Что же касается апостериорного измерения затрат общественно необходимого труда, то на рынке общественная необходимость товара признается только как акт обмена на другой товар, который продавцу объективно необходим только как потребительная стоимость. В этой потребительной стоимости товара-эквивалента и выражается стоимость продаваемого товара, причем реальное количество труда, затраченного продавцом и покупателем, будет различно.
Маркс неслучайно свой анализ начинает именно с простой формы стоимости, где скрыта предельно абстрактная и потому максимально генерализованная, генетически всеобщая картина процесса. В рамках простого обмена двух товаров весь рынок сведен к абстракции двух
^ (Маркс К. Капитал. Т. I // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 62.
См. также: Там же. С. 61, 76-77).
производителей, представляющих две отрасли. Пропорция их обмена складывается случайно и продукт труда в течение 20 часов одного производителя может быть обменен на продукт труда в течение 10 или 40 часов другого. Общественно необходимыми затратами абстрактного труда будут те, что стали общими для обеих отраслей. Вопрос - чему они равны, какова их величина - бессмыслен. Точнее, он имеет ответ, но несколько обескураживающий для желающих все сосчитать экономистов. Если использовать приведенный выше пример, то овеществленный в обмененных товарах общественно необходимый труд будет равен. паре башмаков или двум поросятам. И ничему иному. Если мы рассмотрим многоотраслевую модель с массой производителей в каждой отрасли, то это ничего не изменит. Реально осуществленные среднеотраслевые затраты конкретного труда работников данной отрасли будут так же далеки или близки (причем неопределенно далеки или близки) от общественно-необходимых, как и затраты труда одного-единственного башмачника в приведенной выше простейшей модели.
Впрочем, все это Маркс неоднократно показывал и доказывал в своих спорах с Прудоном и иными - им несть числа - калькуляторами пропорций справедливого обмена189.
Подчеркнем: последнее не означает, что обмен продуктов не может производиться по некоторым правилам, которые общество считает справедливыми. Последнее означает иное. Если такой обмен кто-то попытается производить в условиях товарного производства, т.е. обособленности производителей, то рынок быстро поставит его на место, доказав, что здесь все должны играть только по правилам свободной торговли. Если же эти правила (пропорции «справедливого обмена») будут сознательно диктоваться участникам обмена обществом, то это будет не рынок, а непосредственно общественная организация производства. Пойдем далее.
Как мы показали выше, стоимость может проявить себя только в процессе обмена, где и выявляются эти, доступные любому рыночному агенту, черты товарного отношения. Они доступны и любому исследователю, даже не вооруженному таким важнейшим «прибором» научного труда как абстракция, а еще лучше - метод восхождения от абстрактного к конкретному, которому мы неслучайно уделили так много внимания в I томе книги. Тому, как в реальном процессе взаимодействия товаров проявляются их сущностные основы, и посвящен один из самых важных разделов «Капитала» - параграф «Форма стоимости». В нем раскрывается едва ли не самая главная «тайна» трудовой теории стоимости.
Именно здесь Маркс показывает, что проявиться в реальной жизни, обрести форму, стоимость может только через потребительную стоимость другого товара.
Что воплощенный в товаре абстрактный труд может проявить себя только через конкретный труд товара -эквивалента (конкретного труда по выращиванию поросят, на которых вы обменяли башмаки).
Что ваш труд имеет общественное признание только в той мере, в какой его продукт оказался нужен другому частному лицу, который согласился отдать продукт своего частного труда в обмен на продукты вашей деятельности, признав тем самым, что вы не зря поработали и что в вашем продукте овещнено общественного труда в количестве. равном его частному труду по выращиванию двух поросят.
Таким образом, стоимость получает определенность такого общественного отношения, в котором в продуктах труда обособленных производителей овещняется определенная мера общественно необходимого абстрактного труда. Эта мера проявляет себя в определенной пропорции обмена данного товара на другой и может быть выражена только в потребительной стоимости другого товара-эквивалента (в ставшем товарном производстве его роль играют деньги).
Тем самым абстрактный труд оказывается чем-то существенно большим, нежели некоторые затраты труда вообще. И уж тем более он не является средними затратами труда на производство данного товара.
(В скобках заметим: последний подход наиболее типичен для авторов, идущих от применения математических методов анализа, и многих зарубежных авторов. Это неслучайно. Возможность сосчитать абстрактный труд возникает едва ли не единственно при таком подходе, а для этого круга ученых логика исследования подчас выглядит следующим образом: посмотрим, что именно можно сосчитать и. определим это как единственно поддающийся строгому научному познанию предмет.)
