: Рассчитано по данным Росстата: Социально-экономические показатели Российской Федерации в i99i-20i2 гг. (приложение к статистическому сборнику «Российский статистический ежегодник-20!3»). Раздел 22. Инвестиции. Доступ по ссылке:
http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/ publications/catalog/doc_i270707i260i6. Дата обращения: 20.0i.20i4.
Что же является причиной такой ситуации?
Политико-экономический ответ на этот вопрос авторами уже был дан: сложившаяся в России система производственных отношений и, как следствие, экономико-политической власти.
Здесь действует следующая устойчивая воспроизводственная ловушка. Исходный пункт этой «ловушки» на уровне материально-технических предпосылок характеризуется тем, что ключевые ресурсы развития (относительно качественное оборудование и рабочая сила, дорогостоящие экспортные товары, относительно современные и работоспособные институты управления и т.п.) сосредоточены в сырьевых секторах и узком круге связанных с ними производств, плюс производств, паразитирующих на государственном бюджете (часть строительства, престижные программы типа Олимпиады или Сколково и т.п.). Остальные сферы отстали от мирового уровня на 2-3 поколения основных фондов или вообще развалены (как, например, авиапром). Наука, образование, культура и т.п. сферы формирования креативных ресурсов развития испытывают чудовищный финансовый голод и находятся в тисках «институциональных ловушек».
На уровне производственных отношений основными механизмами регулирования экономики являются, как мы писали выше, локальное корпоративное и теневое государственное регулирование плюс «бизнес по понятиям». Основные каналы присвоения/использования прибавочного продукта и права собственности находятся в руках корпоративнобюрократической номенклатуры.
В обществе предельно (для стран с таким уровнем развития, как Россия) велика реальная социальная дифференциация, но при этом (вопреки неоклассическим догмам) низок потенциал социально-экономической пассионарности (употребим термин, активно использовавшийся столь любимым нашей «элитной» интеллигенцией Гумилевым).
Какой же тип воспроизводства может и должна продуцировать данная система производительных сил и производственных отношений?
Персонифицирующий ее основное производственное отношение господствующий экономико-политический слой - корпоративно-бюрократическая номенклатура - объективно489 заинтересован прежде всего в воспроизводстве (в идеале - расширенном) своей экономико-политической власти. Как именно может осуществляться такое воспроизводство?
Путем сохранения и развития названных в предыдущих подразделах способов координации и присвоения. Эти методы (теневое государственное регулирование, корпоративно-бюрократическая эксплуатация всех ресурсов корпорации инсайдерами и т.п.) совместимы лишь с экстенсивным типом воспроизводства.
Причина едва ли не очевидна: названная система экономико-политической власти порождает, во-первых, высокие трансакционные издержки, связанные, в частности, с бюрократизацией управления, расходами на внеэкономическое принуждение, неэффективностью системы управления и контроля и т.п. Более того, эти расходы должны расти по мере укрепления власти данной системы, причем опережающими темпами. Этот пункт столь очевиден, что не требует комментариев.
Во-вторых, она инициирует у правящей «элиты» объективную необходимость490 постоянно увеличивать расходы на престижное (статусное) [пере]потребление, что обусловлено спецификой отношений поддержания (укрепления) своего положения. Это атрибут корпоративнобюрократической номенклатуры, для всех уровней которой характерна система «идентификаторов» власти.
Последняя измеряется - подчеркнем - не только объемом капитала, но и сложной системой параметров, интегрирующих (1) собственно капитал, (2) меру сращенной с государственной властью и (3) потенциал внеэкономического принуждения (поскольку криминальный жаргон проникает уже и в научный язык, мы, по аналогии с введенным ранее и не нами понятием «бизнес по понятиям» можем назвать этот параметр «мерой крутизны»).
