Несколько подробнее эту связь можно выразить так: в той мере, в какой работник, осуществляющей интеллектуальную, требующую высокой квалификации деятельность (i) свободно и самостоятельно выбирает цели и механизмы своей деятельности, потребные для нее «ресурсы» (знания, культурные блага), а также круг лиц, с которыми он включается в диалог в процессе ее осуществления; (2) его ценности и мотивы связаны с самореализацией в процессе этой деятельности (труд есть стимул самого себя1); (3) время этой деятельности есть свободное и ненормируемое, а сам труд (4) носит всеобщий универсальный характер
^ технологизма разного рода, постепенно превращая его в функционера социальных, рыночных, политических институтов. Но даже тогда, когда процессы творчества имеют место, они, как правило, оказываются во власти превратных форм. В любом случае, современный индивид связывает творчество с чем-то конечным, преходящим, изменчивым, а вот превратные формы действительности, властвующие над ним, он воспринимает уже как некую трансценденцию, абсолютно неизменную во времени и пространстве» (БулавкаЛ.А. Постсоветская реальность: императив симулятивного бытия // Альтернативы. 2012. № 2. С.102).
i Напомним: этот атрибут творческой деятельности выделяют многие иссле-дователи,причем далеко не только зарубежные. В нашей стране этот аспект раскрыт весьма полно: от работ психологов, акцентировавших деятельностную природу личности через не раз уже упоминавшихся марксистов-«шести-десятников» (Г.С. Батищев, В.С. Библер, Н.С. Злобин, В.М. Межуев и др.), до работ авторов этих строк 1980-х годов и В. Иноземцева 1990-х. Последний, правда, необоснованно ограничивает differentia specifica творческой деятельности только этим ее свойством, оставляя в стороне все иные аспекты, раскрытые в работах его предшественников.
и имеет творческое содержание - в этой мере мы можем говорить о субъекте творческой деятельности.
В той мере, в какой субъект интеллектуального высококвалифицированного труда (1) работает в соответствии заданными извне целями, функциями, формами кооперации; (2) мотивирован внешними для творчества (прежде всего денежными и иными отчужденными) ценностями; (3) осуществляет свой труд в рабочее (отделенное от досуга) время, а труд его носит характер (4) репродуктивного и разделенного - в этой мере мы можем говорить о «профессионале» - подчиненном отчужденным силам [корпоративного капитала] субъекте.
Названное двоякое замещение - важнейшее основание создания механизмов реального подчинения и разделения труда, в принципе не характерных для творческой деятельности.
Сказанное позволяет нам сделать еще один шаг по пути исследования отношений подчинения Человека капиталу и показать, что для современной эпохи характерно доминирование корпоративного капитала как не только финансового, но и информационно-креативного, так как информационная сфера становится доминирующей превратной формой креатосферы.
Тем самым скачок «по ту сторону материального производства» в условиях гегемонии корпоративного капитала оказывается началом движения в направлении превращения информации в основную форму движения капитала (инвестиционных, финансовых, маркетинговых и т.п. процессов). Особенно важно в данном случае то, что монополизация этой формы обеспечивает контроль за финансовым капиталом, а через контроль за финансовыми процессами - за движением капитала в целом и, следовательно, за функционированием всего материального производства, протекающего в капиталистической форме.
Оборотной (а скорее всего, напротив, «лицевой») стороной этого процесса является монополизация корпоративным капиталом ключевых инноваций, нововведений и know-how (как важнейших слагаемых конкурентоспособности товаров-вещей, товаров-услуг) и информации как товара в современном мире.
Во многом таким же образом современный корпоративный капитал подчиняет себе государство (или, точнее, сращивается с ним, ибо здесь трудно сказать, кому принадлежит больше власти - транснациональным корпорациям или национальным государственным институтам).
Национальные государственные институты также претерпевают существенные изменения. Все «стандартные» функции государства (института, защищающего волевыми, в том числе политическими и идеологическими, методами господство буржуазии; обеспечивающего определенный баланс классовых интересов и воспроизводство общества как целого; гарантирующего соблюдение институциональных правил функционирования буржуазной экономики, прав частной собственности и т.д.) во многом подчиняются этой новой функции.
Поскольку (i) на протяжении всего ХХ века, и особенно во второй его половине, государство осуществляло еще и функции регулирования экономики, и социума, а кроме того, (2) крупнейшие корпорации тоже способны частично регулировать рынок и социальную жизнь, постольку сращивание этих сил приводит к тому, что в условиях перехода к новому качеству экономики и общества отношения и процессы, лежащие «по ту сторону собственно материального производства», также становятся объектом государственного регулирования.
