Этот вид подчинения человеческих качеств (в данном случае - косвенного подчинения творческого потенциала личности) является сугубо перенесенной социальной формой, находящейся в конфликте с содержанием (природой) не только самой деятельности, но и личностных качеств, и качеств «факторов» деятельности. И творческое содержание деятельности, и природа феноменов культуры как общественных благ, и личностные качества, которыми должен обладать занимающийся творчеством человек - все эти параметры по своей природе не должны быть объектами частной собственности и капиталистического (основанного на покупке товарной формы) присвоения в силу их имманентных свойств как всеобщих, открытых диалогу феноменов.
Однако они становятся таковыми в условиях позднего капитализма вследствие целого ряда причин. Мы их рассматривали в предыдущих разделах книги и обратимся к их анализу в следующем подразделе, но прежде заметим, что развитие тотальной гегемонии капитала, и в частности тотального рынка, позволяет подчинять им в принципе выходящие за пределы их власти области жизни, в частности культуру, творческие интенции человека и т.п., продуцируя креативно-вещную зависимость, там, где должна развиваться востребованная прогрессом креатосферы свободная индивидуальность. Эта инволюция по траектории сохранения капиталистических форм подчинения человека и творчества в постиндустриальную эпоху создает мощную глобальную угрозу исторического тупика, аналогичного тупикам, в которые зашли в индустриальную эпоху общества, основанные на личной зависимости. Впрочем, это тема последующих разделов нашей книги.
Отступление 2. Творчество vs. гегемония корпоративного капитала: противоречия позднего капитализма как вызов обществу будущего
Возвращаясь к анализу отчуждения работника от средств производства в рамках марксистской парадигмы, мы можем зафиксировать, что развитие творческого содержания труда усиливает, делает еще более интенсивным противоречие, лежащее в основе буржуазного общества. Подчиняя себе Человека, и в частности его творческую деятельность, поздний капитализм обретает новое противоречие - противоречие человека и капитала. Это не только противоположность общественных (по своей технологической природе) средств производства и частнокапиталистической формы присвоения, но и противоречие растущего потенциала свободной творческой деятельности работников, развития личностных качеств Человека (как родового существа), с одной стороны, и глобальной гегемонии капитала, стремящегося подчинить себе даже личность человека - с другой.
Но кроме названного взаимоотрицания важно также отметить, что оба полюса этого противоречия взаимозависимы, диалектически едины. Капитал для своего прогресса должен развивать творческий потенциал человека, а это развитие, в свою очередь, в современном мире отчуждения протекает преимущественно в превратной форме капитала и посредством отношений его гегемонии. Последнее характерно для современной эпохи в той мере, в какой человечеству не удалось добиться (хотя бы в отдельных «оазисах», хотя бы частично) освобождения труда.
Данная диалектика вместе с тем выражает в современной, наиболее развитой к настоящему времени форме и фундаментальное противоречие «царства необходимости». Это противоречие между родовой сущностью человека, заключенной в его способности к свободно-творческой деятельности (ныне эти сущностные способности могут быть практически реализованы для большинства людей вследствие развития производительных сил, самого Человека) и отчуждением (развившемся до глобальной гегемонии капитала).
Причина этого антагонизма в том, что прогресс творческого труда в этих условиях возможен лишь в неадекватных превратных формах, которые замедляют этот прогресс, снижают его социальную, гуманистическую результативность и/или уводят в тупиковое с социально-исторической и культурной точек зрения русло (об этом ниже).
Однако, как мы уже отметили выше, автоматическое снятие противоречий частнокапиталистического присвоения по мере развития творческого содержания труда невозможно. И в этом мы радикально расходимся с теми исследователями, кто как бы автоматически дает противоположный ответ на этот вопрос, даже не ставя его: эксплуатация, на их взгляд, снимается как бы сама собой по мере развития творческого содержания труда.
В других случаях акцент делается на развитии информационных технологий. В последнем случае, по видимости, автоматически происходит преодоление отчуждения работника от средств производства. В самом деле, каждый из субъектов деятельности в рамках информационного общества потенциально способен быть собственником компьютера и минимальных ресурсов, необходимых для включения в информационные сети, преодолевая тем самым, на первый взгляд, отчуждение от средств производства.
