Сие банальность, но банальность, позволяющая сформулировать некоторую закономерность, нарисовав «Кривую зависимости эффективности рекламы от меры ее лживости». Выглядеть эта кривая будет просто: первоначальный рост меры эффективности по мере лживости рекламы в определенной точке перегиба (назовем ее, в порядке политэкономической игры, «оптимумом лжи») будет сменяться падением эффективности рекламы до нулевой отметки при чрезмерной недостоверности информации.
и целенаправленное формирование симулятивных потребностей, производство товаров-симулякров, «выращивание» симулятивных имидж-структур (типичный пример - «звезды» шоу-бизнеса) и т.п. механизмы, к исследованию которых мы обратимся ниже специально.
Итак, второй блок каналов воздействия на «клиентов», формируемых «полем зависимости», создаваемым корпоративным капиталом, может быть определен как система тотального манипулирования аллокацией ресурсов и акторами экономики. Выше мы выделили только шесть параметров такого манипулирования, но и этого достаточно, чтобы показать: это не просто подрыв обособленности товаропроизводителей. Это уже нечто большее. Но и это далеко не все тайны «поля зависимости».
В-третьих, это «поле зависимости» включает систему многообразных каналов финансового подчинения клиентов корпоративного капитала. Система «финансовых паутин» к настоящему времени описана весьма подробно, но большинством теоретиков она не связывается с проблемой подрыва рыночных механизмов саморегулирования и конкуренции (в качестве доказательства заметим, что ни характерные для неоклассической теории Лернеровский индекс монопольной власти или индекс Херфиндаля-Хиршмана, ни предлагаемый новой иинсти-туциональной теорией перечень каналов «рыночной власти» не включают параметров финансовой зависимости). Между тем система каналов финансовой зависимости является одним из наиболее важных блоков подчинения экономики корпоративному капиталу. Основа этого - описанное еще в работах В.И. Ульянова и Розы Люксембург116 (критически использовавших, в свою очередь, исследования Р. Гильфердинга и К. Каутского) сращивание банковского и промышленного монополистических капиталов и формирование единого финансового капитала.
0 современном виде последнего речь пойдет ниже, а здесь мы отметим, что этот капитал позволяет как минимум117 решать следующие задачи:
(1) Вести сознательный учет и контролировать трансакции клиентов корпорации. Упомянем лишь два примера. Один из них - едва ли не простейшая форма учета и контроля - скидочная карточка сетевого супермаркета. Она дает хозяевам корпорации почти исчерпывающую информацию обо всех трансакциях подавляющего большинства ее клиентов в режиме on line, что позволяет не только прогнозировать, но планировать объемы будущих продаж с очень высокой точностью, ибо средне- и долгосрочные тренды основных покупок «среднего класса» очень устойчивы; так казалось бы самая «рыночная» из всех возможных сфер - розничная торговля продуктами повседневного спроса - становится сферой локального планирования, а не только регулирования. Второй пример - старая форма финансового обслуживания клиентов банка - вообще не требует комментариев. Причем речь идет об информации, которая не может быть коммерческой тайной для банка, ибо это объект его деятельности. При этом банк не передает эту информацию «третьим лицам»: он сам часть «третьего лица» - сложной финансово-промышленной корпоративной структуры.
(2) Создавать системы преференций (или трудностей) в финансировании (кредиты, инвестиции, гарантии, эмиссия ценных бумаг...) для клиентов («мух») корпорации-сети («паука»), проводя политику сознательного кредитно-финансового регулирования определенных сфер экономики - тех, где данный «паук» уже сплел или плетет паутину, и где ему не могут помешать другие пауки (об их «конкуренции» между собой, как мы уже пообещали, - ниже).
(3) Осуществлять долгосрочные программы развития (включая НИОКР, программы «выращивания» человеческого и социального «капиталов», в частности образования), что особенно важно для обеспечения устойчивого лидерства и сохранения (упрочения, развития) монополий корпоративных капиталов на высокие технологии и вообще знаниеинтен-сивное производство. Сращивание финансового капитала и капитала реального сектора в корпоративных структурах, сопоставимых по масштабам с государственными, позволяет этим «частным» агентам осуществлять программируемое, в значительной степени не зависимое от по крайней мере текущей конъюнктуры рынка (от глобальных кризисов страдают и государства.) развитие. В результате корпорации формируют пострыночные механизмы развития и в тех сферах, которые ранее были доступны только (преимущественно) государству.
Перечень каналов регулирующих воздействий финансового капитала мы могли продолжить, но это будет уже включением в проблематику следующего подраздела, посему пойдем дальше в нашем исследовании.
