Раз возникнув, капитал обретает свои собственные новые законы движения, развивающие закономерности товарного производства. Деление капитала на постоянный и переменный, анализ воспроизводства капитала, выделение процесса обращения и деления капитала на основной и оборотный подводят Маркса вплотную к выведению закономерного превращения прибавочной стоимости в прибыль. Это один из интереснейших шагов в «Капитале», и он особо важен для наших размышлений: здесь происходит трансформация содержания (отношения создания и присвоения прибавочной стоимости) в форму, причем форму превращенную (авторы, как уже упоминалось выше, предпочитают использовать более точный термин - «превратную», не только трансформирующую, но и как бы переворачивающую содержание форму; этот термин мы раскрыли в меру сил в первом томе книги).
Прибыль в теории Маркса становится той превратной формой, которая объективно создает видимость иного, чем действительное, содержания. Прибыль - это такая форма, которая создает объективную видимость того, что действительно происходит на поверхности явлений, а именно того, что она есть результат функционирования всего капитала, а не только наемного труда. Маркс доказывает, что эта видимость объективна, но при этом противоположна действительному содержательному процессу. Показывает, как и почему происходит это раздвоение объективного бытия на содержание и превратную форму. Показывает, что прибыль как превратная форма не только есть, «бытийствует», эмпирически дана, но и должна быть: в процессе воспроизводства, оборота капитала прибавочная стоимость действительно становится прибылью как результатом функционирования всего капитала, хотя прибавочная стоимость как таковая создавалась и создается только наемным трудом.
Здесь вновь складывается та же ситуация, что и со стоимостью: прибавочная стоимость есть объективный реальный феномен, производственное отношение, но ее так же нельзя «пощупать», как и стоимость. Это та объективная реальность, которую можно «увидеть» только при помощи особого научного инструментария - метода восхождения от абстрактного к конкретному. Здесь уместно напомнить хорошо известную аналогию с микроскопом, без которого нельзя увидеть даже инфузорию-туфельку, не говоря уже о вирусе или гене. Не вооруженный специальным инструментарием ученый «не видит» некоторых объектов и абсолютно честно и искренне заявляет, что их нет. Зато он без всякого инструментария видит то, что дано эмпирически, и столь же честно заявляет, что это есть. И только это есть. Так появляются витающая в абстракциях и не имеющая осязаемых практических доказательств и применений генетика и позитивно-прагматичная теория Лысенко.
Так же и с соотношением прибавочной стоимости и прибыли: первая содержательно-реальна, но доказательство этого требует использования метода восхождения от абстрактного к конкретному (впрочем, практика доказывает верность марксизма и непосредственно, но это происходит преимущественно тогда, когда возникают качественные изменения того, что сейчас называют «рыночной экономикой»). Вторая непосредственно эмпирически дана, но с точки зрения марксизма является превратной формой.
К вопросу о том, как доказать, что это только форма, и к тому же превратная, мы еще вернемся. Сейчас же заметим, что Маркс в очередной раз показывает основы возникновения и развития очередного теоретического блока mainstream^: теории факторов производства, предельной производительности. Они могут возникнуть как отражение превратной формы - действительного процесса функционирования капитала, порождающего прибыль. И они должны возникнуть, ибо адекватно отражают интересы тех, кто «заказывает музыку» в экономической науке.
Напомним также важный пропущенный нами блок - теорию заработной платы Маркса. Здесь автор «Капитала» раскрывает еще один аспект движения от содержания к превратным формам, показывая, как и почему стоимость и цена рабочей силы превращаются в заработную плату и как эта объективно существующая форма создает видимость превратного содержания - того, что наемный рабочий продает труд и получает за него плату. Превратная форма «зарплата» как бы (здесь термин-симулякр «как бы» значим) наводит морок и на работника, и на работодателя, и на исследователя, формируя фиктивное содержание, когда кажется, - намеренно повторим! - что суть отношения наемного работника и капиталиста в том, что первый продает товар «труд» в обмен на заработную плату - плату за этот труд. Что, следовательно, это всего лишь обмен эквивалентов и никакой эксплуатации здесь нет. Сложность здесь состоит в том, что обмен товарами между капиталистом и рабочим - это действительно обмен эквивалентов, что показал, в частности, и Маркс. Но эта эквивалентность - не более чем реально существующий морок, ибо на самом деле продается не труд, а рабочая сила - особый товар, стоимость которого всегда меньше, чем та, что этот товар создает в процессе его потребления капиталом (в процессе труда, включающего не только необходимое, но и прибавочное время).
Так происходит серия продвижений на пути от стоимости к превратным формам рынка.
Едва ли не наиболее сложный шаг, весьма близкий к завершающей стадии трансформации - это формирование средней прибыли и цены производства. На протяжении всего ХХ века и доныне по этому поводу ведется напряженная полемика, связанная с так называемым противоречием между I и III томами «Капитала» (в зарубежной литературе -проблемой трансформации194).
