На одной с Бет стороне палубы стояли Клифф, Эш Траст, Томми Кэмпбелл, Джерамини Тэм – а поодаль еще извивались три пальцезмейки. Змейкам не терпелось заняться чем-нибудь необычным после столь долгой бортовой рутины. Быстрые ручонки плавно разминались в шаровых суставах. У Хэнди, обезьяноподобного создания со множеством инструментов, возникли проблемы; лучше подождать, пока разберется со снаряжением. Вивьен, по крайней мере, выглядела готовой, с иголочки, и уверенной.
Остальные выстраивались шеренгами. Глорианцы прислали мультяшные инструкции, в которых был показан отряд из шестнадцати человек. Редвинг решил им следовать.
Бемора-Прим невозможно было ни с кем перепутать – ну, до определенной степени. Его тушу перевозили в прозрачной клетке размером с небольшой автомобиль. Существо подергивалось. Его составная личность пока не вполне освоилась с движениями тела. Бет полагала, что досаждающие ему проблемы вскоре исчезнут. Бемор-Прим избавился от облика исполинской птицы и переродился паучарой – а паучары эволюционировали в микрогравитации и были отлично приспособлены к ней.
Паук без устали ерзал по клетке. Но казалось, что временное заточение не доставляет ему неудобств. Он просто практиковался – и наблюдал. В фасеточных глазах проступала странная мудрость.
Бет вспомнила, как впервые столкнулась с паучарами в Чаше, как у нее мурашки поползли по спине, а внутри всё инстинктивно сжалось. Паукообразные создания мчались по лесистой низкогравитационной тюрьме, куда засадили пленников Птицы. Бет потом долго мучилась кошмарами. Другие надеялись, что исполинские твари («паучицами» их нарек Абдус, и это закрепилось) не обратят внимания на людей. Что, если они не хищные, какими кажутся, а, скажем, травоядные? Но один человек погиб в стычке с ними, и Бет, глядя на чужака, боролась со знакомыми мурашками. Она помнила, как стремительно движутся щетинистые лапы, перебегая по толстым нитям ловчей сети. На Земле таких крупных пауков не существовало. Впоследствии, наблюдая за обычными, Бет вздрагивала.
Паучара в буквальном смысле собирался с мыслями. На его башке торчала казавшаяся крохотной гарнитура, поблескивание индикаторов активности означало, что идет процесс ментальной обработки. Интеграция на лету.
Эта технология досталась людям от Птиц. Потом артилекты взялись убивать время полета – много десятков лет – на ее совершенствование в симуляциях. Теперь такой гарнитурой оснастили паучару, вылезшего из паучьей формы криосна – по анабиозной технологии, которую Птицы освоили еще в древности.
Бет следила за Анораком: в течение последних нескольких дней паук стал заметно спокойней. Птицы Чаши настояли, чтобы Анорак был включен в состав первого десантного отряда. Бет это не понравилось, поскольку общение с Анораком оставалось затруднено. В полевых условиях – фактически невозможно. Однако в клетке имелись микрофоны, камеры, регистраторы – и некоторые скрытые устройства управления.
И неприятные для Анорака эффекты явственно сглаживались по мере того, как доминировать начинала личность Бемора. Разум, наложенный на примитивные животные мозгоструктуры. Техника, превосходящая людское понимание. Бет считала этот симбиоз жутковатым, но решать было не ей, поэтому она поступила так, как часто поступают офицеры: выполнила приказ, демонстративно поджав губы.
Клифф перегнулся к ней, закончив пристегивать снаряжение.
– Как говорил мой отец: двигаться помедленней, следить, чтобы сзади не подкрались.
– Ага. – Они готовились надеть шлемы, так что Бет, улучив момент, быстро чмокнула Клиффа. – Мой тоже. Мой отец умер много веков назад, и знаешь что? Чем дольше он мертв, тем умнее кажется. Загерметизировать шлемы! – скомандовала она.
Биодетекторы сообщали, что атмосфера снаружи довольно близка к земной. Не отмечалось никаких опасных микробов или потенциальных ядов. Неплохо.
– Выровнять давление в шлюзе! – обратилась Бет к пилоту-артилекту.
Люк с шипением скользнул вбок – и внутрь хлынул солнечный свет.
Никто не проронил ни слова. Момент был исторический, к чему его портить бессмысленной болтовней. Бет это вполне устроило. Она и готовилась в основном молчать. Ей всегда были неприятны идиотские пафосные речи из драм о первых исследовательских полетах по Солнечной системе. Потому она скопировала подход Редвинга:
– Земля, мы это сделали! Вперед, в улет.
Они молча двинулись наружу, синхронизируясь через комбинезоны с «Искательницей солнц». Бемора-Прим конвоировали трое солдат из бывших астеров.
Бет проследила, как улетают с автозапуска микродроны. Артилекты предпочитали именно такой способ локального мониторинга: стайки дронов, летающие вокруг Бугра в Паутине, снимки и аудиозаписи местных форм жизни, наблюдения за нульграв-экологией.
Команда построилась кругом и стала ждать. Перед ними раскинулся мирный тихий луг.
Их никто не встречал.
Вообще никто.
Они к такому не готовились.
