С. 3-29. Применительно к финансовым корпорациям эти положения ^
Как легко понять, эти отношения оказываются не только хорошо совместимы с формами докапиталистической (основанной на личной зависимости), раннекапиталистической (основанной на формальном подчинении труда капиталу) и классически-капиталистической (основанной на реальном подчинении труда капиталу) эксплуатации, но и вызывают все эти три феномена к жизни «ежедневно, ежечасно и в массовом масштабе»1.
В свою очередь, столь же очевидно, что эти отношения крайне трудно совместить с развитыми формами социализации позднего капитализма, предполагающими высокий уровень самоорганизации и широкие экономические права граждан и работников, развитую социальную ответственность бизнеса и частного собственника2, контроль гражданского общества за бизнесом и государством, прозрачность деятельности обоих акторов и т.п.
Третий блок отношений отчуждения/присвоения, типичных для современной России, - мутации многообразных форм социализации, характерных для советской экономики. Подчеркнем: в России большая часть форм социализации экономики (частично бесплатные для пользователя образование, здравоохранение и т.п.) выросла не из активной социально-творческой деятельности граждан и их организаций (профсоюзов, образовательных и правозащитных движений, социал-демократических и коммунистических партий), а из советской патерналистской модели. В результате этот блок отношений присвоения постепенно деградирует, опускаясь ниже уровня, типично даже для стран полупериферии. В России отсутствует прогрессивная шкала подоходного налога, доля расходов на образование, культуру, здравоохранение и т.п. в 2 раза ниже, чем, в развитых странах (см. таблицу 9), у нас несоизмеримо слабее, чем в той же Латинской Америке, местное самоуправление, профсоюзы и другие институты гражданского общества.
Все это делает весьма вероятным дальнейшую десоциализацию российской экономики и ее реверсивную инволюцию к моделям, типичным для капитализма 100-летней давности3.
^ раскрыты в монографии А.А. Залетного «Финансовый капитал. Взгляд изнутри» (М., 2014). О специфике их проявления в сфере госкорпораций см.: Соколов А.А. Государство как частная собственность инсайдеров (на примере российских госкорпораций) // Критический марксизм: поколение next. Новый взгляд на отчуждение, глобализацию и Россию / Под ред. Г.Ш. Аитовой. М.: ЛЕНАНД, 2014. Анализ этого феномена с использованием методологии классического институционализма дан в: Брижак О.В. Экономика деформаций: специфика российского бизнеса // Философия хозяйства. 2014. № i.
1 Авторы позволили себе использовать знаменитую фразу В.И. Ленина о порождении капитализма мелким товарным производством.
2 «Собственность обязывает. Ее использование должно одновременно служить общему благу» (Конституция ФРГ. Ст. 14, п. 2).
3 Об альтернативных сценариях развития российской социально-экономической системы - в заключительном подразделе этого текста.
| таблица 9 Совокупные расходы на образование, здравоохранение и социальные трансферты в некоторых странах мира, % ВВП | ||||
|---|---|---|---|---|
| соц.трансферты | образование здравоохранение | все соц. расходы | ||
| Франция | 32,1 | 5,8 | 9,0 | 46,9 |
| Германия | 27,8 | 4,5 | 8,9 | 41,2 |
| Италия | 27,8 | 4,5 | 7,4 | 39,7 |
| Великобритания | 24,1 | 5,3 | 8,0 | 37,4 |
| США | 19,2 | 5,3 | 8,5 | 33,0 |
| Россия | 12,5 | 4,6 | 4,3 | 22,2 |
Источник: расчеты авторов на основе данных Factbook 2013: Economic, Environmental and Social Statistics // OECD. 2013; http://www. oecd-Ilibraiy.org/economics/oecd-factbook-20i3_factbook-20i3-en;jsessionid = 22spu80vqvi0i.x-oecd-live-02; а также данных Росстата, Роструда, Федерального казначейства, федеральных законов об исполнении бюджета ПФР и исполнении бюджета ФСС, законов об исполнении бюджетов субъектов РФ.
Такая социально-экономическая основа отношений собственности неизбежно порождает специфику их форм и прав.
Продолжим наше исследование характеристикой хорошо известных проявлений специфики нашей экономики в сфере прав собственности. В профессиональных работах по экономике России не раз писалось, что для последней типичны процессы постоянных качественных изменений субъектов, форм и прав собственности, передел объектов собственности и т.п., причем происходящие в общей обстановки слабости и противоречивости институциональной системы (диффузии институтов). В связи с этим права собственности в нашем обществе слабо (по сравнению с устойчивыми системами позднего капитализма и «реального социализма») специфицированы.
