Стремительно сменяли друг друга диковины. Беловато-желтое солнце Глории посылало каждой платформе косые лучи сквозь Паутину. При прохождении через какие-то ржаво-красные леса они приобретали оттенок запекшейся крови, а пронизывая грозовые тучи, уподоблялись светоносным клинкам. А при наблюдении с дальних оконечностей каждой платформы казалось, будто солнце, переваливая через залесненный край яруса, восходит в пустоте – открывается исполинское пылающее око, пульсирующее, зловещее, неотрывно следящее за путешественниками.
Пока Бет и Клифф ожидали завершения самодиагностики комбинезонов, подключенные артилекты без устали пережевывали новую информацию. Каталоги визуальных, слуховых, обонятельных образов с неизбежной задержкой подгружались на «Искательницу солнц», но Бет всё это воспринимала слитным потоком, который захлестывал с головой, лишая дара речи. Она спихнула на артилектов проблемы систематизации увиденного, предпочтя просто проживать то, что с ней происходит.
Бет раскрыла свой разум окружающей среде. Как ей сейчас хотелось прогуляться по красноватым от косых лучей солнца полям, выглянуть за край платформы! Достичь предела земли, воплотив на практике старую земную иллюзию плоскомирья времен Колумба: ухватиться за границу человеческих открытий и восторженно высунуть голову наружу.
– Корабль, визуальное приближение! – приказала она.
Интегрированный в стенку каюты дисплей (поразительная конструкция уже научилась повиноваться ее голосовым сигналам) приблизил картинку дальнего края платформы. Над ним парила птица, напоминавшая бежевого ястреба, и ее тень неспешно бежала по рябившей от ветра траве. Узрев пределы доступного жизни пространства, Бет почему-то исполнилась удовлетворения. Небесная рыба снижалась, кушетки прочнее охватывали их с Клиффом тела. Стены и пол задрожали. Клифф окликнул:
– Ну что, мы уже на дне?
Словно прочитав его мысли (а с оглядкой на биотехнологии, рутинно применяемые на борту небесной рыбы, Бет не исключала и такой возможности), появилась Анарок и взмахнула двумя руками.
– Теперь мы испытаем турбулентность, поскольку плюмаж струи заденет нас.
Спектр изображения на стене переменился. В обтекавшем их воздухе проявились пурпурные турбулентные следы. Прежде ленивые, они теперь напрягались и изгибались. Отращивали небольшие яркие воронки, которые, в свою очередь, разрастались, оттесняя гладкие потоки. Турбулентность тормозила полет.
Клифф проговорил:
– Мне уже понятно, что вы полагаетесь на гравитационное торможение: обычное свободное падение, десять километров в секунду вниз. Но какую роль выполняет эта струя?
– Мы на всём пути вниз оттесняем воздух, он нас тормозит, – сказала Анарок. – Теперь система управления потоками на глорианском конце направляет к нам сверхзвуковую струю. Она избавит нас от избыточной энергии спуска.
Клифф с подозрением воззрился на ярившиеся снаружи вихри, которые с каждой секундой становились всё ярче, окрашивались лихорадочным пурпуром.
– Это, получается, нам предстоит перегрузка?
– Всего лишь двукратная, но на протяжении часов, – капитан небесной рыбы ничуть не смутилась.
Она лишь наклонила тело, подстраиваясь под общий вектор силового воздействия внутри каюты. Каким-то образом телесная гибкость позволяла ей избегать скрипа суставов и мышечных спазмов, неизбежных в подобной обстановке для человека.
Вот это мастерство телоинженерии, подумала Бет, а вслух откликнулась:
– Насколько я понимаю, нас кто-нибудь встретит?
– Вы можете рассчитывать на небольшую делегацию. Местные в основном предпочитают избегать нас.
– Да? – Клифф нахмурился. – Почему?
– Скажем так, у нас с ними разные цели в жизни.
– А представляют ли они для нас угрозу? – поинтересовался Клифф. – Мы и в Паутине, и на этой вашей луне, точнее, сестринской планете понесли потери.
Анарок ответила:
– Не срезая кору со ствола, скажу: Глория повсюду опасна.
Впервые капитан небесной рыбы прибегла к метафоре. Бет спросила:
– Почему?
– Я никогда не ступала на ее поверхность, так что не могу дать вам точного ответа. Легенда гласит, что есть секреты, которые нам лучше не вытаскивать на свет.
– Правда? – протянул Клифф. – Почему?
Анарок мерила каюту шагами, умело подстраиваясь под нарастающее ускорение и совсем не смущаясь качкой и дрожью.
– Вы, земсистемники, ознакомились с первыми этапами долгой истории, которая привела нас к нынешнему взгляду на жизнь.
Бет задумалась. Большая часть Солнечной системы заселена и приспособлена под поставки ресурсов на родной мир человечества, так что в этом смысле термин «земсистемники» оправдан. Паутина же исполнена динамичного присутствия жизни: так пробегает ветер по коже, так чувствуешь дрожь от потоков, проносящихся по широким трубам, так видишь вспышку молнии даже сквозь сомкнутые веки…
Анарок продолжила:
– Планеты и спутники – места возникновения жизни, но подвижность они серьезно ограничивают. Гравитация планеты вроде Глории велика, жизнь без нашей помощи ее не покинет. Жизнь застряла здесь на миллиарды лет, обездвиженная в планетарной клетке, пока древние не соорудили Паутину. Но происходили в древности и события, давшие нашим предкам повод отнестись к пребыванию на Глории с радостью. Ароматов и иных воздействий, привычных нам в Паутине, избегают они.
