Названная диалектическая взаимосвязь двух сторон процесса воспроизводства социальных отношений и материальных основ «царства свободы» показывает, как могут (а это всего лишь гипотеза) быть соединены два противоположных процесса: с одной стороны, генезис кре-атосферы, условием чего является преодоление отчуждения, развитие социального творчества (общественных отношений «царства свободы»); с другой - прогресс этих новых общественных отношений, прогресс, который превращается из возможности в необходимость именно по мере развития творческого содержания деятельности.
И все же для того, чтобы разорвать этот замкнутый круг, недостаточно указать на названную двоякую воспроизводственную взаимозависимость. Необходимо выделить тот процесс, ту общественную силу, которые позволят совершить скачок из мира воспроизводства гегемонии капитала в мир освобождения труда. Естественно, что именно здесь предстоит наиболее сложная борьба с отношениями отчуждения, с отношениями воспроизводства и самоукрепления гегемонии корпоративного капитала, описанными в предыдущих подразделах. Как именно будут протекать эти процессы, какие глобальные проблемы они порождают, к этим вопросам мы еще обратимся в последующих текстах этой книги.
Сейчас же заметим, что названная выше воспроизводственная зависимость позволяет подобрать ключик и к проблеме превращения социальной справедливости из антитезы в условие роста экономической эффективности260. Для этого достаточно «всего лишь» переформатировать каждое из двух названных выше и полярных условий. Естественно, это «переформатирование» должно произойти не на бумаге и не в голове исследователя, а в экономической жизни.
Поясним эту связь. Для мира товарных отношений экономическая эффективность есть максимизация вновь созданной стоимости (для капитализма - прибыли) и минимизация затрат живого и овещненного труда, а социальная справедливость - исходя из законов самосохранения этой системы261 - присвоение товаровладельцем всей стоимости его товара. В условиях капитализма и это означает присвоение заработной платы собственником рабочей силы, а прибавочной стоимости - собственником капитала. В эпоху социал-реформизма социальная справедливость получает новое определенность: под влиянием борьбы представителей класса наемных работников и др. описанных нами выше изменений справедливым становится частичное перераспределение прибыли капитала в пользу трудящихся. Последнее действительно снижает собственно рыночные стимулы повышения экономической эффективности. Именно в связи с постоянным присутствием в условиях позднего капитализма этой объективной антитезы экономическая теория и сформулировала названное выше противоречие.
Однако новая, посткапиталистическая, характерная для периода рождения креатосферы, воспроизводственная связь снимает это противоречие. Критерием экономической эффективности в этом новом мире становится не рост прибыли, а прогресс человеческих качеств и рост свободного времени (в том числе - времени творческой деятельности) при снижении затрат рабочего времени; социальной справедливостью - новые отношения распределения, способствующие, а не антагонистичные росту такой эффективности.
Так перед нами встает проблема исследования отношений распределения дохода, которые являются продуктом сущностных отношений присвоения/отчуждения средств производства и труда. Какие именно процессы отрицания отчуждения могут развиваться в сфере распределения доходов в результате генезиса креатосферы и снятия отношений материального производства, преодоления противоречий «царства необходимости» - это не просто трудный, но и до чрезвычайности многоплановый вопрос, поэтому авторы в данном подразделе ограничатся лишь некоторыми ремарками.
Ремарка номер один. Не только соображения социальной справедливости, но и генезис креатосферы, когда прогресс основывается на повышении роли и значения творческой деятельности Человека, обусловливает необходимость решения проблемы социально гарантированного минимума. «Сверхзадача» последнего - обеспечить доступность для граждан (и особенно для подрастающего поколения) образования и предметного мира культуры, а также определенный уровень услуг, создающих условия для здорового образа жизни (здравоохранение, спорт) и соответствующее качество утилитарного потребления.
Попробуем коротко напомнить не раз выделявшиеся в работах акцентирующих социальную справедливость и не раз нами упомянутых авторов основные тезисы, доказывающие необходимость такого социального обеспечения всех граждан. Во-первых, к обоснованию могут быть привлечены соображения социальной справедливости (восходящие к работам социалистов-утопистов); во-вторых, теоретическое обоснование экономической необходимости генезиса нового общества с распределением по труду, а затем по потребностям (марксизм); в-третьих, компромиссно-прагматичные соображения социального партнерства («надо делиться»), характерные для социал-демократов.