Отличительной чертой российской экономики является также постоянное перераспределение прав собственности и имущества под определяющим влиянием локального корпоративного и теневого государственного регулирования, а также неэкономических факторов.
Вследствие этого юридически зафиксированные формы собственности в России не адекватны их действительному экономическому содержанию в той мере, в какой происходят названные выше процессы.
С одной стороны, значительная часть приватизированных, т.е. формально считающихся частными, предприятий (акционерных обществ) находится под контролем тех или иных государственных структур и это теневая бюрократизация (но не национализация) частной собственности в России.
С другой стороны, в государственных корпорациях или корпорациях, в которых крупные пакеты акций сосредоточены в руках государства, нередко определяющими их деятельность являются не интересы общества и даже не интересы государства как особого института, а интересы частных лиц - корпоративно-бюрократической номенклатуры (на языке неоклассики их можно определить как наиболее влиятельных инсайдеров). Последнее - одна из сторон потери российским государством контроля за собственностью. В то же время регулирование отношений собственности со стороны государства часто принимает форму вмешательства конкретных чиновников или их группировок, преследующих частные интересы, стремящихся получить выгоды от принятия тех или иных решений. Так разворачивается процесс теневой приватизации государственной собственности.
Действительным содержанием практически всех форм собственности в трансформационной экономике России является, как уже было замечено выше, корпоративно-капиталистическое отчуждение работников, органично интегрирующее в себя формы внеэкономического принуждения и т.п. Реальными хозяевами (институтами, концентрирующими в своих руках большую часть прав собственности, прежде всего распоряжение и присвоение) нашей экономики по преимуществу являются номенклатурно-капиталистические (кланово-капиталистические) корпоративные группы (подробнее об этом ниже).
Эти структуры являются деформациями гегемонии корпоративного капитала, так как капиталистические отношения здесь видоизменяются и сращиваются с другими, более архаическими. В корпоративные группы превращаются старые и новые хозяйственные (производственные, торговые, финансовые и т.д.) системы. Они (1) предполагают не только экономическое (капиталистическое), но и внеэкономическое принуждение к труду, наличие отношений добуржуазной (мафиозно-феодальной) структуризации и подчинения; (2) возникают, как правило, на базе или трансформации политико-хозяйственной власти «номенклатуры» в права собственников и/или легализации теневого сектора, и сохраняют их черты; (3) организованы как закрытые бюрократические кланово-корпоративные структуры («командные экономики» в миниатюре)482.
Итак, закономерностью российской экономики является двоякий процесс трансформации отношений собственности: с одной стороны, разложение и внеэкономическая ликвидация государственно-бюрократической системы отношений собственности, легализация криминальной собственности и спонтанный рост частной собственности на основе первоначального накопления капитала; с другой - параллельная трансформация этой формально частной или смешанной собственности в номенклатурно(кланово)-корпоративную. Первая тенденция доминировала в 1990-е годы, вторая - в 2000-е. В настоящее время здесь, как было отмечено выше, налицо противоречивая смесь теневой приватизации
-ч V /* V /* V V
государственной собственности с теневой бюрократизацией частной. Эта двоякая тенденция порождает наиболее реакционные формы отчуждения работника от объектов собственности, труда и его продукта и тормозит использование его хозяйской мотивации, противодействует развитию как социализации собственности, так и развитию мелкой частной собственности и собственности работников.
Можно сделать вывод, что российская экономика характеризуется процессом интеграции (1) огосударствленной собственности прошлого с (2) деформациями тенденций корпоративизации собственности, свойственной позднему капитализму, и (3) воссозданием добуржуазных форм принуждения и зависимости. Данные процессы свойственны в той или иной степени всем трансформационным экономикам, но в России они стали господствующими и именно они составляют важнейшую специфику доминирующего в современной экономике подпространства, в котором господствуют отношения кланово-корпоративного отчуждения/ присвоения.
Подчеркнем: основная власть в российской экономике, как уже было сказано, принадлежит именно им. Доля 100 крупнейших российских компаний в валовом внутреннем продукте в 2000-е годы составляла свыше 50%, а в ключевых отраслях (сырьевой и финансовый сектора) они доминировали едва ли не абсолютно (см. таблицу 10)1. Власть же этих структур гораздо шире, нежели формальная доля в объемах выпуска, ибо, как мы не раз подчеркивали, они оказывают мощное локальное регулирующее воздействие на сопряженные сферы экономики и государство.