– Почему бы и нет, она из моих любимых. И не только потому, что там концовка ударная.
– Это точно.
Пришлось радиально срезáть маршрут, и на пересечении коридоров они столкнулись с Редвингом. Капитана сопровождал низкорослый мускулистый мужчина, они о чем-то беседовали. Редвинг повернулся и махнул рукой. У мужчины было при себе какое-то десантное оружие.
– Это наш главный военный консультант, Томми Кэмпбелл.
Кэмпбелл и Бет с Клиффом обменялись стандартными приветствиями.
– Вы успели изучить историю нашей экспедиции, лейтенант Кэмпбелл? – поинтересовалась Бет.
– Думаю, да, хоть она и оказалась весьма обширной, – сухо усмехнулся Кэмпбелл, обнажая неровные зубы. Говорил лейтенант басом, в котором слышались нотки тревоги. – Если честно, меня беспокоит угроза потери контроля над кораблем, ну, вы понимаете, при такой сложной посадке. Мы никогда не отрабатывали приближение к цилиндру сбоку. Да еще и пассивное.
– У нас нет выбора, – ответил Редвинг.
Бет услышала в голосе капитана напряжение. Несомненно, продиктованное трудностями подбора слаженной команды для такой странной миссии. Эта вылазка явно будет еще загадочнее и сложнее, чем высадка в Чашу. И посмотрите, как тогда всё повернулось: отряд вынужденно разделился, половину захватили в плен, другие долго скитались в глуши чужацкого мироконструкта. Высадка на Глорию казалась делом несложным: подумаешь, челнок на планету спустить. Никто не предполагал, что придется скользить вдоль исполинской трубы.
– О, конечно, меня ознакомили со всеми обстоятельствами, – сказал Кэмпбелл, – артилекты об этом позаботились. – Темное лицо военного аж заскрипело от натуги: он силился что-то скрыть. Похоже, Кэмпбелл от природы был молчуном, и такая длинная речь его напрягала. – Эти штуковины мастаки по части обзоров: исторические сводки, картинки, статистика, всё такое. Я как раз объяснял капитану, что большую часть времени проводил за учебой, некогда было общаться.
– Вас это смущает? – уточнила Бет.
– Гм… – Кэмпбелл скорчил гримасу, всё еще пытаясь что-то за ней скрыть. Затем, видимо, передумал и продолжил без обиняков: – Ну ладно, скажу как есть. Я старался не выходить из каюты, пока чужаки по коридорам шастают.
– Пальцезмейки? – спросила Бет.
– Да, они страшноватые, чего уж там – говорящие лапохвостые рептилии! И этот пятилапый паучара. Бемор из Чаши, или как бишь его. Я не такими себе представлял пернатых динозавров.
Бет нахмурилась, размышляя, чего стоило такое признание хладнокровному вояке.
– Вы просто не успели к ним привыкнуть, только и всего. Это не животные. Это носители разума другого типа. – И его с нами в Паутину отправляют? – подумала она. Но, впрочем, вояка, не бывавший в Чаше, так или иначе на всё будет смотреть через призму земного восприятия. Устарелого восприятия.
Редвинг жестом отпустил их.
– У нас скоро торжественный ужин в честь контакта. Распечатаем доппайки. С фальшвином паста хорошо пойдет.
Бет кивнула и вместе с Клиффом устремилась дальше к сферическому бассейну. Придется по-быстрому.
Ужин перед высадкой выдался калорийным, но почти безалкогольным. Похмельный десант на чужацкую территорию – не дело. Клифф старательно игнорировал земной черный юмор, постоянно проскальзывавший в репликах свежеоттаявших. Они так пытались смягчить одолевающее психическое напряжение. Клифф уснул, обняв Бет, и пробудился после тревожного сна.
Мириады деталей всплывали в последний момент. Изящные крылатые корабли предназначались, главным образом, для планирующих полетов в верхних слоях атмосферы, где можно сбросить импульс и рассеять тепло, а потом уж заходить на посадку на самолетный манер. Теперь же придется вонзаться в атмосферу сбоку, и цепкая рука гравитации не подсобит.
– Я подумывал, не поставить ли вам выпускной марш, – сказал по интеркому Редвинг, – это ведь своего рода церемония вручения дипломов?
Открывшийся люк проглотил Клиффа, Бет двинулась следом. Они отыскали свои места и проверили, хорошо ли закреплены вещи. В отряде было двадцать с лишним участников. Никто и слова не обронил.
– Но я просто скажу: вперед, в улет, – продолжил Редвинг, вспоминая, как прощались с экипажами в ранние годы освоения Солнечной системы. – Двигайтесь, смотрите, записывайте, пересылайте.
Ползли минуты. Пилот аккуратно выводил их наружу. Клифф заметил пристегнутое среди прочей снаряги тело Окалы Юбанафор в белом саване. Пристегнулся сам. Комбинезон принимал трансляцию с корпуса, и Клифф мог проследить, как отдаляется «Искательница солнц». Он не смотрел вперед, а переключил всеобзорную ленту на хвост, чтобы напоследок оглядеть корабль. Некогда корпус был блестящим и изящным, ныне – обшарпанным и грязным: неисчислимые плазменные комки мало-помалу обдирали поверхность, столкновения с камешками на релятивистских скоростях оставляли вмятины. Странный узор коричневых и красных пятнышек наводил на мысли о преждевременной старостной пигментации.
