Теперь фигура поднялась выше к поверхности: черный бархатный занавес раскручивался, точно желая облечь Клиффа. Оставалось непонятным, каким образом это видение высасывает из камня любые проблески света. Пятнистая скала казалась теперь прослоенной кристаллическими пластинами. В воздухе стало ощутимо теплее.
Клифф огляделся. Отряд находился теперь словно бы на подвижном, тянущемся кверху склоне, камни раскачивались от напряжения. Сияющие колонны цвета слоновой кости восстали вдоль всей скалы, простерлись к небу, будто желая накалить его. Кто-то бессильно припадал к земле.
– Держитесь на ногах! – призвал Клифф.
Бет пыталась подбодрить тех, кто двигался ниже по склону, чтобы формация не сбилась. Ей удалось поднять ногу и утвердить ее на новом месте. Потом она замерла.
Продолжая вглядываться вниз, Клифф замечал туловища, маленькие, напряженные, словно обладатели тел задыхались. Раздался звук, словно кто-то заскрежетал коренными зубами. Формы эти, будто неумелая пародия на людей отряда, маршировали мимо.
– Это что же, у вас так принято общаться? – требовательно справился он у скалы.
– Сиятельный камень, Инкреат, как мы его называем, – молвил вернувшийся Крутильщик, – чувствует вас, а затем передает нам советы относительно вас.
У Клиффа в голове путались разнородные мысли. Каменный интеллект допрашивал его способами, о которых человек имел лишь приблизительное понятие, но Клифф был уверен, что происходящее ему не нравится. Время растягивалось. Времени было полно.
В его ракурс обзора окружающей среды вторглись изображения. Звезды, исторгающие вспышки по ночам. Мерцающие гало и мошки, сталкивающиеся в небесах. Импульсы мерцающих волн в верхних слоях атмосферы, величественные раскаты басовых нот: война, которой он понять не мог. Дожди в оттенках черного и серого, перемежаемых редкими золотистыми каплями. Война.
Безжизненный голос Крутильщика:
– Черпайте полною горстью, пейте до дна. Инкреат рассказывает о своем прошлом.
– Дикость какая, – насилу вымолвил Клифф.
Он оглянулся на отряд, растянувшийся ныне, как показалось, на добрую сотню метров склона, и увидел шестиугольные камни, проявляющиеся из скалы с правильными промежутками. Они идеально укладывались на места: вокруг каждого человека образовалась рамка, диаметр шестиугольника составлял около метра. Никто не двигался. Казалось, что-то выкладывает на склоне горы шестиугольный узор, протягивающийся в перспективу. И люди в нем становились координатными точками.
– Всем остановиться! – призвала Бет. – Мы это переждем. Выпейте немного воды. Перекусите из встройки, если нужно. Похоже, нам придется тут подзадержаться.
Они остановились попить. Клифф созерцал смещавшиеся рисунки скальных пород. У него захватило дух, когда метрах в сорока выше по склону из камня стала подниматься крупная постройка. Башня цвета оникса. Черные ножнообразные опоры сходились в одну точку. Примерно на половине высоты башни, всё еще экструдировавшейся из сиятельного камня, продолжалось бурление и перемешивание.
Медленно, неспешно, на высоте метров пятидесяти открылось око.
Клифф понял, что это око, потому что уже видел такое прежде.
– Как у каменных форм жизни в Чаше, припоминаете? – окликнул он остальных.
Некоторые члены отряда согласно отозвались. Но голоса их были слабы.
Исполинское зияющее око имело зеленую центральную часть, похожую на радужку. Постепенно весь овал диаметром несколько метров повернулся вниз. Один глаз.
– Что…
Клифф не мог отвести взгляда от огромного зрачка в центре объекта. Чужак, казалось, смотрел прямо на людей. Глаз в камне? Глаз с хрусталиком и сетчаткой? Он такие наблюдал в Чаше, но здесь зрелище это производило почему-то куда более зловещее впечатление.
Воздух стал жарким. Ветер улегся. Долины внизу видно не было, ее затянул бурлящий серый туман.
– Каменный разум, – сказал кто-то в отряде. – Напоминает нам о своих корнях?
Но сиятельный камень не закончил работу. Постройка со стонущим скрежетом и толчками продолжала возноситься из скалы. Гравитация тут была слабая, как во сне, и здания могли вздыматься на огромную высоту. Клифф задрал голову, прослеживая восхождение колоссальных колонн и чувствуя под ногами быстрые, резкие толчки, точно громовые раскаты. Он обратил взор к аркам. Контрфорсы легко поддерживали колоссальный вес сводов, перекрестья которых окутывала вуаль серого света. Каменные подушки, сглаженные временем, подводили взгляд к башенкам, гаргульям, статуям и орнаментам на лаконичном фоне архитектурного величия.
Бет передала:
– Это западный фасад кафедрального собора в Шартре. Прекрасная Франция! Редвинг переслал фото сразу же, как только эта штуковина начала расти.
– Визуальная отсылка, – передал кто-то в отряде. – Оно показывает, что уже достаточно хорошо знакомо с нашей культурой.
– Копия меньше оригинала. Но ненамного.
Рядом с большим розовым окном на карнизе теснились гаргульи. Одна даже двигалась. Она вытянула коготь и… сделала приглашающий жест.
