не только «общество потребления», это еще и альтернативные ему социальные движения, и многое другое; вот почему снятие (с удержанием положительного) модели «общества потребления» и развитие социального творчества есть одно из важных слагаемых продвижения по пути решения глобальных проблем.
Именно эти анклавы социального пространства и времени создают и наиболее мощные интернациональные институты, которые в принципе призваны осуществлять контроль за развитием человечества как единого целого и обеспечивать решение глобальных проблем (ныне это, на практике, прежде всего НАТО, МВФ и подобные им институты, а отнюдь не ООН или ЮНЕСКО).
Но, что называется, «щуку бросили в реку»: именно те и только те, кто порождает глобальные проблемы, в потенции (но не в реальности) обладают интернациональным контролем за возможностью решения этих глобальным проблем. (Подчеркнем: иррациональный характер корпоративного капитала и государственных аппаратов стран «Первого» мира как псевдогаранта решения глобальных проблем порожден именно и прежде всего названными выше чертами гегемонии корпоративного капитала.)
Итак, истеблишмент «Первого» мира, его корпорации становятся своего рода «псевдогарантом» спасения человечества от глобальным катастроф, которые они же сами прежде всего и генерируют422.
Такова одна из сторон противоречия воспроизводства глобальных материальных социальных проблем.
Второй полюс описываемого выше противоречия - «периферия» корпоративного капитала, те анклавы социального пространства и времени, которые сосредоточены сейчас главным образом в развивающихся странах и отчасти в странах бывшей «Мировой социалистической системы», а также в многочисленных анклавах нищеты в развитых странах (особенно в мегаполисах). Здесь концентрируются и воспроизводятся прямо противоположные экономические и социальные качества.