Они устремились к верхним слоям атмосферной пленки. Как и обещали глорианцы, едва заметная пленка раскрылась в одном месте, образовав достаточно широкую для пролета дыру. Рои спрайтов метнулись туда из-под брюха разведывательного корабля и разлетелись параллельно цилиндрическим поверхностям Паутины. Они станут вести наблюдение с флангов, общаясь между собой, словно разумные мотыльки. Полет спрайтов отличался сюрреалистичной, инсектоидной красотой.
Клифф пропустил предупреждения комбинезона, которые подчас раздражали, словно увещевания хлопотливой мамочки. Однако, благодаря кропотливой работе артилектов, функционал комбинезона – истинное чудо. Карманы, ремешки, застежки – можно прицепить кучу инструментов, но комбинезон в любом случае останется тонким, словно для планеты земного типа.
Разведывательный челнок пронесся сквозь второй слой пленки, в котором столь же проворно раскрылось овальное отверстие. Кажется, многослойная атмосфера реально помогает в управлении цилиндром. Уже Чаша изобиловала чудесами, а здесь, понимал Клифф, их еще прибавится, в том числе самых странных. А вот и третий слой, при взгляде издали напоминавший голубоватую глазурь.
Этот слой располагался над Паутиной, но ниже наружной пленочной оболочки: синий, словно яйцо дрозда, океанский пузырь. Поверхность мерно поблескивала, производя впечатление одновременно привлекательное и фантастическое. Над океаном мелькали белые, как хлопок, облачные башни, отбрасывая на морщинистую блестящую поверхность странные угловатые тени. Были они тонкие, но выглядели роскошно, словно вычурные белые шпили, и каждую сопровождала, будто темная зловещая близняшка, тень на исполинской загнутой равнине. Многоцветный океан удерживала совсем небольшая гравитация – а скорей поверхностное натяжение, создающее множественные складки, изящные и явно не лишенные какой-то практической пользы: геометрическая симфония на мотив грубой инженерии. Над чем-то вроде термальных источников вздымались узкие, как лезвие клинка, клинья. Облачные горы кишели жизнью: вечный танец хищников и жертв, медленных и быстрых, острокрылых и лениво-объемистых. А еще – растения на плохо различимых орбитах, обширные зоны стеклянисто-зеленых папоротников, паутинно-тонкие деревья высотою с городские небоскребы, мшистые лапы, тянущиеся к изобильным влагой пурпурным грозовым наковальням. Облачные цепочки возносились, словно горные пики, и в ярком желтом сиянии солнца класса G3 вид у них был на диво прочный и обтекаемый.
Настал миг стыковки с Паутиной. Челнок заходил на посадку вдоль палубообразного причала величиной с материк – сплошь низкие холмы и растительность. Наверху раскинулись тончайшие облачные пленки. Плавное скольжение, мощные толчки, перекос – и остановка посреди просторного луга, утыканного удивительными спиралевидными растениями, наверняка деревьями, адаптированными к силе тяжести вдесятеро ниже земной.
В памяти Клиффа промелькнула старая фраза, меткое наблюдение классика:
Натяженье, предвкушенье, треволненье – просто класс[16].
13. Огнезадые драконы
В сущности, технологически высокоразвитые разумные формы жизни делятся на два типа: те, у кого нет встроенных блокираторов убийства себе подобных… и те, у кого они есть.
Если абстрагироваться от всех прочих фильтров, оба типа сталкиваются с пространственными и временными самоограничениями. В первом случае – тут речь, скажем, о нас, происходящих от приматов, лишенных естественного устрашающего оружия и затем быстро выработавших мозги достаточно крупные, чтобы расколоть атом, – цивилизации на пороге экстрапланетарной фазы зачастую проваливаются в воронку ядерного противостояния и не выживают.
Ко второму типу принадлежат те немногие, у кого имеется естественное устрашающее оружие. Например, существа вроде велоцирапторов, которые располагали блокираторами агрессии до того, как обзавелись крупным мозгом, и продержались достаточно долго, чтобы вырваться в межзвездное пространство. Такую цивилизацию можно назвать культурой конкистадоров или, если угодно, галактических геологоразведчиков: к своим сравнительно доброжелательны, но почти для всех иных видов смертельно опасны. Рано или поздно, впрочем, галактические геологоразведчики встречают себе подобных, начинается секторальная война с применением антиматерии и всего прочего, по итогам которой гибнет один вид или оба. Так что вариантов немного…
Бет, хмурясь, оглядывала первый десантный отряд. Разумные обезьяны трещали во все голоса, готовясь к первому шагу по великим неизведанным просторам. Долгое сближение, завершившееся резким приземлением на травянистую равнину, взбудоражило команду до потери всякого самоконтроля.
– Отряд, собраться! – скомандовала Бет, перекрикивая галдеж.
Все начали пристегивать снаряжение к комбинезонам или распихивать по умным сумкам. На корабле группу официально именовали разведывательным отрядом, но Бет думала о них просто как о Первых. Возможно, термин приживется и войдет в историю, написанную кем-то из потомков.