Клифф воззрился на всё это и, не думая, двинулся к собору. Ноги его задвигались. Он был свободен! Ему ничто не препятствовало, никакой камень не лип к подошвам. Его ботинки энергично ступали по лестнице у южного портала. Большая скульптура Девы Марии холодно взирала на инопланетную гору.
– Мой канал переполнен данными, – передала Бет. – Выглядит вполне аутентично. Клифф, ты прямо под… видишь? Четыре фигуры, символизирующие искусство. Грамматику, риторику, музыку и диалектику.
– А этот старикан рядом с ними? – спросил Клифф. – Он человек.
– Библиотека опознает его как Аристотеля. Видишь? Он хмурится, окуная перо в каменную чернильницу.
Раздалось позвякивание каменных колокольчиков.
– Детализация потрясающая, – восхищенно произнес Клифф. – Они это почерпнули из более ранних передач?
– Вероятно, использовали то, что мы им пересылали, и не только, – сказал кто-то. – Это может быть проявлением… уважения? Готовности к сотрудничеству?
– Пойдемте внутрь, – послышался еще чей-то голос.
– Правильно, – твердо отозвалась Бет. – Возможно, нас там кто-то ждет.
– Или что-то, – уточнили в отряде. – Блин, освободите нас! Я не могу с места двинуться.
– Потихоньку, – сказала Бет. – Клифф, твое решение.
Ага…
Клифф перешагнул порог. Он догадывался, что в оригинале Шартрского собора двери деревянные. Каменные переместить было бы невозможно, так что здешний собор оставили открытым. Как только он ступил внутрь, спустился печальный сумрак, сжал его, будто в кулаке, затем медленно рассеялся, уступив место слабому янтарному свечению из высоких боковых окон. Стоны, толчки, скрежет, ощущаемые через подошвы: скала продолжала переоформляться в медленной агонии творчества. Потом откуда-то из камня пробил свет, словно прожектор. И, как если бы кто-то обустраивал помещение под свои вкусы, сияние заструилось сквозь витражи, окрашивая всё в розовые, синие и пурпурные акварельные оттенки.
В воздухе разнеслась какая-то старая музыка. В основном струнная.
– Бах, – сказал Эш по каналу связи. – Один из Бранденбургских концертов.
Вивьен даже уточнила, какой именно, – третий.
Приятно, подумал Клифф, и страшновато.
Он пошел обследовать собор, сопровождая свои наблюдения краткими комментариями для отряда. Неф, проходы, величественные колонны. Не верилось, что это не подлинник за много световых лет отсюда. Клифф поднялся по лестнице под самую крышу потрясающей каменной постройки. Его тянуло вперед и вперед, он даже не запыхался, покоряя озаренные печальным светом ступеньки.
Начав спуск, он вскоре остановился. На стенах появились головы чужаков – похожие на женские, с длинными шеями и заостренными затылками. Подобно маскам, они были окрашены в сочные цвета, не розовые или коричневые, оттенка кожи людей, а розово-красные, океанически-голубые, жизнерадостно-желтые. Приплюснутые головы, словно змеиные морды. И еще: с рыбьими крупными глазами, сердитыми ртами-щелками, парашютообразными ушами – карикатуры на человека.
Все, кроме одной. Презрительно хмурящаяся голова с тяжелыми бровями, крупными ушами и широким носом; ноздри раздуты. Человек, но древнего типа. Неандерталец? Как он сюда попал? Рядом с ним голова поменьше, сильнее напоминающая обезьяну, но с удлиненной мордой. В дальнем пыльном углу сознания Клиффа что-то тренькнуло, словно старинная арфа. Сиятельный камень каким-то образом детально ознакомился с человеческой эволюцией.
Внезапно зазвучали протяжные раскаты колокола. Клифф ощутил, как прокатываются ноты сквозь его тело, на длинах волн, сопоставимых с человеческим ростом, – ощущение неотразимо-требовательное и вместе с тем загадочное. Печальный колокольный звон смешивался со звуками, похожими на карканье ворон. Через распахнутые окна Клифф видел крупных птиц, хлопающих крыльями, похожих на черные колеса против яркого белого облачного фона. Рядом лыбилась, выкатив язык, серая каменная гаргулья. Птицы снова запятнали небосвод. Кто-то требовал ответов. На какой вопрос?
Он выбрался из огромного здания с гудящей головой и в расстроенных чувствах.
– Почему эта штука здесь? – спросила его Бет, когда они с Крутильщиком приблизились.
– Где отряд? – отпарировал вопросом Клифф.
– Пока ты был внутри, – сказала Бет, – нас снова пришпилило.
– Меня тоже, – добавил Крутильщик. Он передернул руками, подняв все ладони над головой, и развел плечи. – Вероятно, сиятельный камень желает отдельно пообщаться с некоторыми.
– Что это, черт побери, такое? – огрызнулся Клифф.
Крутильщик смотрел на него без всякого выражения.
– Вы, люди, черпаете усладу в аналогиях. Позвольте мне сказать, что в моей голове некий суп для совместной трапезы зачерпывается двумя ложками. Первая: потребность понять друг друга. Вторая: потребность проинспектировать, в чем Инкреат весьма искусен.
– Не поняла, – сказала Бет.
– Медленный аспект мышления Инкреата постигает вашу сущность. И определяет ваше возможное место в нашей, как вы ее и