Лицо Анарок хранило прежнее бесстрастное выражение, но Бет заметила, что ее руки слегка подрагивают. Казалось, что речь эту Анарок заучила, чтобы произнести с интонацией неизбежности, словно вещательница истины.
Бет в этой экспедиции слишком часто открывала рот лишь затем, чтобы сменить тему разговора, и на сей раз предпочла помолчать. Ясно было, что Анарок не отступит от приказов. Но кто отдал ей эти приказы? Или что отдало?
Впрочем, покидая каюту, капитан внезапно добавила:
– Полагаю, глорианцы порой называют Паутину Лесом Сияющей Благодати. Но сами в него не суются.
Не успела Бет обдумать услышанное, как накатила перегрузка. Небесную рыбу выгнуло, послышался небывало мучительный стон. Смена картинок на стенах замедлилась, размылась от воздушной турбулентности снаружи.
Бет плюхнулась в облегающее фигуру кресло, которое небесная рыба экструдировала из пола каюты, и закрыла глаза. Материал кресла с протяжным свистом подстроился под контуры тела. Каюта повернулась перпендикулярно прежней ориентации, превозмогая напряжение. На входе в туннель небесную рыбу встретило давление воздуха, и первоначальные перемещения потребовали заметного времени. Потом началось свободное падение: они просто неслись к поверхности, отделенные буферной прослойкой от прозрачных стен. Но в атмосфере Паутины видимость оставалась удивительно ясной, хотя Глория внизу постоянно увеличивалась. Теперь, с усилием повернув голову, Бет могла видеть мелькающие за окном ландшафты изогнутой поверхности планеты. Они тянулись во всех направлениях: от высоких заснеженных горных вершин до лавокварцевых пустынь.
Струя воздуха снаружи продолжала тормозить рыбу, извлекая энергию, сообщенную спуском по узкой трубе; Бет смотрела, как возносится Паутина от расширяющегося в поле обзора глорианского основания. Здесь экспонентный изгиб конструкта стал очевидней: Паутине приходилось сопротивляться нарастающей силе тяжести Глории.
Бет вздохнула. Она уже заскучала по медленной океанической пульсации Паутины. Что за паук ее сплел? Вернее, что за десятки миллиардов пауков… Где-то здесь должна отыскать себе свободное пространство их маленькая уязвимая экспедиция. Остаться жить, расти и процветать.
Клифф пропыхтел, преодолевая хватку торможения:
– Что-то до меня всё равно не доходит, как нас ухитряются тормозить струей высокого дав…
Он не успел закончить фразу, как ему уже ответили. Монотонным, вне сомнения, автоматическим голосом:
– Задействуется электропроводящая оболочка. Магнитные поля, навитые вокруг транспортного туннеля, сцепляются с нами по индуктивному механизму, замедляют судно и извлекают электроэнергию, запасая ее.
Клифф издал рыкающий смешок:
– Ха! Значит, магнитные тормоза. Мне стоило догадаться, что тут какая-то хитрая придумка.
– И экономичная вдобавок, – отозвалась Бет, которую снова вжало в объятия кресла: то, по впечатлению, хорошо приспособилось к ее телу. Даже массировало сдавливаемые части, с нежным посапыванием лаская нижнюю часть спины. Где бы такое купить?
Они продолжали падать к поверхности, и Глория распростерлась перед ними. Изгиб планеты охватывала пленка, под которой скрывался океан цвета яйца дрозда. Над блестящими морями там и сям возносились пушистые, белые, как хлопок, облака – отбрасывали странные угловатые тени на рябившую гладь. Каждому белому шпилю соответствовал темный двойник на искривленной синей равнине. Паутина, величественный памятник брутфорс-инженерии, стрелой утыкалась в коричневый материк, а вокруг торчали клиновидные тучи.
Бет прижала к ушам гарнитуру, отсекая стонущий скрежет небесной рыбы под перегрузкой. Прозрачная труба позволяла любоваться наружными видами: при спуске через естественную атмосферу так не получится. Бет изучала величественно возносящиеся облачные пирамиды, подобные Маттерхорну на Земле. Вот небесная рыба углубилась в одну из них: вокруг и внутри облака кишела летучая жизнь. Вроде бы крупные птицы, острокрылые и в то же время пузатые, словно воздушные шары. Вечное состязание добычи, прячущейся в небесах, и неторопливого хищника?
Они быстро снижались. Точно отзываясь на пожелание Бет, дисплейная стена приблизила вид материка. Обширные леса цвета зеленого бутылочного стекла, паутина речной сети, поросшие мхом островки. Пурпурные тучи, готовые разрешиться от грозового бремени. Облачные цепи вдоль морских берегов, блистающие в солнечном сиянии, словно горы из водяного пара.
– Посадка будет жесткой, – сдавленным голосом предположил Клифф.
Бет хотела что-то ответить, но не смогла – так ей горло с