В-четверты1х, как мы уже отметили выше, корпоративные сети формируют сложную и принципиально непрозрачную систему отношений и прав собственности, которые становятся одними из каналов подчинения «клиентов» корпорации номенклатуре глобального капитала. Эта тема будет подробнее рассматриваться нами ниже, здесь же хотелось бы отметить только несколько наиболее ярких феноменов.
Один касается «периферии» корпоративного влияния - это «включение» в собственность корпорации широкого круга, прежде всего «рядовых», работников. Последние, превращаясь в мелких акционеров фирмы, становятся в этом случае не столько собственниками (из всех прав собственности у них имеется только право на получение дивидендов, величину отчислений на которые определяют не они), сколько зависимыми от корпорации лицами. У них объективно формируется отношение к истинным хозяевам корпоративного капитала не как к противоположному классу (эксплуататору их наемного труда) или хотя бы противоположной стороне рыночной сделки (тем, кому надо максимально дорого продать свою рабочую силу в обмен на минимум своего труда), а как к партнерам по извлечению прибыли. Дополняясь системой социального партнерства и шагами по реализации «доктрины человеческих отношений», эта зависимость превращается в плотную паутину подчинения работника корпорации. Так мы выходим на проблему новых форм подчинения труда капиталу, к которой мы специально обратимся ниже.
Второй феномен - «переплетение» некоторых второстепенных прав собственности «ядра» корпорации и относительно независимых фирм, составляющих ее «периферию» (аутсорсеров, дистрибьюторов, субконтракторов, субпоставщиков). Термин «переплетение» неслучайно взят в кавычки, ибо он отражает видимость явления, в глубине которого -система отношений подчинения «клиентов». За «партнерским соглашением» с «равноправием сторон» скрывается контроль за деятельностью клиентов и ее регулирование со стороны «ядра» корпорации, в том числе через монополизацию ряда ключевых прав собственности (контроль за информацией, финансовыми потоками, мелкими акционерами и т.п.), формально равноправный обмен которыми происходит между участниками этой трансакции с «неравной переговорной силой».
Третий феномен - инсайдерский контроль, приводящий к перераспределению значительной части прав собственности и ее объектов, а также дохода, в пользу «ядра» корпоративной системы. Оно состоит из единого по своим интересам (а иногда и персональному составу) симбиоза мажоритарных акционеров и топ-менеджеров, не обязательно владеющих контрольным пакетом акций и занимающих высшие формальные должности в управленческой пирамиде, но монополизирующих ключевые права собственности - информацию, «интеллектуальный капитал», финансовый и кадровый контроль, личную унию с государственными структурами и ключевыми партнерами («авторитет»). Это «ядро» (ниже мы по возможности строго определим его как «номенклатуру корпоративного капитала»).
Но это все темы последующего исследования: здесь мы упомянули
о данных феноменах лишь в контексте анализа основных каналов «поля зависимости», создаваемого корпоративным капиталом.
Завершает системы каналов поля зависимости, в-пятых, блок над-эко-номических механизмов властно-идеологического воздействия «ядра» на систему клиентов корпорации. Это область своего рода политики и идеологии, только осуществляемых не государством (в данном случае понимаемым как система органов власти - управления и принуждения), а «ядром» корпорации. Последнее в этой своей функции обретает качество «квазигосударства», имея иную генетическую природу, нежели государство (отсюда приставка «квази»), ибо возникает на основе экономической власти корпоративного капитала, а не как продукт социальноклассовой борьбы (на поверхности явлений в современных капиталистических странах - политического процесса).
Эти каналы власти в прямом смысле слова формируются как результат негативного (регрессивного) снятия достижений социал-реформизма: в условиях «неолиберального термидора» некоторые функции государства как в определенной мере демократического института, представляющего (опять же в определенной мере - ее определяет соотношение социально-политических сил) интересы общества в целом, частично приватизируются номенклатурой крупнейших корпораций.
Крупнейшие корпорации (в настоящее время практически полностью - транснациональные):
(1) оказывают влияние на формирование не только параметров рынка, но и на социально-институциональные параметры экономической жизни - то, что институционализм называет «правилами игры»; параметры правового поля и текущего государственного управления являются во все большей мере (о ее качественных и количественных параметрах подробнее - в разделе о политических формах гегемонии корпоративного капитала) определяются борьбой корпораций между собой; формирование выгодных тем или иным корпорациям (или их союзам) «правил игры», причем как формальных (правовое поле и т.п.), так и неформал