^ воспроизводства, отторгающей прогресс человеческих качеств и инновации и закрепляющей в целом периферийное положение нашей экономики.
Более того, практически все они признают, что эти трансформации означают уход в прошлое ключевых параметров прежней экономики и рождение новых. Следовательно, приняв в первом приближении (а оно соответствует господствующим ныне представлениям - посмотрите хотя бы на любой учебник по компаративистике) тезис - происходящие в постсоветском пространстве изменения есть переход от одного типа экономической системы^ к другой - мы можем сделать следующий теоретический вывод: структура того, что умирает и рождается, укажет с наибольшей очевидностью на структуру экономической системы.
Подчеркнем: в условиях стабильно функционирующей зрелой экономики, где все ее звенья соединены сложной системой прямых и обратных связей, выделение основных элементов структуры крайне затруднено. В период же ломки эти параметры обнажаются предельно четко.
Так что же именно подлежало «демонтажу» в старой системе? Возьмем в качестве основы логику радикальных либерал-реформаторов. Они выдвинули (и попытались реализовать) лозунги либерализации, приватизации и стабилизации2, т.е. перехода от плана к рынку, от государственной к частной собственности, от «экономики дефицита» к спросоограниченной саморегулирующейся системе, от советской «уравниловки» - к капиталистической системе доходов, от советской институциональной и политической системы к постсоветской (не будем в этом тексте дискутировать, какова ее сущность).
На методологическом языке это означало изменение:
• способа координации (аллокации ресурсов), формы связи производителей и потребителей;
• отношений присвоения/отчуждения средств производства и результатов деятельности (отношения собственности);
• отношений воспроизводства;
• системы отношений распределения дохода и социальных параметров. Если принять во внимание что вскоре выяснилась и необходимость
создания (в качестве основы рыночной экономики) новой технико-производственной структуры, с одной стороны, и (в качестве адекватной формы рынка) новой институционально-правовой3 и политической систем, - с другой, то.
: С учетом социопространственных вариаций следовало бы сказать - систем.
2 Едва ли не общеизвестно, что именно на этом настаивали праволиберальные авторы реформ. В России - прежде всего Е. Гайдар и члены его «команды» (работы этого автора мы упоминали выше); из западных советников особенно известны Джеффри Сакс, Эндрю Уорнер, Андерс Аслунд, Джонатан Хэй и др. (см.: Сакс Дж. Рыночная экономика и Россия. М.: Экономика, i994. С. 25-27; Aslund A. How Russia Became a Market Economy. Brookings, i995).
3 Мы пока оставим в стороне анализ институтов.
То мы получаем достаточно явственную, радикальным сломом обнаженную, структуру экономической системы. В основе - определенная технико-производственная структура; в центре - форма координации, отношения собственности (способ присвоения/отчуждения), воспроизводства, распределения дохода и иных социальных результатов воспроизводства; в качестве оформления - институционально-правовая и политическая системы.
Итак, мы получили упрощенную модель экономической системы как взаимообусловленной связи определенных технологических структур (производительных сил) и социально-экономических связей (производственных отношений). Дополнением классического марксизма в данном случае стало «всего лишь» выделение основных блоков системы производственных отношений. Существенно, однако, что этот вывод мы получили не в результате провозглашения «вечной правоты марксизма», а на основе (повторим вновь) обобщения практики и теории либеральных реформ. Именно для такого вывода мы и стали «городить огород» с анализом структуры радикальных «реформ».
К таким же результатам можно прийти и на основе генерализации перехода от добуржуазных экономик (оставим в стороне споры о феодализме, азиатском способе производства и т.п.) к капиталистической. В этом случае мы бы зафиксировали, что на протяжении достаточно долгого периода произошел переход от преимущественно натурального хозяйства к товарному; от той или иной формы внеэкономического принуждения и личной зависимости (рабства, азиатской деспотии, феодализма) к отношениям юридически свободного наемного работника и собственника капитала (отношениям вещной зависимости в терминологии Маркса463), предпосылкой чего стала индустриальная революция и т.д. Сходные выводы напрашиваются и при анализе попыток построения посткапи-талистической экономики в СССР и других странах «реального социализма», где создавались системы планирования, проводилась национализация собственности, менялись отношения воспроизводства и т.п.464
Подтверждение правомерности выделения названных блоков экономической системы можно получить, обратившись к сравнительному анализу различных теоретических школ, так или иначе описывающих экономические системы (мы это показали в предыдущем томе и не будем повторять здесь).