Действительно, саморазвитие человека в творческой деятельности как ее результат, равно как и такие процессы, как индивидуализация средств производства, их непосредственная «сращенность» с субъектом творческого труда и т.д., становятся важными предпосылками для преодоления реального подчинения труда капиталу и границ частной собственности.
Однако такого рода идеи как бы автоматического преодоления противоречий капиталистического общества не учитывают целого ряда проблем, которые, как правило, подчеркиваются в марксистской теории и которые следует специально выделить. На пути «автоматического» снятия эксплуатации по мере развития творческого содержания труда стоит система производственных отношений, генерирующая, как уже было сказано, новые механизмы формального подчинения труда капиталу, свойственные отношениям позднего капитализма в креатосфере. Капитал, оставаясь господствующей социально-экономической формой, а частная собственность - формой, адекватной для капитала, сохраняют возможность присвоения материальных носителей творческой деятельности плюс воспроизводят превратные формы процессов творческой деятельности и превратные формы культурных ценностей. Все они могут быть присваеваемы и присваиваются капиталом, сохраняя отношения частной собственности в их современных формах.
Но во всех этих случаях капитал создает искусственные границы для доступа к предметному миру культуры, культурным благам (напомним, эти границы искусственны, ибо культурные блага являются всеобщими и в этом смысле неограниченными ресурсами, о чем мы уже размышляли, характеризуя искусственные границы, создаваемые рынком в процессе развития творческого труда). Частная собственность и корпоративный капитал воспроизводят такие искусственные границы, важнейшей из которых является частная собственность на интеллектуальные ресурсы, know-how и т.д. Эти границы тормозят развитие процессов, лежащих «по ту сторону материального производства», в сфере свободного функционирования творческой деятельности, свободного обмена культурными ценностями. Поэтому капитал как социально-экономический тормоз развития креатосферы должен быть снят в процессе перехода к «царству свободы»>.
Какими же могут быть отношения присвоения, снимающие в новом качестве отношений «царства свободы» противоречия современной системы, где отчуждение работников от средств производства вступает в конфликт с развитием креатосферы?
Мы можем проследить лишь некоторые тенденции генезиса новых отношений присвоения, которые следует, пожалуй, квалифицировать как процесс освобождения труда, где присвоение материальных факторов выступает лишь как предпосылка собственно свободной человеческой деятельности. Естественно, термин «освобождение» является достаточно пустым и требует своего содержательного наполнения.
Базируясь на анализе предпосылок будущего общества, связанных с генезисом «царства свободы», а также реальных ростков массового социального творчества, существующих в современном мире, мы можем построить гипотезу содержания такого феномена, как освобождение труда. Оно должно стать важнейшим социальным отношением, базирующимся на развитии креатосферы и обеспечивающим ее генезис и развитие.
Освобождение труда приходит на смену внеэкономическому государственно-корпоративному принуждению и капиталистической эксплуатации. И здесь новому обществу придется пройти длинную дорогу, прежде всего завершив решение буржуазных задач обеспечения каждого «негативной» свободой, свободой от юридического неравноправия, личной зависимости, бюрократического и иного внеэкономического подчинения человека.
Но генезис собственно свободного труда начнется с развития «позитивной» свободы237, когда перед трудящимися встает задача не просто «экспроприировать экспроприаторов» и перераспределить доходы, но и самим по-новому организовать производство, на деле стать хозяевами экономической и общественной жизни. А для этого надо «вырастить» сложную систему отношений, обеспечивающую свободное, совместное, равное распоряжение общим достоянием и его присвоение.
Как именно практически может развиваться эта система отношений, преодолевающая отчуждение труда, его результатов, управления, может показать только опыт созидания, «выращивания» этих новых отношений объединенными трудящимися. Придумывать сейчас детали этих механизмов бессмысленно. Однако у нас есть некоторые историко-эмпирические основания для того, чтобы выделить основные тенденции генезиса этих новых отношений. Эти основания нам дает, во-первых, анализ противоречий первых практических шагов освобождения труда - ростков социальной справедливости и общественного самоуправления в нашей стране, коллективизма и энтузиазма строителей новых городов, «физиков и лириков», покорителей космоса и сибирских рек; опыта отечественных и зарубежных коллективных предприятий; практики развития неправительственных организаций и социальных движений и т.п.238 Во-вторых, критическое освоение предшествующей теоретической работы ученых социалистической ориентации. В-третьих, таким основанием может быть и развернутая выше картина объективных тенденций снятия отношений отчуждения.