Абстрактный труд как категория, которую ученый (впервые - Карл Маркс) выводит путем исследования действительного процесса развертывания и разрешения (и воспроизведения) противоречий товарного производства, а не конструирует формально-логически как то, что поддается квантификации, определяется следующим образом190' Это та практическая, самим реальным процессом товарных отношений порождаемая абстракция общественно необходимого труда, которая существует только как действительно сложившееся соотношение различных конкретных видов деятельности, при котором они получили общественное признание в процессе обмена.
Еще раз: эти общественно необходимые затраты труда существуют как действительная, практическая абстракция - определенное соотношение конкретных видов работ, образующих сложившуюся в некоторый момент в общественном воспроизводстве (и, в частности, на рынке) систему пропорций. Обмененные в данных условиях товары будут равны по стоимости (здесь мы пока абстрагируемся от отклонения цен от стоимости) и, следовательно, по общественно необходимым затратам труда. Но эти затраты абстрактного общественного труда как были так и останутся принципиально не измеряемы в часах рабочего времени (даже средних - хотя и тяготеют к последним, как вытекающим из сложившейся структуры производства и трудозатрат). И уж тем паче они не равны никаким индивидуальным (или даже среднеотраслевым) затратам конкретных видов труда.
На все сказанное выше, к сожалению, не принято обращать внимание. Между тем, как уже давно показал Карл Маркс и его многочисленные последователи, дело здесь обстоит много сложнее. Начнем с того, что логика «Капитала» приводит к тому, что в дальнейшем появляется не-
^ товара (см.: Arthur Ch. The New Dialectic And Marx’s Capital. Leiden-Boston: Brill, 2004. P. 12-15).
В советском критическом марксизме эти дебаты в 19б0-е-19/0-е годы были до чрезвычайности актуальны и активны, имели широкий резонанс, хотя и шли преимущественно внутри коллектива кафедры политической экономии экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Наибольшую популярность в тот период имели три позиции. Первая - ее развивали Н.В. Хес-син и его последователи - акцентировала не только теоретические понятия, но и реальный исторический феномен обособленности производителей в системе общественного разделения труда как основу противоречия частного и общественного труда, труда конкретного и абстрактного, т.е. как системное качество всякого товарного производства - «экономической клеточки» капитализма. Вторая - наиболее известным ее выразителем был К.П. Тронев -фиксировала противоречие частного и общественного труда как логическое выражение исходного пункта системы категорий «Капитала», абстрагированной из структуры производственных отношений зрелого капитализма. Третья - ее развивали В.П. Шкредов и его последователи - вообще редко упоминала это противоречие, акцентируя (как и большинство западных авторов, равно как и «обычных» советских учебников) внимание на противоречии абстрактного и конкретного труда, стоимости и потребительной стоимости в их не только экономическом, но и правовом отношении; частный характер труда (даже скорее производства) В.П. Шкредовым фиксировался, как правило, только в связи с частной собственностью.
что, вполне поддающееся квантификации, а именно - цены и их многочисленные производные. Но цены - это отнюдь не затраты абстрактного труда; впрочем, об этом опять же ниже.
Далее. «Польза» и предназначение марксистской политической экономии вообще и трудовой теории стоимости, в частности, состоит не в том, чтобы помогать бизнесу считать свои затраты и принимать наиболее эффективные решения о том, какой товар производить и по какой цене продавать. Здесь марксизм малополезен и потому малоинтересен для бизнесменов и их ученых собратьев. «Польза» марксистской методологии и трудовой теории стоимости состоит в том, чтобы показать закономерности генезиса, развития и «заката» товарного производства и рождаемого им капитализма, природу и противоречия общественных отношений в этой системе и т.п.
Подводя промежуточный итог наших размышлений, зафиксируем: трудовая теория стоимости не конструируется Марксом как один из более или менее удобных способов исчисления и соизмерения затрат191. Теория Маркса принципиально иная. Перед этим ученым задача «сосчитать» стоимость не стоит в принципе. Более того, своей работой он показывает, что ее вообще не нужно и не правильно ставить, ибо сосчитать стоимость в принципе невозможно, что он и доказывает в «Капитале».
Для критиков марксовой экономической теории этот вывод оказался кстати. Поскольку общепринятая в их среде (да и вообще господствующая вот уже более века в общественных науках) методология позитивизма, с его акцентом на количественных методах анализа, априори квалифицирует такую (делающую невозможной квантификацию) теорию бесплодной и бездоказательной, постольку марксистская политическая экономия с их точки зрения сама себя обрекла на «изгнание из храма»