Ничего их не ждало, кроме травянистого луга, ограниченного лесом, а лес напоминал извивающуюся массу широких полых конечностей. Всё живое тут было каким-то легким, светлым, воздушным. Полупрозрачные пикообразные листья, светоносные ярко-голубые и желтые цветы колыхались на ветру. На стволах виднелись пятна лишайников. Они тоже двигались, изгибались и наползали друг на друга, как в ускоренной съемке, соперничали за место и световую энергию.
Бет понимала, что эту равнину подпирают конструкции Паутины, серебристые трельяжи. Сеть раскинулась в промежутке между двумя мирами, ее башни служат опорой стопкам из множества равнин вроде этой. Перед командой раскинулся один из множества этажей гигантского здания. Но чувство возникало пьянящее и…
– Сбросить шлемы, – передала она. – Надо же попробовать местный воздух.
Команда испустила дружные вздохи. Атмосфера оказалась влажная, шелковистая. Бет аж моргнула, когда сладкий воздух ворвался в ноздри. С самой Чаши не испытывала она такого ощущения – истинного живого простора.
Задувал порывистый ветер, направленный в основном к Чести. Здешний климат, несомненно, отличается от планетарного. Вращение Паутины создает дополнительные медленные воздушные потоки; солнце нагревает поочередно все стороны с интервалом чуть больше недели. Отсутствуют наклон оси вращения и смена времен года. Фактически это не погода, а микроклимат внутри гигантского здания.
А вот и новое солнце: размытый овоид вишневого оттенка, повисший на расстоянии двух ладоней от края луга, то расплывался, то становился четче. Сквозь облака верхних слоев атмосферы Бет видела перевернутую радугу, чьи цвета преломлялись и плясали: по мере вращения конструкции солнце садилось в сторону Глории. Через пару часов наступит недолгая ночь.
Солдаты открыли клетку Бемора-Прим. Паучара осторожно выбрался наружу; пять лап ушли в торф, но удержали тело. Бемор-Прим подергался – не исключено, что от удовольствия. Как и предписывалось планом, посланец Птиц хранил молчание, а солдаты-астеры болтали с ним, словно с домашним животным, которым он не был.
Однако по мере осторожного продвижения через луг Бет рискнула откупорить воображаемое шампанское. Душа ее пела.
– Вперед, вперед, покажем им себя, – подбодрила она команду.
По равнине словно многоцветный ковер расстелили. Шафрановая пыль поднималась от скопления стелющихся растений – что это, выброс пыльцы? Коричневато-красные низкие папоротники, золотисто-зеленые кустарники, а вот что-то скрипнуло под подошвами: Бет опустила голову и увидела, что ступает по синему, словно яйцо дрозда, песку.
Но прилетевших по-прежнему никто не встречал. Послышались раскатистые крики – и ответные им. Какие-то животные, возможно птицы. Словно два тенор-саксофониста обмениваются риффами в музыкальном состязании. Шелест ветра вторил птичьей песне.
Тишина посреди удивительной природы показалась необходимой. Бет включила было канал аудиосвязи с Клиффом, но в итоге не сказала ни слова. Молчание никогда не доставляло ей неудобств. В самой приятной своей форме – молчании наедине с возлюбленным – оно органично дополняет разговор.
Вдалеке что-то мелькнуло, привлекая взор. Бет приблизила заинтересовавший участок неба на виртуальном экране перед левым глазом. Новый мир, новая фила. Как и любой биолог-исследователь, Бет мечтала дать название новооткрытому виду. Горячка приключений в Чаше помешала ей это сделать тогда. Однако странное небесное создание, менявшее форму, извивавшееся всем телом, никаких специфических ассоциаций не вызывало. У Бет Марбл, вероятно, слишком невзыскательная фантазия, чтобы набиваться в крестные такого чудища. Бет решила назвать его «зинго».
Существо чем-то походило на ожившую паутину. Черные блестящие нити сдвигались и переплетались. Оно медленно увеличивалось в размерах. Тело его было далеко от птичьей или машинной формы: оно перемещалось, словно весельный трактор, если бы такой существовал. И выглядело громоздким. Возможно, всё-таки механизм?
Слева виднелась блестящая поверхность пруда, рябившая под легким ветерком.
Может, окунуться? Кожа чесалась. Нет, потом, если…
– Сбросить комбинезоны, – приказала Бет. – Рискнем выставить всё тело на воздух.
Они отдавали себе отчет: местная экология наверняка поддерживает работу устрашающе сложной сети вирусов, микробов и простейших. Но на Земле же они с человеческой биохимией уживаются. А здешняя атмосфера мало отлична от земной, кислорода чуть больше, азота немного меньше, интересные примеси вроде ксенона. Артилекты разработали общую вакцину против предполагаемых инфекций. Аллергий исключать нельзя, но, пока не проверишь, не узнаешь.
Бет сбросила комбинезон. Под ним была надежная походная поддевка, оставалось только пристегнуть к ней рюкзак, фляжку и пояс с инструментами. Команда последовала примеру, все справились за три минуты. Бет глянула на далекого зинго. Тот увеличился в размерах и продолжал извиваться. Она показала на него спутникам:
– Проследите за ним.
Мимо головы Бет что-то пронеслось. Она отшатнулась и, глянув вслед улетавшему созданию, отметила, что оно размером примерно с воробья, четверокрылое. Возможно, играет роль стрекозы в этих влажных низинах? Кто его знает. Конвергентная адаптация? По берегу пруда росли ивообразные деревья. Они были куда выше земных и отличались от них скрученными спиралевидными стволами. Артилекты полагали, что при 0.1