Проведенный выше краткий экскурс в логику I отдела I тома «Капитала» напомнил, как эта проблема решается в классическом марксизме. Там этот Гордиев узел разрубается: показав, что стоимость не есть средние затраты конкретного труда (труда в некоторой отрасли), мы ставим под сомнение само наличие расхождений в количественной определенности стоимости и цены производства. Это просто теоретически разные и не сопоставимые между собой феномены.
Сказанное в полной мере соотносится с так называемым «законом стоимости». Его часто трактуют так, что, дескать, в условиях товарного производства продукты продаются и покупаются по стоимостям, которые равны средним общественно-нормальным затратам труда, причем последние сводятся к среднеотраслевым. Между тем (1) трудовая теория стоимости не отождествляет общественно необходимые затраты труда со среднеотраслевыми и (2) закон стоимости отнюдь не предполагает, что товары продаются по их стоимости. Более того, этот закон предполагает, что товары, как правило, не продаются в соответствии с их стоимостью, что рыночные цены товаров обычно отклоняются от стоимостей, совершая колебания, лишь в среднем, в сумме этих колебаний, тяготея к величине стоимости. Последняя же, повторим, есть овещнение общественно необходимых затрат абстрактного труда, а не среднеотраслевые затраты конкретного (совершаемого в конкретной отрасли) труда (в примерах Маркса - труда ткачей, производящих сукно, или портных, шьющих сюртуки). В этом неразличении конкретного и абстрактного труда и лежит глубинная (но не единственная) причина неспособности большинства западных теоретиков решить проблему трансформации.
Продолжим. Механизм формирования цен производства является конкретным механизмом отклонения цен от стоимости, причем механизмом, не нарушающим в среднем тяготение общей суммы цен товаров к их стоимости, а лишь перераспределяющим затраты труда в результате межотраслевой конкуренции в зависимости от отраслевых различий в уровне органического строения капитала (есть и другие механизмы отклонения цен от стоимости, в частности механизм образования земельной ренты).
Следует заметить, что цена производства может быть представлена не только как нечто, не равное стоимости, но и как частный случай стоимости. Закон стоимости действует и применительно к цене производства, если учитывать, что понятие общественно необходимых затрат труда в капиталистическом производстве приобретает более конкретную модификацию. Здесь общественно необходимыми признаются не просто средненормальные затраты труда, обеспечивающие соответствие спроса и предложения (то есть равенство совокупных затрат труда на обмениваемые массы товаров), а такие затраты, при которых продажа товаров приносит равновеликие прибыли на авансированный капитал путем создания избытка предложения в отраслях с низким органическим строением капитала, и дефицита предложения - в отраслях с высоким органическим строением, при обеспечении лишь суммарного соответствия спроса и предложения на рынке.
Впрочем, так просто уйти от проблемы, обсуждаемой более столетия, конечно же, нельзя: мы лишь отметили возможный путь поиска ее решения. К тому же нельзя не отметить, что полемика по проблеме трансформации дала немало новых интересных теоретических разработок и позволила нащупать немало «узких мест» в марксовой теории товарного производства.
Для нас же это превращение интересно тем, что оно выводит на первый план одну из самых сложных и - что греха таить - пока не решенную до конца в марксизме проблему взаимосвязи законов содержания системы и механизмов функционирования ее превратных форм.
У авторов, к сожалению, в кармане нет готового ответа на этот вызов. Есть некоторые тексты, в которых содержится ряд гипотез, но не более того. Впрочем, в отличие от авторов, у Маркса, при всей незавершенности III тома его основного труда, есть немало весьма продуктивных моментов, показывающих, как именно происходит такая трансформация стоимости в совокупность ее превратных форм, одной из которых и является цена производства. Далее следует рыночная стоимость и рыночная цена, еще далее.
Вот здесь Маркс остановился, не успев продолжить свою работу.
А через некоторое время господствующей стала теория предельной полезности, обретающая все новые и новые оттенки и аспекты.
Почему это произошло? С точки зрения марксизма - по вполне понятной причине. Зрелая «рыночная экономика» (можно сказать - капиталистическая система производственных отношений) в своем воспроизводстве порождает господство превратных форм. В этой системе, завершившей свой генезис и стабильно функционирующей на собственной основе, все ее основания ушли в глубину, не видны, скрыты многочисленными напластованиями воспроизводящих и множащих самих себя превратных форм. В результате этих многочисленных напластований и складывается объективная система некоторых механизмов функционирования рынка, где непосредственно взаимодействуют только отдельные субъекты, осуществляющие определенные трансакции, зависящие от их собственных решений и некоторых эмпирически данных параметров (например, количества денег в обращении и др.), эндо- и экзогенных для рынка. Ничего другого на поверхности (т.е. в сфере подлежащих позитивному отображению фактов) устойчиво воспроизводимой рыночной экономики просто нет. Здесь стоимость предстает только как цена, причем цена, зависящая от параметров и отраслевой, и межотраслевой конкуренции, спроса и предложения; деньги - как всего лишь агрегат, количество которого должно не превышать определенных объемов;