В условиях генезиса креатосферы регулирующие функции не только корпораций, но и государства дополняются функциями информационного обслуживания и контроля. Эти функции сращиваются с информационным контролем корпораций, и эта объединенная власть является новым феноменом, характеризующим данный уровень гегемонии корпоративного капитала.
В результате всех этих процессов соединение ростков нового реального подчинения не только труда, но и Человека капиталу с использованием новых механизмов формального подчинения создает предпосылки для сращивания элиты корпоративного капитала и элиты новаторов («профессионалов»), мультиплицируя власть капитала, как бы «перемножая> власть современного корпоративного капитала на «власть» творцов. И если в прежние эпохи этот, в принципе известный феномен, был скорее исключением, чем правилом практик отчуждения в силу редкости и уникальности творческой деятельности, то в последние десятилетия, в связи с превращением «креативного класса» в массовой слой, производящий ключевые ресурсы обогащения капитала, эта мультипликация стала важнейшим слагаемым власти корпоративного капитала.
При этом, естественно, гегемония капитала приводит к тому, что прогресс творческой деятельности и ее материальных факторов протекает в формах, наиболее адекватных не для свободной творческой деятельности, а для подчинения новаторских способностей капиталу.
В результате прогресс креативной деятельности уходит преимущественно в русло развития превратных форм творчества:
• экспансию бесполезного сектора (в частности, превратных форм креатосферы);
• формирование узких специалистов (превратной формы универсально развивающегося homo creator^), работающих преимущественно на заказ превратного сектора (финансового капитала, ВПК, массовой культуры и т.п.);
• превращение культурных ценностей в интеллектуальную собственность вследствие того, что капитал «надевает» на них превратную форму информационных товаров, находящихся в частной собственности крупнейших корпораций, и т.д.1
: Позволим себе аналогию с поздним феодальным обществом, например Россией, где таланты и способности потенциальных буржуа-предпринимателей ^
Что же касается собственно творческого труда в его действительном содержании, то капитал здесь оказывается в двойственном положении.
С одной стороны, он не может не развивать креативную деятельность, ибо нуждается в ее продуктах для повышения производительности труда, что дает возможность получать избыточную прибавочную стои мость, и создания всеобщего общественного богатства (научных, художественных, педагогических и т.п. новшеств, присвоение которых капиталом позволяет ему присваивать интеллектуальную (культурную) ренту.
С другой стороны, капитал не может содержательно подчинить себе этот труд.
В результате формируется система переходных отношений, где, с одной стороны, капитал стремится подчинить себе творчество формально и через «окольные пути» (мы о них писали выше, размышляя о трансформации свободного времени и т.п.), а с другой - вынужден идти на компромиссы, развивая не только прагматически-ориентированное и/или симулятивное, но и реальное фундаментальное образование, науку и т.п.
Подчинение капиталу Человека: заключительные ремарки
Развивая ростки новых механизмов формального и реального подчинения капиталу не только труда, но и человека, его творческих способностей, нынешняя эпоха дополняет их системой отношений корпоративного доминирования капитала над трудом и (шире) человеком.
Суть этого доминирования состоит в том, что современный корпоративный монополистический капитал представляет собой не просто предприятие, но как бы «административно-командную систему»1 в миниатюре, в чем-то сходную с бюрократической подсистемой «реального социализма и включающую многие свойственные для такого типа систем каналы власти/подчинения. Это закрытая и в определенной мере бюрократическая система. Попав в нее, работник становится не столько свободным наемником, сколько членом закрытого «клана», дающего определенные привилегии, гарантии, защищающего от некоторых внешних воздействий и т.п., но вместе с тем требующего и определенных жертв, обязательств по отношению к системе (это особенно характерно для японских и других азиатских ТНК). Отношения управления, обретающие черты бюрократизма, также вносят свою лепту в систему подчинения работника как личности капиталу, в данном случае высту-
^ утилизировались феодальной системой и служили ее укреплению. Можно предположить, что ныне так же утилизируются на пользу позднему капитализму таланты потенциальных свободных творцов-новаторов.
1 Термин появился в статье Г. Попова «С точки зрения экономиста» (Наука и жизнь. 1987. № 4). В ней на основе отсылок к роману Александра Бека «Новое назначение» Г. Попов пытался свести сущность плановой экономики СССР к командным функциям административной системы.