Обоснование сформулированной выше модели структуры экономической системы, как легко заметить, в основных своих пунктах перекликается и со структурой системы категорий, выделенных в «Курсе политической экономии» Под ред. Н.А. Цаголова (особенно рельефно она была раскрыта во втором томе) - той структурой, которая была предложена университетской школой политической экономии465. Эта структура сама по себе является важным достижением, и поэтому мы считаем не лишним повторить эти ныне полузабытые тезисы.
К основным положениям этой школы относится (напомним) выделение, во-первых, исходного производственного отношения, характеризующего взаимосвязь производителя и потребителя, социальноэкономическую форму труда и продукта. Университетская школа политической экономии предполагала, что для капитализма исходным пунктом являются отношения товарного производства (подчеркнем: производственные отношения, включающие противоречия обособленности производителей в системе общественного разделения труда, противоречие частного и общественного, конкретного и абстрактного труда, овещнение человеческих отношений в форме товара и т.п.; все это - категориально богатое пространство, далеко не сводимое к понятию «рынок»466). Для социализма в этом качестве была предложена планомерная форма связи производителя и потребителя467, непосредственно общественный или непосредственно обобществленный (были разные трактовки) труд и, соответственно, такая же форма продукта. (В скобках заметим: разрушение в первую очередь именно системы планирования при проведении либеральных «реформ» как нельзя лучше подтвердило правоту названной гипотезы.)
Во-вторых, предполагалось, что экономическая система включает в себя т.н. основное экономическое отношение или способ соединения работника со средствами производства, который отражается отношениях собственности. Для капитализма это были отношения частнокапиталистического присвоения и отчуждения. Что же касается идеальной модели социализма, то представители университетской школы считали, что в основе общественной собственности должен лежать непосредственно общественный способ соединения ассоциированных производителей с обобществленными средствами производства.
Далее, в-третьих, в рамках этой школы выделялись отношения воспроизводства и свойственные им закономерности накопления, а также, в-четвертых, отношения распределения общественного дохода (заработная плата, прибыль и рента при капитализме, распределение по труду и общественные фонды потребления - в идеальной модели социалистической системы).
Оформляла экономическую систему совокупность отношений, которые для капитализма получили неопределенную квалификацию «вторичных» и «третичных», а для социализма - имя «хозяйственный механизм». Как мы показали выше, эта методология выдержала проверку временем. Конец ХХ - начало нынешнего века обнаружили, однако, принципиальную актуальность исследования не только развитого, стабильного состояния, но и (причем едва ли не прежде всего) трансформаций экономических систем1.
Здесь, как ни странно, опять оказывается актуальна определенная часть наследия «Цаголовской школы», а именно их разработки проблем переходных производственных отношений2. Оставим в стороне историко-библиографический дискурс (мы уже не раз писали об этом аспекте наследия «Цаголовской школы») и суммируем ключевые аспекты методологии исследования трансформаций экономических систем.
Наиболее известная в рамках нашей традиции часть этой методологии - исследование переходных отношений, в том числе в рамках капитализма. Мы этот феномен исследовали как диалектику «заката» общественной системы. Суть этого «заката» может быть представлена как закономерное самоотрицание в рамках этой системы ее генетических основ, качества («исходного отношения») и сущности («основного отношения»3) вследствие развития внутри «старой» системы ростков
: Более того, последние десятилетия привели даже к появлению новой дисциплины - транзитологии.
2 Кроме собственно Курса политической экономии следует назвать работы
В.В. Куликова (см.: КуликовB.B. Становление социалистических производственных отношений. М.: Изд-во Московского университета, i978) и С.Е. Ян-ченко (см.: Янченко С.Е. Переходные производственные отношения. Минск: Изд-во БГУ, i974).
3 Тезис о подрыве отношений товарного производства и развитии неполной планомерности внутри капитализма в советский период квалифицировался ^