Продолжая линию первого и второго направлений, дополним их соображениями, связанными с генезисом креатосферы и развитием творческого содержания труда. Дело в том, что даже с прагматической точки зрения превращение творческой деятельности в основу экономического, социального и духовного прогресса требует обеспечения равных возможностей образования и доступа к культуре для всех граждан с тем, чтобы творческий, новаторский потенциал каждого человека не был потерян для человечества. В этом отчасти оказывается заинтересован даже корпоративный капитал, создающий систему социальной защиты в развитых странах, и в частности системы бесплатного среднего (а в ряде стран - и высшего) образования.
Однако для прогресса общества, лежащего «по ту сторону материального производства», задача использования творческого потенциала каждого гражданина превращается в насущную проблему повсеместно.
Отсюда - и необходимость всеобщего обеспечения проблемы социально гарантированного минимума.
Как alter ego социально гарантированного минимума в современном сообществе выступает социальный максимум, т.е. ограничение сверхвысоких, превышающих определенный (а именно такой, за которым рост личного материального дохода, как правило, не является сильным стимулом труда и новаторства) уровень доходов.
Необходимость введения социального максимума (а на этом настаивают далеко не только марксисты, но и многие «радикальные гуманисты», некоторые «зеленые», теоретики Римского клуба, например А. ПеччеиО диктуется не только соображениями социальной справедливости, необходимостью получения ресурсов для обеспечения социально-гарантированного минимума и наличием абсолютных ограничений природных и человеческих ресурсов. Эта необходимость обусловлена прежде всего тем, что за определенным уровнем повышение материального благосостояния как такового не служит стимулом более активной и качественной творческой деятельности.
Наличие еще нескольких десятков комнат вдобавок к тем двум-трем, в которых реально живет и работает творец, лишних десятков костюмов или платьев, коллекционного автомобиля и т.п. мало способствует повышению эффективности творчества. Более того, как было показано в разделе о рынке симулякров, за названной выше границей утилитарное потребление становится символическим, нацеленным исключительно на повышение статуса товаровладельца в рамках системы отчужденных ценностей позднего капитализма и как таковое выступает как паразитическая растрата человеческого труда и материальных ресурсов.
Вторая ремарка, которую мы хотели бы сделать в связи с анализом отношений распределения, характеризует возможность развития распределения по потребностям по мере перехода к доминированию творческого труда.
Казалось бы, абсолютно невозможно решить задачу распределения благ по потребностям, если нет каких-либо внешних ограничений, диктуемых отсутствием либо достаточного количества денег (мы, наверное, все хорошо знаем, что «денег всем всегда мало»), либо других ограничений, диктуемых внешними нормами (такими, например, как в экономике дефицита).
Развитие потребления, не ограничиваемого такими внешними рамками, кажется невозможным. И оно действительно невозможно, если речь идет об утилитарных потребностях, которые по природе своей безграничны.
В той же мере, в какой главными потребностями становятся творческая деятельность и свободное время, распредмечивание и опредме-
: См.: ПеччеиА. Человеческие качества. М., i985.
чивание культурных ценностей, субъект-субъектные отношения и диалог со своими коллегами во времени и пространстве, - в этой мере распределение по потребностям становится вполне реальным, ибо, как мы уже заметили выше, главным объектом, который должен подлежать распределению, становится деятельность, а не утилитарные блага. Формирование таких новых потребностей является прямым следствием развития творческой деятельности, ведь она сама по себе и цель, и мотив, и потребность для человека.
Следовательно, превращение труда в потребность переносит проблему распределения по потребностям в совершенно другую плоскость: в плоскость распределения труда (точнее творческой деятельности).
Это кажущееся абсолютно фантастическим предположение, на самом деле, реализуется даже в современном обществе.
Более того, этот феномен реализовывался в обществе, казалось бы, крайне далеком от идеалов креатосферы - в Советском Союзе 1960-х годов. Именно тогда, как не раз отмечалось в советской литературе, наиболее престижными и важными ценностями для подрастающего поколения были возможности будущей деятельности в сферах фундаментальной науки или искусства, открытие новых пространств (профессии летчика и космонавта, геолога и полярника) или общественная деятельность. Причем, как правило, это было связано не столько с более высоким доходом работников в этих областях (начинающий физик тогда получал меньше продавца пива), сколько с действительной потребностью в интересной, творческой, престижной деятельности, самореализации, уважении.