Соответственно, определенный стиль и объем статусного потребления является одним из основных внешних свидетельств меры «крутизны» (экономико-политической власти) того или иного частно- (или/и государственно-) корпоративного клана. Эта система развертывается на всех уровнях: от необходимости покупать в кредит непомерно дорогую автомашину для ме-е-елкого служащего большо-о-ой корпорации до самых длинных в мире яхт российских олигархов и безумных расходов на Олимпиаду в Сочи, призванных послужить статусным свидетельством «крутизны» корпоративно-бюрократической номенклатуры страны в целом.
В-третьих, названная система власти порождает высокий уровень социальной дифференциации вкупе с интенциями к социальному паразитизму и ростом деклассированных слоев населения. Описанное выше многомерное и потому предельно жесткое отчуждение практически всех категорий работников от труда и его результатов порождает низкий уровень заинтересованности работников в повышении эффективности своей деятельности, не говоря уже об инновациях491. Господство сырьевого корпоративного бизнеса, сращенного с государственной номенклатурой, снижает активность мелкого и среднего бизнеса не только в сфере инноваций, но и вообще сколько-нибудь значимых средне- и долгосрочных производственных проектов. Бюрократический характер государств и его отчужденность от гражданского общества инициирует преимущественно неэффективные, но статусно значимые направления расходования бюджетных средств на всех уровнях.
В условиях высокой и постоянно растущей (вследствие все тех же причин, лежащих на уровне основного производственного отношения системы: многомерного отчуждения) социальной дифференциации отчужденное от общество государство должно обеспечивать относительно стабильное существование беднейших слоев населения, сохраняя значимые социальные резервы.
Но нацеленность социальной политики на патернализм и потому пассивно-конформистское поведение населения вкупе с бюрократически-неэффективной системой расходования бюджетных средств на поддержание стабильности, а не на развитие, усиливает экстенсивность воспроизводства. Здесь воспроизводится двоякая связь, основанная на отчуждении граждан от государства и государства от граждан. Государство не доверяет ни гражданам, ни бизнесу и потому боится инвестировать в развитие (и человека, и производства), держа «про запас» тот или иной аналог стабилизационного фонда. В свою очередь граждане и бизнес не доверяют ни государству, ни самим себе и потому не согласятся на радикальное увеличение расходов государства на развитие. Последнее проявляется, в частности, в нежелании капитала осуществлять поддержку долгосрочных общегосударственных программ; едва ли не большинства населения - вкладывать государственные и личные ресурсы в долгосрочные, с отдачей через 10-20 лет, программы развития фундаментальной науки, освоения космоса, прогресса образования, здравоохранения, культуры, социальной сферы, выступая за за счет сокращения текущих расходов (на зарплаты работников бюджетного сектора, пенсии и т.п.).
Отсюда, в-четвертых, типичная для российской системы относительно низкая доля расходов на накопление, которые к тому же идут и в частном, и в государственном секторах преимущественно не на цели развития, а на краткосрочное увеличение «крутизны» разных слове корпоративно-бюрократической номенклатуры и обогащение обслуживающих ее слоев. Примерами таких расходов, кроме названных выше амбициозно-неэффективных проектов типа, могут служить продолжающиеся инвестиции в строительство нефте- и газопроводов, массовое строительство в России сборочных и т.п. производств, бурный рост торговли и других сфер трансакционного сектора и т.п.
Так складывается триединая (работник + бизнес + государство) незаинтересованность основных акторов российской экономики в отказе от экстенсивного типа воспроизводства.
Результаты такого типа воспроизводства очевидны. На техникопроизводственном уровне - небыстрый экстенсивный рост, перемежающийся кризисами и стагнациями при сохранении преимущественно сырьевой ориентации экономики вкупе с расширением типичных для периферийного капитализма сфер экономики. К последним относятся сырьевые и вторичные (сборка и т.п.) отрасли материального производства, плюс торговля и услуги, плюс образование и культура, ориентированные на обслуживание такой экономики и нужд периферийного (т.е. высокодифференцированного, но при этом в большинстве своем отсталобедного) «общества потребления», плюс сохранение слабой, патерна-листски ориентированной социальной сферы. Возможным исключением может быть только военно-промышленный комплекс, о причинах укрепления которого - чуть ниже.